Утро бабочки - Елена Минькина

— Но помни, Маринка, она — исчадие ада, помни это. Встречаться с ней опасно.

— Что она мне может сделать? Я просто хочу признаться ей, что я — ее мать, и попросить у нее прощение за все.

Селена заварила свою траву, и насильно влила ее в Маринку:

— Говорю тебе, пей через силу, иначе с ума сойдешь к утру.

46

Утром она очнулась от тяжелого сна, воспоминания о вчерашнем разговоре тут же заполнили все ее существо. Она не могла плакать, ее сердце просто разрывалось от горя. Разве человек может пережить такое? Какое страшное наказание! Она увидела, что Селена уже не спит и возится во дворе у костра. Готовит какую-то мазь, — догадалась Маринка.

— Селена, а что если обратится к Аллочке? Может она поможет?

— А, проснулась? Ты про Аллочку? Так она сделала все, что зависело от нее. Она и не думала, что ты снова обманешь Сережу. Помнишь, что она тебе говорила про обман?

Маринке стало стыдно, да, она помнила: «Ни при каких обстоятельствах не обманывай больше мужа, иначе последствия будут плачевными». Аллочка говорила ей именно эту фразу, она вспомнила их разговор.

— Иди сюда, помоги мне. Тут надо все помешивать, я не могу оторваться, а мне надо принести еще компонентов.

— Что ты варишь?

— Это мазь для тебя. Многие могут узнать о твоей силе, тогда тебе проходу не дадут, и ты не поговоришь с Ольгой.

— Скажи, Селена, почему все это называют шабашом? Я раньше думала, что на шабаш слетаются только ведьмы.

— А как еще это назвать? — Слет нечистой силы, или съезд? Смешно же. Так все привыкли. Сатана устраивает не только шабаши, но и балы. Помнишь у Булгакова в «Мастере и Маргарите» был описан бал Сатаны. А у нас тут чистая оргия! Нечисть это любит, а потом, подумай, вурдалаки спят с ведьмами, лешие с вурдалаками, и так далее. Это ж для них такое веселье и разнообразие. Я хочу в мазь добавить ладан, чтобы тебя не тронул никто. Теперь нечисть обойдет тебя стороной, не зная почему. А так они поговорить вам не дадут, завалят тебя сразу, и начнут насиловать, ахнуть не успеешь. Подойти к Ольге нужно будет тогда, когда Он на ложе полезет. Никто на вас внимание не обратит. У тебя будет много времени, чтобы поговорить. Постарайся увести ее в тень, чтобы Он вас не заметил. Кто Его знает, может посвященная окажется для Него неинтересной, тогда все пропало, Он к Ольге вернется. Тогда тебе придется прервать разговор с ней. Если сила у посвященной будет слабая, то Он отдаст ее нечисти. Те будут забавляться, пока она не умрет. И тогда ее сила перейдет кому-нибудь. Но обычно Он уносит жертву, куда не знаю, исчезает с ней на сутки. Тебя вот Он к деду в домик принес. Вот если так будет, то ты успеешь с Ольгой наговориться. Но лучше бы, девка, тебе с ней не встречаться. Она уже не человек. Подумай, она столько лет служит ему. Вот натру тебя ночью и полетим. Платье в узелок закрути, оно классное, не мнется.

— Селен, а зачем в узелок, я его надену.

— Ты что, с ума сошла? Летать надо только голой. В одежде смертельно опасно!

— А я в позапрошлую ночь летала, и ничего.

— Повезло тебе. Когда летишь, в темноте зацепиться можно. Ты может, заметила, что мы не можем зависать, мы можем кружить над нужным местом, но не зависать. Если остановишься, за что-то зацепившись, то все, считай труба. Умереть не умрешь, но позвоночник можешь сломать. Даже при твоей силе срастаться будет годы. Тебе это надо? Считай это правилом безопасности. Приземлишься, платье наденешь.

— А я-то думала, зачем голой лететь?

— Вообще можно приспособиться летать и в одежде, но нужно иметь огромный опыт в этом. А какой у тебя стаж?

Целый день Маринка была в тяжелом раздумье. Она вспомнила свое состояние, когда она решила покончить жизнь самоубийством, оно сейчас показалось ей смешным. В данный момент она даже умереть не может. Как бы она ни поступила, все будет плохо. На раздумье у нее были ночь и день, если не считать сегодняшнего дня. Как прожить ей это время? А как жить потом? Контракт появится в домике, когда она будет на шабаше, это ясно. Кто-то из Его слуг принесет. Время до ночи тянулось медленно. Маринка машинально делала какую-то работу, но мысли ее были только о контракте. Селена говорила ей что-то, но она ничего не слышала. Перед глазами стояла Машенька. А может отдать Ему Настеньку? Разве может она выбрать? Они обе одинаково дороги ей. Селена настойчиво трясла ее за плечо:

— Да очнись ты. Хватит об этом думать, хватит, а то с ума сойдешь. На вот, выпей.

Она сунула Маринке кружку с каким-то отваром. Маринка машинально глотнула. Минут через пять он начал действовать.

— Селен, что ты мне налила?

— А что, невкусно?

— Нет, вкусно, только чувствую себя как-то странно.

— Это успокой-трава. Хоть немножко в себя придешь, а то с тобой даже разговаривать нельзя. Как с Ольгой говорить будешь? Другого шанса может и не будет с ней пообщаться. А я знаю, как для тебя это важно. Ты хочешь и дальше мучиться из-за нее?

— Селена, а какая теперь разница? Счастье навсегда ушло из моей жизни.

— Сколько раз ты себе это говорила. Лучше выпей еще отвара. — Маринка послушно пила. Ее душевная боль действительно притупилась. Как будто прошло много лет, и все осталось в прошлом.

— Наверно, Селена, мне придется всю оставшуюся жизнь пить эту траву. Если бы она помогла мне вообще все забыть.

— Есть и такая трава, но с ней ты сама превратишься в растение. Пойдем в домик, пора нам собираться. Иди, разденься и ложись, я натру тебя мазью.

Селена долго и тщательно терла ее тело.

— Раньше хотела натереть тебя мазью, чтобы ты выглядела злой, а вот теперь пришлось применить другую, она скроет твою силу. Ну, вот и готово. Мы с тобой полетим попозже. Чего нам смотреть на то безобразие, когда они будут мучить очередную жертву?

Время просто ползло. Маринка слышала удары своего сердца. Куда завела ее судьба? За что ей все это? Разве можно придумать для матери пытку худшую, чем эта? Маринка подошла к зеркалу: на нее смотрело совершенно чужое лицо. Она постарела. Ее зеленые глаза выражали такое страдание, что ей самой было жалко смотреть на себя. Все, что произошло, наделала она сама. Ну, подумаешь, попользовался бы ей Димочка и отпустил. Разве от нее бы убыло? Можно было потерпеть его. Зато мои дети не пострадали бы. Селена опять настойчиво дергала ее за плечо.

— Маринка, ты что? Возьми себя в руки. Хватит себя винить. — Она, казалось, читала ее мысли. Не кори себя, по-другому быть не могло. Ты думаешь, что Димочка оставил бы тебя в покое? Ошибаешься. Все ты сделала правильно.

— Да, и погубила свою дочь. Еще не знаю кого, Настеньку или Машеньку. Кого мне отдать? Как я могу выбрать?