Капитан «Неуловимого». - Владимир Геннадьевич Поселягин

Сибирью, что те туда не хотели. С помощью морзянки переговоры длилось довольно долго, я сообщал что в Норвегии, где у них база, морозы даже сильнее, но всё равно не хотят в Сибирь и всё тут. Пришлось согласиться, дал слово командира что их отправят южнее, в ремонтные и строительные бригады, будут восстановить то что их камрады порушили. Четыре часа переговоров, обе лодки зависли друг рядом с другом, вот и шли торги. Ну и пообещал, что их отправят домой через месяц после окончания войны, если победа наша будет. Почему-то немцы были уверены, что победят они, но всё же и этот пункт включили. Видимо на всякий случай. Там на борту вообще все совет держали и это предложение озвучил молоденький матрос, который обдумав, всеобщим голосованием решили использовать тоже. Вот так договорившись, всплыли. Артиллеристы мои тут же заняли орудия, зарядив и наведя на «девятку» рядом. Но командовал не особист, он командир абордажной партии, на воду спускали две надувные шлюпки. С учётом что волнение было сильным, захлёстывало их, плащи не помогали, но те подошли к «девятке», тут всего лишь пятьдесят метров, и два матроса из немцев скинув верёвочный трап, стали помогать переходить нашим матросам на палубу. С особистом боцман пошёл и двенадцать матросов, вооружённые все пистолетами, у двух ещё автоматы были, «ППД». Во внутренних отсеках подводного транспортного крейсера это оружие было предпочтительнее, однако я не беспокоился, видел что сопротивления не будет, немцы скажем так, сломлены были. Сам особист на немецком неплохо общался. А решили мы так, всех офицеров на борт нашего «Неуловимого», и Звягин поведёт лодку на базу, а я, взяв двадцать пять матросов, плюс двух командиров, поведу трофей туда же. Вместе пойдём. Особист со мной, на нём охрана пленённой команды.

Когда офицеров доставили, их в кубрике старшин разместили, места свободные были, я направился к «девятке». Та в порядке, диверсий не совершили. Часть команды взял. Арсенал немецкий мы опустошили и перевезли на «Неуловимого», только боеприпасы не трогали. Спустившись внутрь лодки, я прошёлся в двигательный отсек. Тут пока никого, и открыв горловины баков, приложил ладонь и стал самосливом заливать солярку из Хранилища. До половины залил, до базы теперь точно хватит, а то почти на дне было. На этом всё. Двое краснофлотцев охраняли немецкую команду, один матросов, другой унтеров. Разбираться с лодкой мне не нужно, я её и так от и до знал, так что на ходу обучая перегонную команду что была со мной, я так и повёл на полном ходу лодку в сторону базы. К слову, капитан корабля выполнил свою работу, шифровальная машинка «Энигма» и шифры были уничтожены. Как будто этих машинок и шифров у наших и так не было. Шифры конечно свежие, но это не так и важно. Мне пришлось писать, что за что отвечает, и прикреплять листы, чтобы рулевые, механик и электрик могли работать зная, что делают. Бывшая команда лодки была отстранена от командования. Даже кок тут у нас и тот свой, готовил на всех. К сожалению, припасов было немного, а часть испорчена оказалась, сыростью, «девятка» была в походе почти месяц, чуть больше трёх недель. Вон, всего одна торпеда осталась в торпедном аппарате. У это лодки не было кормовых аппаратов, шесть носовых торпедных, и всё.

Дошли мы благополучно, на полпути радировали на базу о трофеях, и своём местоположении, и неожиданно к нам направили флагман с эсминцами. Видимо решили раз есть такая возможность, второй выход совместить как боевой поход с учениями. Команда крейсера активно осваивала корабль. В первом выходе, как я слышал, даже артиллерийские стрельбы были. Часть оборудование меняли на наше, советского производства. Например, практически всю связь. Те встретили нас, забрали пленных, дав дополнительных матросов, и ушли, а мы так и дошли до базы. Инженеры на две недели поставили лодку на ремонт и модернизацию. Всё же мы установку сброса якорных мин будем совершенствовать. Правительство пленение подлодки решило широко осветить, в газетах и по радио об этом описывалось, назвав статью как «Битва двух подводных Титанов». Всё же обе субмарины относились к большим ПЛ. Я дал довольно большое и развёрнутое интервью, описав сам бой, ну и уговоры немцев сдаться, что им обещал за это. К слову, мои обещания выполнили, немцев направили на юга, пополнив ремонтные бригады из пленных немцев. Они занимались восстановлением железнодорожных путей и мостов после бомбёжек. В результате, я итак был известен, а тут стал кумиром молодёжи, как бы это говорили. Огромное количество мальчишек и девчат осаждали военно-морские училища. Всё хотели стать как капитан Мальцев или лейтенант Червенец. О ней тоже писали немало, с фотографиями на фоне рубки «Неуловимого», так что Марина стала очень даже известной, всё же первая девушка-подводник Советского Союза, и красивая. Я бы сказал, как актриса, но честно говоря, посещая с командой киносеансы, ни одной красивой так и не увидел. Странные вкусы у наших предков. Поэтому оскорблять Марину говоря, что та красива как актриса, я не стал, она как раз не страшная. К тому же награды за два боевых похода посыпались на экипаж, та получила «Красную Звезду» за бой с двумя субмаринами, и «Боевик» за захват «девятки». Ну и повышение в звании, ей убрали приставку младший. Опрос был в клубе дома командиров флота, и там во время общения с журналистами, тут и иностранные были, как бы не треть, прозвучал вопрос от одного из наших военных корреспондентов, имевшего вид пройдохи:

- Товарищ капитан второго ранга. У вас такой красивый подчинённый, неужели ничего не было? Нам бы хотелось услышать историю о любви, читатели это любят.

В зале раздался смех, но все ждали ответа на поставленный каверзный вопрос. Только он прозвучал как-то в лоб, видимо смутить хотели.

- Вы правильно сказали - подчиненный. У меня свои принципы, и с подчиненными у меня, в служебное или внеслужебное время, не может быть ничего личного. Так что вы не услышите истории о внезапно вспыхнувшей любви, чего так хотите услышать, в данном случае это невозможно.

Мне кажется у Марины в глазах что-то мелькнуло, когда та на меня посмотрела, мы за столом вшестером сидели, командиры с нашей субмарины, и плюс командир бригады. Это и его праздник тоже. Гаджиева не было, ушёл на днях в поход на другой лодке типа «К». Потом комиссар наш выступал, тот по совокупности, за два похода орден «Ленина» получил, только что из Москвы вернулся после награждения. Меня тоже премировали, награда была в виде автомобиля повышенной