Зарубежный экран. Интервью - Черток С. М.

Пока же почти сто процентов фильмов, которые демонстрируются на наших экранах, обязаны своим происхождением империалистическим странам. В этих фильмах нет проявления солидарности народов этих стран с борьбой народов Африканского континента, напротив, нам показывают только плохие фильмы. Борьба за хорошее кино в нашем случае является продолжением борьбы за независимость африканских народов. Мы за кино социалистическое. Мы не знаем, каким будет это кино, — это целиком зависит от радикальных перемен в жизни нашего общества. В противном случае не будет африканского кино. И поэтому мы целиком за эти перемены.

Я постоянно думаю о будущем нашего киноискусства. Наш долг — проложить ему дорогу. Этому я и посвящаю мою жизнь. Убежден, что мы добьемся своего. Когда я вижу зрителей, идущих смотреть африканские фильмы, я рад за Африку.

— Есть ли у вас проект нового фильма?

— Есть несколько сюжетов — исторический, о молодежи, о женщинах. Не знаю, с какого начать. Вероятно, первым будет фильм о восстании против колонизаторов под руководством Самори в конце прошлого века. Это выдающийся представитель сопротивления колониальным властям в Западной Африке. Талантливый политический деятель и полководец. Под его руководством в течение двух десятилетий африканские народы оказывали сопротивление колониальной армии. Колоссальная фигура Самори вдохновляет меня. Я хочу сделать о нем киноэпопею, рассчитанную на пять часов показа.

...Сембен Усман уходил неторопливой, спокойной походкой, поблескивая серебряным браслетом на руке. Писатель, драматург, поэт, режиссер, общественный деятель, солдат, марсельский докер, нежный сын и непреклонный борец, человек с черной кожей и светлой душой. В своем стихотворении «Путь» он говорит:

«По этому пути 

Я пойду 

Даже без ног. 

По этому пути 

Я пойду — 

Даже если бы ползти 

Не смог».

1967-1969-1971 гг.

Умару Ганда

Герой этого фильма — невысокий, неторопливый человек. Обыкновенный человек, как все другие. Негр из французской колонии Нигер, он был мобилизован в армию и вместе со своими соплеменниками отправлен воевать в другую французскую колонию — Индокитай. Доверчивый, трогательный человек, Кабаскабо (что в переводе означает толстокожий) уверен, что домой он вернется как герой, что там его ждут уважение и работа. Но оказалось, что его война не окончилась в Индокитае. Там он сражался с вьетнамскими патриотами и мечтал поскорее вернуться домой. Здесь ему предстоит борьба за право жить и работать.

Ситуация типичная для африканских фильмов. Во многих из них мы видели солдат или студентов, которые провели несколько лет вдали от дома, а затем, вернувшись в родную страну, увидели, что им там нечего делать. Все эти фильмы, разные по месту действия и авторской манере, объединяет одна тема: пробуждение самосознания африканцев.

Картина «Кабаскабо» построена как цепь воспоминаний главного героя. Жестокая война в Индокитае, джунгли, кишащие паразитами, выжженная солнцем земля и глинобитные одноэтажные домики родины. Кабаскабо в мундире чинно шествует по улице.

...Как-то, после жаркой схватки с партизанами, взвод, в котором служил Кабаскабо, возвращался на базу. Солдаты, среди которых много негров, были деморализованы. «Зачем, зачем я пришел сюда, в эту страну?» — кричит Кабаскабо офицеру.

Умару Ганда

Лейтенант, тоже африканец, строго отчитывает солдата, напоминая, что им «предоставлена честь служить Франции». Кабаскабо получает взыскание и не знает того, что за ним в Нигер идет досье, где сказано, что он был плохим солдатом, что он «непокорный, нелояльный элемент».

