Путь к жизни - 2 (СИ) - Сергей Уксус

  Воспользовавшись возникшей паузой, верховный вождь сделал знак воинам, стоявшим у выхода, и те принялись обносить собравшихся кумысом, наливая его из бурдюков в подставляемые пиалы и заодно предлагая желающим полоски вяленой баранины - когда челюсти заняты, меньше возможности остаётся для необдуманных слов. Вертин тоже взял одну полоску, хотя и знал, что по твёрдости она не уступит подошве гвардейского сапога. Хотя если не торопиться, а дать ей размокнуть во рту, получается очень даже неплохо, тем более что зеленошкурые готовили мясо с какими-то своими степными травами, придававшими ему немного непривычный, но очень приятный привкус...

  Некоторое время все отдавали должное угощению, чтобы не обидеть хозяина, потом кто-то - кто именно, Вертин не увидел, голос раздался откуда-то сзади - задумчиво проговорил:

  - У костров моего рода найдётся место для десятка-другого маленьких хумансов.

  - И у наших...

  На этот раз полковник разглядел говорившего: невысокий по меркам орков довольно молодой воин с седой прядью, спускавшейся от темени за левое ухо, за которую его называли Чубарым. Это его воины помогали отряду переправляться на левый берег и обратно. Рассказывали, что эта прядь - память о раннем детстве, когда на кочевье их семьи выскочила тварь. По словам рассказчиков, Чубарый уже тогда показал себя храбрым бойцом, не убежав, а попытавшись подстрелить зверюгу из своего детского лука. На его счастье тварь была занята намного более важным делом - уходила от отряда гнавших её охотников и потому не обратила внимания на мальчишку.

  - Мы тоже сможем принять пару десятков...

  - И мы...

  - И мы...

  Шатёр наполнился гулом голосов. Собравшиеся один за другим заявляли о готовности их родов взять на воспитание хумансовских детей, при этом старательно обходя молчанием судьбу их родителей.

  'Что ж, тоже выход - думал Вертин. - Конечно, славы на этом не заработаешь, но по крайней мере убережёшь своих внуков и правнуков от ещё одной Орды. А это важнее'. Потом мелькнула мысль, что в зачистке его полку лучше бы не участвовать - как ни крути, чем себя ни успокаивай, а дело по сути своей грязное. Вот только как объяснить это зеленошкурым, чтобы не обидеть?

  Однако ничего объяснять не пришлось. Объявив, что решение принято и что Народ Степи примет малышей и будет растить, как своих собственных, верховный вождь повернулся к полковнику:

  - Вертин Дарсиг, Степь благодарит тебя и твоих людей за помощь в тяжёлый час. Знай, что для вас всегда найдётся место у наших костров, - верховный помолчал, пережидая одобрительные возгласы собравшихся. - Донеси также слова Степи до ушей твоего короля: что бы ни случилось, у Карсидии есть и всегда будет друг и союзник! - и это заявление было встречено согласным гулом. Закончил же верховный объявлением, что вечером состоится пир в честь гостей - всё равно лёд ещё недостаточно крепок, а воинам не помешает отвлечься.

  Само собой, последнее вслух не прозвучало, однако полковник без труда понял ход мыслей вождя. И согласился: воинам действительно необходимо отвлечься. Отвлечься, развеяться, выплеснуть чувства, перегореть... И тогда сегодняшние тяжёлые думы, вспомнившись через пару дней, покажутся уже не такими тяжёлыми. Будь на его месте Вертин, он и сам постарался бы придумать и организовать что-то подобное. К счастью, не пришлось. Хвала всем богам, и светлым, и тёмным...

  Зеленошкурые потянулись наружу, Дарсиг же задержался - торопиться ему некуда, а толкаться у выхода... Лучше уж посидеть и подождать немного.

  Верховный тоже остался на месте, поглядывая на Вертина с непонятной нерешительностью. 'Явно собирается о чём-то попросить, - догадался полковник. - О чём-то таком, что я могу и не сделать. Или не дать'. Смотреть, как мнётся этот сильный воин, было неприятно, и Вертин решил ему помочь:

  - Скажи, вождь, что ещё я могу сделать для народа Степи?

  * * *

  Большая комната, громко именуемая залом для тренировок, выглядела относительно целой - так, мелкие выщербины в каменных плитках пола, сущая ерунда, можно не считать. Особенно если учесть, что в последние несколько недель здесь активно отрабатывались заклинания тёмной и общей (этот термин был введён в обращение самим ректором) магии. Сказывались деньги, вложенные в защиту комнаты. Отданная за неё сумма ненамного уступала заплаченной за охрану особняка. За магическую, само собой. Мог, конечно, и сам попробовать, кхм, сотворить что-нибудь этакое, однако вряд ли получилось бы - увы, невозможно быть мастером во всех направлениях Искусства. Даже архимаги вынуждены, помимо основного, обходиться всего лишь тремя-четырьмя дополнительными, притом, что по меньшей мере два из них будут связаны с основным. Что же касается простых магов, к которым Лирт относил и себя, их удел - одно. У Мясника это была алхимия с уклоном в травничество - зачастую проще изготовить какой-нибудь эликсир самому, чем сначала разыскивать специалиста, а потом долго объяснять ему, что именно требуется. Иначе говоря, ректор предпочёл раскошелиться, благо доходы позволяли. Да и потом, больше половины потраченного пришлось на накопители повышенной ёмкости, а на собственно работу, получается, не так уж и много.

  Другое дело, что до появления ученицы такая мощная защита тренировочного зала была излишней, поскольку основную часть боевого арсенала Лирта составляли модификации лечебных заклинаний. Эти плетения благодаря малой насыщенности Силой проходили через большую часть постоянных щитов, просто на них не реагирующих, и били не по телу вообще или каким-то его частям, а по конкретным внутренним органам - сердцу, печени мозгу и так далее. Н-да. А вот когда появилось, то есть, конечно, появилась эта самая ученица...

  Силы в девчонке было много, очень много. И не просто Силы, а Силы Смерти. Из неё могла вырасти либо великая некромантка, либо - если теория Мясника о схожести крайних противоположностей верна - великая целительница. Но это в будущем. Пока же - на четвёртый день пребывания в доме (первые три были заняты приведением находки в порядок и визитом во дворец) эта соплячка одним выплеском голой Силы снесла со стены, в которую била, верхний слой совсем не слабых щитов. Подчистую. Правда, растратив при этом больше половины резерва. Как выяснилось, силовой волне её научила жизнь на улице. Как и примитивному отводу глаз. Как и некоторым другим мелочам. Но именно мелочам и именно в такой вот форме, когда нужный результат достигается не умением, а повышенным расходом Силы. Более того, у Кардил успела появиться привычка не экономить, сдерживаемая одной лишь врождённой осторожностью.