Конан идет по следу - Шон Мур

Конан бросился на дверь изнутри, но она лишь содрогнулась. Кейлаш закричал, о чем-то предупреждая, и Конан обернулся. Кезанкиец, с пепельным от ужаса лицом, взирал на статуи, расставленные вдоль стены. Конан тоже посмотрел в ту сторону… и увидел, что все семь медленно к ним приближались! Их тела ожили и покрылись зеленой чешуей. Киммерийцу эти новые монстры показались еще страшнее их родственницы с шариком в лапе.

Шарик, между прочим, по-прежнему исходил едким дымом, от которого резало в горле и слезы текли из глаз. При каждом вздохе в легкие словно вонзались ножи, грудь сводило мучительной судорогой.

Одна из бывших статуй, та, что стояла посредине, взмахнула кожистыми крыльями и взвилась к потолку. Две ближайшие к Конану неумолимо подступали. Кейлаш оказался отрезан от друга. Он кое-как прохромал к лестнице; сразу четыре зубастые, когтистые твари последовали за ним.

Конан встал спиной к двери и приготовился отбивать нападение крылана. Тот спикировал прямо на него – сплошные зубы, когти и хлопающие крылья. Варвар не двигался с места, пока грозные когти не оказались в каких-то дюймах от его лица. Только тогда он с криком отпрянул в сторону, перекатился через голову и вскочил на ноги. Его меч просвистел в воздухе – силы удара хватило бы срубить дерево. Горгулья врезалась в дверь со всего разлету. По комнате разнесся треск ломающихся костей…

Конец Конанова меча попал как раз по крыльям, под корень смахнув их со спины твари. Они остались лежать на полу, по-прежнему слабо шевелясь. Горгулья сползла на пол, корчась в агонии и марая дверь кровью. Еще несколько мгновений, и изуродованные останки обратились в камень. Однако на двух других это не произвело ни малейшего впечатления. Они все так же неуклонно приближались и готовы были вот-вот нанести удар.

Кейлашу, загнанному в центр комнаты, приходилось несладко. Покалеченная нога не давала как следует развернуться и вынудила ограничиться обороной. На шкурах горгулий зияли кровавые следы, оставленные мечом кезанкийца, но и самому ему пришлось уже познакомиться с их когтями. Одна из горгулий сумела подобраться так близко, что в кровь разодрала ему челюсть. Шаг за шагом теснили они взмыленного горца и заставляли его отступать вверх по ступеням. Он и так находился уже в дюжине футов над полом. Беда только, оттуда, где он теперь находился, Конана больше нельзя было рассмотреть.

Кейлаш медленно пятился вверх, заботясь только о том, чтобы не позволить сбить себя с ног. Постепенно поднявшись до самого верха ступеней, он смог заглянуть, что делалось этажом выше. Он увидел небольшую, но прочную с виду деревянную дверь, служившую единственным выходом из комнаты. Он хотел занять оборону возле этой двери, но две горгульи опередили его и отрезали от выхода. Еще несколько подкрадывалось снизу, не давая спуститься обратно. Горец обернулся к тем, что были ближе всего. Если он сумеет их зарубить, то все-таки прорвется к двери… Острые когти, словно ножи, прошлись по его правой руке, кровь потекла из дюжины ран.

Сохранив самообладание, горец применил против своих сверхъестественных противников неожиданный маневр: кинулся прямо на них, а потом… свалился на пол. Ему удалось прокатиться как раз между ошеломленными тварями. Не теряя времени даром, он рванулся к двери. Растерзанная ступня слепила сознание казнящими вспышками боли, но все-таки он добрался до двери и схватился за ручку, мысленно умоляя Митру, чтобы дверь открылась. И Митра услышал. Незапертая дверь легко поддалась его усилию, и он вывалился в соседнюю комнату, еле увернувшись от тянувшихся к нему жадных когтей.

Там, куда он попал, было совершенно темно. Амулет остался у киммерийца, и чем дальше уходил от него Кейлаш, тем слабее делался свет.

Нашарив ручку двери, горец захлопнул ее за собой, а в следующий миг она затряслась под ударом тяжелого тела. Кейлаш ощупью отыскал засов, вогнал его на место и испытал величайшее облегчение, когда тот уверенно лязгнул. Дверь выглядела достаточно прочной, чтобы задержать горгулий по крайней мере на некоторое время. Привалившись для верности к ней спиной кезанкиец попробовал отдышаться, а заодно оценить свое положение. Его глаза успели несколько освоиться с темнотой, но рассмотреть комнату по-прежнему не удавалось.

Наклонившись поправить на ноге повязку, Кейлаш вдруг услышал из глубины комнаты какой-то странный звук. Мгновенно замерев, он напряженно прислушался, но шум горгулий, продолжавших штурмовать дверь, заглушал все остальное. Решив довериться безошибочному инстинкту, горец приготовил меч и ощупью двинулся вдоль стены, решив отыскать уголок, удобный для последнего боя. Когда шум за дверью на некоторое время стих, настороживший его звук послышался снова, и на сей раз громче. Это был шорох кожи по камню. Левая рука Кейлаша наконец коснулась угла, и он выпрямился, вставая в боевую стойку. Сколько еще сможет выдержать дверь?.. Он подозревал, что горгульи неплохо видят в темноте. Если они сумеют ворваться внутрь, его мгновения будут сочтены.

Но тут с его ногой произошло нечто такое, отчего остальные мысли разом разлетелись прочь. Что-то… едва заметно ощупывало его раненую ступню! У него мурашки побежали по телу от этого прикосновения. А потом что-то маленькое и зубастое впилось прямо в рану и гнусно зачмокало!..

Содрогаясь от отвращения, Кейлаш отдернул ногу, пытаясь стряхнуть неведомого вампира. Существо шлепнулось на пол и рассерженно зашипело. Судя по звуку, его тело было мягким, кожистым и округлым. Что еще за ужас, явившийся из мрака пить его кровь?.. Горец вслепую махнул мечом. Сталь чиркнула по камню, полетели искры. Он понял, что промахнулся. Да и искры не дали ему возможности что-либо разглядеть.

На всякий случай он изготовился для нового удара, но в это время комнату заполнило тусклое оранжевое свечение, а ноздрей коснулся запах дыма. Кейлаш увидел, что комната совсем невелика. И по другую сторону ее виднелась открытая дверь, а за ней – лестница, уводившая наверх, в башню. Ни мебели, ни окон – только та дверь, в которую он вкатился несколько минут назад.

И он был в комнате не один. По полу к нему подбирался здоровенный паук. В бледных зенках твари горела ярость. И разум. Еще Кейлаш увидел, что его первый удар не пропал даром: на полу валялось несколько отсеченных лап. Не иначе сам Митра направил его отчаянный замах в темноте! А на клыках паука багрово блестела его, Кейлаша, кровь, только что высосанная из раны. Горца едва не вырвало, он отвел взгляд…

И в который раз ахнул от изумления. Он увидел источник дымного света. Вниз по узкой лестнице спускалась женщина, державшая в одной руке чашу из темного камня. Из этой-то чаши растекался дым и исходило тусклое оранжевое сияние. Дым не давал рассмотреть черты лица, но горец ни на мгновение не усомнился: перед ним была жрица мутари собственной персоной. Она выглядела безоружной, но Кейлаш сразу вспомнил рассказы Мадезуса. Против нее, говорил мигрант, бессильны мечи…