Деревня празднует возвращение солдата С ним все дружат, все любят его. Но Кабаскабо не понимает — а может быть, понимает, но не хочет над этим задуматься, — что интерес вызывает не он, а деньги и барахло, которое он привез с собой в чемодане. Деньги скоро кончаются. Кабаскабо продает последнюю пару башмаков, штаны, галстук, рубашку. Приятель Исса и подружка Гава оставляют Кабаскабо. Он идет в комиссариат, чтобы просить пост полицейского или сторожа в клубе ветеранов войны... Офицер отвечает: «Сожалею, приятель, но в Индокитае ты был нелоялен». Кабаскабо научился убивать, но не научился жить. Бывший солдат становится чернорабочим на стройке, но ссорится с мастером и переходит землекопом на плантацию европейца. Рабочих здесь нещадно эксплуатируют, и, возмутившись, Кабаскабо уходит из города.

Этот финал звучит оптимистично, и, может быть, ради него поставлена картина. Кабаскабо, выброшенный из жалкой лачуги, где он ютился, берет топор и мотыгу, чтобы уйти в родную деревню, к земле, которая даст ему силу и которой он отдаст свой труд. Кабаскабо — простой человек, каких тысячи. И его история, заурядная и трагическая, приобретает в фильме силу обобщения. Это проблема, которая в разных африканских фильмах решается по-разному. Сомалийский режиссер Джумале в картине «Деревня и город» призывает своих сограждан покинуть джунгли и идти в город, чтобы строить современные фабрики и заводы. Кабаскабо покидает город, потому что, столкнувшись с западным образом жизни, терпит поражение. Но проблема в обоих фильмах та же: пути развития национальной культуры.

Искушенный зритель может обвинить фильм в наивности, в художественной несовершенности. Но его правдивая, лаконичная манера, простота художественных и технических средств, сдержанная строгость кинематографического языка убеждают больше, чем изысканность и утонченность многих других лент. Эта кажущаяся простота придает фильму подлинность документа.

На пресс-конференции делегации Нигера представитель Туниса, сравнив «Кабаскабо» с картинами Годара, назвал нигерийский фильм примитивным. Однако никто из присутствующих с ним не согласился, а польский документалист Ежи Боссак заявил: «Я пришел на пресс-конференцию потому, что мне очень понравился фильм «Кабаскабо». Я приношу свои поздравления автору. Он очень талантливый человек. «Кабаскабо» неожиданный для меня фильм. Он лишен какого бы то ни было подражания и говорит мне об Африке больше, чем фильмы, созданные европейцами. Это одновременно и документ и художественное произведение».

Умару Ганда повествует в фильме о том, что хорошо знает, — о повседневной жизни своих соотечественников, их бедности, надеждах, разочарованиях и трудностях. И кроме наивности в фильме есть трогательность и лиризм, не оставляющие зрителей равнодушными.

— Судьба Кабаскабо, — говорит он, —отчасти напоминает мне собственную биографию. Я тоже был в Индокитае и тоже после армии начал курить и пить. Мучился из-за отсутствия денег, долго искал работу. Но, в отличие от Кабаскабо, Индокитай меня кое-чему научил.

— Как вы стали кинорежиссером?

— После службы в армии я попал в поисках работы на Берег Слоновой Кости и там встретился с Жаном Рушем, французским этнографом и кинематографистом. Он работал над социологической анкетой о потомках нигерцев, эмигрировавших на Берег Слоновой Кости, и пригласил меня помогать ему. Однажды он спросил меня, не смог бы я воспроизвести на экране жизнь одного из эмигрантов. Это должен был быть пятнадцатиминутный фильм, но он стал полнометражным. Это было в 1957 году, и мне тогда исполнилось двадцать два года. Теперь фильм Жана Руша «Я — негр» хорошо известен. Я играю в нем главную роль бывшего солдата из Индокитая. Я выполнял также хлопотливые обязанности ассистента режиссера.

Это был мой первый кинематографический опыт. С группой Жана Руша я принимал в 1957—1958 годах участие в создании пяти этнографических фильмов и одновременно учился, В некоторых из них я фактически был режиссером.