Возвращение призраков - Джеймс Херберт

В уголках ее глаз собралась влага, и слеза, потревоженная движением, скатилась по щеке ей в волосы. Грейс обезумела и еле могла дышать, потому что никогда — никогда — не знала такого мучительного блаженства. Из нее вырвался долгий, неровный стон, и все ее существо начало туго сжиматься. Каждая жилка, каждая мышца ее тела напряглась и словно втянулась внутрь; выделения внутри нее потекли, превратились в поток, и этот поток обрушился в ту точку в центре тела, в то место, которое теперь она делила с этим чудесным, необыкновенным мужчиной. Стон перешел в тонкий, протяжный эйфорический крик.

Напряжение в груди у Эша распространилось на все его тело, охватив мышцы, так что они сковали все члены и живот. Его бедра заработали еще сильнее, он погрузил руки в ее волосы; ее голова откинулась назад, и шея изогнулась в финальной предэкстазной судороге. Грейс рухнула, отпустила его, все ее мышцы вдруг ослабли, тут же она снова прижалась к нему, чуть приподняв его тело. Эш оставался с ней, приноравливаясь к ее движениям, их совершенному ритму, — падая и поднимаясь, падая и поднимаясь... Это единение начало приближаться к своему апогею, и вместе Эш и Грейс воспарили на новый уровень восторга, словно стремясь к ослепительно белому свету.

И часть Эша, удаленная от всего этого — хотя и слышала ее крики и ощущала свое и ее наслаждение — нырнула сквозь барьер, отделявший ее сознание от подсознания; Эш увидел — его душа увидела — воспоминание, которое Грейс так долго скрывала от самой себя.Икогда через их трепещущие тела пронесся финальный пароксизм полного упоения, Эш открыл тайну, понял причину ее самораздвоения...

32

Тень маленького ирландца, черная и длинная, протянулась через каменный пол церковного придела. Свет проходил сквозь витраж, расположенный высоко на стене, но солнце на мглистом небе опустилось ниже, и зеленые и голубые пятна на полу теперь уже не так играли. Фелан, нахмурившись и весь дрожа, бродил среди разбросанных бумаг.

«Значит, — гневно говорил он себе, — все началось с чудовища, похороненного в этом приделе, с первого Локвуда, правившего Слитом! С крестоносца, вызывавшего благоговение у глупцов и страх у тех, кто догадывался о его нечестивом пути». Издав неровный вздох, Фелан переключил внимание на суровое лицо каменного рыцаря; он задумался о черной душе, что жила когда-то в оболочке, лежащей ныне под своим каменным изображением. Нет, это не божий воитель; это наемник Сатаны. Несомненно, это был ученый проникший не только в темные искусства египтян, но также в оккультные теории халдеев и вавилонян, чтобы по возвращении с войны в далеких землях использовать приобретенные знания в своих владениях, полученных за заслуги в походах.

Фелан подобрал трость с серебряной рукоятью и торопливо перешел из крохотного придела в главный зал, затем осторожными шагами прошел в боковой неф. Его чувства были в смятении. Маленький ирландец остановился у пятого ряда скамей и повернулся к алтарю.

"Именем. Бога, — кричала его душа, -как такое возможно? Как можно было допустить такое?"

Но ответа не последовало. Фелан опустился на ближайшее сиденье и прислонил трость к спинке впереди.

Витраж на высоком окне за алтарем потускнел и сам алтарь казался холодным и мрачным, почти безжизненным в своей простоте. «Как это идет, — подумалось Фелану, — к храму, являющему собой не более чем пустую оболочку, которая глумится над славой Господа, а не прославляет Его».

Он сделал глубокий неровный вдох, а мысли не покидала история этого места, называемой Слит. Тени вокруг сгустились.

Запутанные письмена сэра Гарета Локвуда были полны навязчивых идей, в них содержались намеки на странные обряды и церемонии, предназначенные для растления, а не для возвышения души, ритуалы, выполнять, да и просто выносить которые могли только выродки. Этот лишенный стыда и совести рыцарь хвастался, как после неудачного Пятого крестового похода принес с собой египетские тайны, как поделился этим запретным знанием с другими подобными себе — или с теми, кого совратил, — и описывал опыты, одно ознакомление с которыми заставляло Фелана не раз в отвращении отбрасывать книгу. Он открывал ее снова, лишь когда успокаивались нервы и ослабевал гнев. Одно из основных таинств учрежденного Локвудом нечестивого ордена состояло в том, что путем выполнения определенных ритуалов живые могут вызывать духов и встречаться с мертвыми. В частности, один ритуал, унаследованный от египтян, заключался в присоединении к телу человека его отрубленной головы, — якобы ради его воскрешения. Фелану оставалось только гадать, сколько раз это проделывалось и сколько несчастных жертв было положено на алтарь этой дьявольской и богомерзкой процедуры. Еще в этих сумасшедших писаниях беспокоили намеки на то, что иногда подобные опыты удавались. Как мог этот человек так обманывать себя? Неужели он был настолько безумен, что верил в явно невозможное? Несомненно, у него было много последователей, и как же они могли засвидетельствовать это смехотворное чудо оживления? В своем дневнике Локвуд также утверждал, что общался с мертвецами и, в частности, с теми духами, что были особым образом выдрессированы им, прежде чем покинули этот мир, и по-прежнему оставались под его влиянием. Хуже того, для такого общения он считал идеальными «агентами» детей, поскольку их души не так вибрируют и их воля более податлива.

Фелан наклонился, поставил ноги на подушечку для коленопреклонении и оперся головой на руки, думая об убийствах, совершенных первым владетелем Слита. Невинным перерезали горло, их морили голодом, отравляли и подвергали всяческим извращенным мучениям, чтобы их господин мог следовать своим причудам. Но ведь местные жители знали о процветающем среди них зле? Могло ли в те смутные времена исчезновение детей и любимых стать настолько обыденным — или, по крайней мере, не слишком необычным, — что все принимали это как должное? Всего за несколько лет до появления Локвуда тысячи малолетних увели в чужие страны в Крестовом Походе Детей на Святую Землю, и многие из них по пути умерли от недоедания или были проданы в рабство и никогда не вернулись домой. Неужели этот страшный исторический эпизод послужил санкцией для таких исчезновений, или жители Слита просто боялись вслух говорить о своих подозрениях? И Фелана поразила еще одна страшная догадка: не были ли жители соучастниками своего господина? Сколько стоила человеческая жизнь в те дикие времена, когда значение имели лишь пища, тепло и средства выживания?

Беспорядочные письмена не позволяли все четко проанализировать, но ирландец, вопреки здравому смыслу, гадал, уж не достиг ли сэр Гарет своей цели в общении с мертвыми и использовании их, или это просто бред сумасшедшего, безумные писания человека, которого собственное безумие привело к грандиозному самообману? Есть ли в его загадочных текстах какая-нибудь действительная ценность? Если есть, то зачем же затемнять свои сомнительные достижения зашифрованными бессвязными строками? Но возможно, секретность была первым правилом Таинств, каббалистической природой оккультизма.