Тайный брак - Вирджиния Хенли

Вулф не спешил, когда скакал двадцать с лишним миль от Кембриджа. Ему не очень хотелось увидеть невесту. К тому времени, когда он въехал во двор замка Хедингем, его кулаки были разжаты, лицо бесстрастно, и он был сосредоточен только на своей миссии.

У конюшни его тепло приветствовал Линкс де Варенн, и он передал Драго и Тень заботам Таффи, оруженосца Линкса.

– Поздравляю с переговорами о мире с Шотландией, лорд Суррей.

– Благодарю, Мортимер. Новости распространяются быстро. А я поздравляю твоего отца с побегом из Тауэра. Он первый в истории человек, которому удался этот подвиг.

– Мой отец непоколебим, когда что-то решит. Вот на эту тему я и хотел бы поговорить с вами наедине, милорд.

– Ты не против, если я приглашу моего сына, Линкольна Роберта? Он недавно женился и скоро сам будет командовать войском де Вареннов.

Вулф почувствовал, что его спина напряглась, и заставил себя расслабиться.

– А вот и наш жених, – воскликнул Линкс.

– Поздравляю, – без всякого выражения произнес Вулф.

Линкольн улыбнулся:

– У меня голова все еще раскалывается после празднования.

– Давайте войдем в замок, ветер сегодня очень резкий.

Вулф осознал, что его настроение сегодня такое же, как погода. В зале Линкс задержался, чтобы налить гостю подогретого эля, а потом они втроем пошли в маленькую библиотеку.

Усилием воли, сохраняя невозмутимость, Вулф рассказал де Вареннам, сколько графов и баронов тайно поклялись поддержать возглавляемую Роджером Мортимером армию, которая вторгнется в страну, чтобы убрать Эдуарда и Деспенсера.

– Уорик наш союзник. Его войсками будет командовать его сын.

– Гай Томас еще совсем мальчишка, – запротестовал Линкольн Роберт.

Вулф не сказал, что имел в виду наследника Уорика, Рикарда де Бошана.

– Гай Томас хорошо проявил себя, когда мы отбирали захваченное Деспенсером в Уэльсе. – Он почувствовал удовлетворение, когда жених покраснел.

Линкс де Варенн прозаично произнес:

– Мы выступим вместе с вами, когда придет время. Но не забывайте, что из-за вторжения мирный договор с Шотландией может потерять законную силу.

Вулф сразу же понял, что он прав. Выгоднее всего нападать на страну, когда в нее вторгся другой враг.

– Я буду иметь это в виду.

– Позвольте предложить вам гостеприимство в Хедингеме. Мы только что отпраздновали свадьбу, так что все еще продолжаем пировать.

– Это очень великодушно, но я должен отказаться, – твердо ответил Вулф.

Когда они вышли из библиотеки и направились в главный зал, появилась светловолосая молодая дама.

– Позвольте мне представить мою жену, – гордо сказал Линкольн Роберт – Бланш Фицалан, дочь графа Арундела.

Вулф пристально посмотрел на женщину, надеясь, что глаза не обманывают его. Она робко встала за спиной своего мужа, как будто ей была нужна защита от темного, свирепого на вид валлийца.

Вулф не поцеловал ее руку, боясь, что она может упасть в обморок, если он дотронется до нее, но проявил галантность и чопорно поклонился.

– Я желаю вам всяческого счастья, миледи.

«Брианна разорвала помолвку!»

В конюшне он поблагодарил Таффи за заботу о своих коне и волке. Он ехал молча, пряча ликование внутри, пока не покинул земли де Варенное; тогда он издал радостный крик:

– Тень, она не вышла за него!

Тень посмотрела на него и улыбнулась.

Вулф больше не замечал резкого ветра. Он был так погружен в свои мысли, что ехал, скорее, бесцельно, куда глаза глядят. Когда он остановился поесть в Грейт-Данмоу, он понял, что движется на запад и если продолжит путь, еще до ночи доберется до Сент-Олбанса.

Он прибыл в бенедиктинский монастырь в сумерках. Вулф поставил коня в конюшню, спросил, здесь ли сейчас Адам Орлетон или Рикард де Бошан, и узнал, что их нет. Аббат выделил ему по-спартански скромную комнату с маленьким окном и выбеленными стенами. Он положил седельные сумки на кровать и налил Тени воды.

Хотя Вулф «Мортимер не был особенно религиозным человеком, он был глубоко духовным, и он вдруг почувствовал желание поблагодарить Бога за свою удачу. Он приказал Тени остаться и направился в аббатство. Он прошел по длинному нефу к алтарю, встал на колени и опустил голову.

Молитвы, которым его научили, должны были быть серьезными и произноситься с благоговением. Но Вулф обнаружил, что не может быть мрачным или хотя бы степенным. Честно говоря, он торжествовал. «Аллилуйя!»

– Она просто прекрасна! Вы не могли бы выбрать лучший подарок на день рождения. – Брианна поняла, что это идея отца и что великолепную вороную кобылу выбрал он. «Она тех же кровей, что и конь Вулфа. Драго был бы для нее идеальной парой». В ее горле встал ком, и она покорно отбросила тоскливые мысли, приносящие печаль. Ее любящие родители не должны были видеть, что их дочь в свой день рождения в задумчивости утирает слезы. – Я назову ее именем богини, так же как Венеру. Что вы думаете об Афине?

– Греческая богиня мудрости? Мне нравится, – заявил Уорик.

– Ах, – поддразнила Джори, – а я тут думаю, что Венерой была та лошадь названа за ее изумительное тело.

– У всех богинь изумительные тела, – пошутил Уорик.

– Думаю, я прокачусь на ней галопом. Вы ко мне присоединитесь?

– Да, но поскольку сегодня уже достаточно снега, я предпочту поездку в санях. Гай, пусть запрягут лошадей, и мы пойдем вслед за Брианной, – предложила Джори.

– Ты доверишь мне вожжи? – спросил Гай свою жену.

– У меня достаточно благоразумия, чтобы не доверять вам ни в чем, но риск добавляет удовольствия.

– Вообще-то яркость снега помогает моему зрению, но я сделаю что-нибудь рискованное, чтобы доставить тебе удовольствие, – пообещал он, подмигивая.

– Мужчины! – Джори округлила глаза. – У них всегда только одно на уме.

– Я оседлаю Афину. – «После всех этих лет они все еще влюблены друг в друга. Матушка влюбилась в Гая, когда была в моем возрасте, но пришлось ждать пять лет, прежде чем они смогли пожениться. – Брианна вздохнула. – Господи, я не хочу ждать так долго!»

Брианна наслаждалась скачкой, но вид ее счастливых родителей в санях усиливал ее тоску по Вулфу. Вид матери, прижимающейся к мужчине, которого она любит, заставлял Брианну тосковать по теплу мощных объятий Вулфа. Их веселый смех разжигал жгучий голод в ее животе.

В тот вечер после ужина Джори подарила дочери одну из своих тяжелых золотых цепей, на которой висел огромный изумруд. Ее можно было носить на шее или на талии. Свисающий камень должен был провоцировать мужчину, украшая ложбинку между грудей либо центр женственности.

– Матушка, я не ожидала ничего подобного. Я знаю, как драгоценны для вас ваши изумруды. – Поскольку на шее у нее был кельтский камень с волком, она надела цепь на талию.