ГИТЛЕР, Inc.Как Британия и США создавали Третий рейх - Гвидо Препарата

Конкордат был нарушен почти сразу. Не прошло и десяти дней после его подписания, как гитлеровские штурмовики на­пали на парад Союза католической молодежи; избиения не прекращались и после этого; дело усугублялось ставшими сис­тематическими преследованиями активных католических дис­сидентов — их интернировали в концентрационные лагеря или забивали насмерть дубинками. От своих иностранных по­сетителей Пачелли не скрывал своего отвращения и недовольства происходящим (13), но полагал, что у него не было иного выбора, состоявшего в умиротворении нацистов, — все могло быть гораздо хуже, вздыхал он: в Германии мог прийти к влас­ти большевизм, и тогда священников просто начали бы уби­вать. Веблен предсказал почти все это: приход в рейхе к влас­ти реакционного режима будет всячески поддерживаться государственными мужами Запада как якобы форпост против (воображаемой) красной угрозы.

В течение всего лишь шести месяцев Гитлер и его черная гвардия разнесли веймарский инкубатор вдребезги — теперь ос­тавалось только консолидировать национал-социалистскую ре­волюцию, заключив союз с передними ногами из пресловутой четверки — финансово-промышленными кругами и армией.

Тем временем, 21 сентября 1933 года, должен был начаться судебный процесс по делу мнимых поджигателей Рейхстага: мо­лодого голландца, некогда сочувствовавшего коммунистам, по имени Маринус ван дер Люббе, и нескольких коммунистов, трое из которых были болгарами — большевистскими агентами. Все они были должным образом вовлечены в судебную процеду­ру, каковая обещала стать потрясающим спектаклем. Обвине­ние было выстроено слабо — и слишком поспешно; случай был сомнителен, судья смущен, прокурор растерян. Коммунисты за­щищались легко и непринужденно и были почти немедленно оправданы. Оставался ван дер Люббе, обреченный «полезный идиот», сыгравший другой террористический сценарий: он один, как утверждалось в новом обвинительном заключении, сжег дотла 11 тысяч кубических метров государственной собст­венности. Во время судебных заседаний ван дер Люббе лгал, за­ливаясь смехом, — сообщалось о том, что смех этот был доволь­но странным (14). Обвиняемый нес чепуху; в его показаниях не было никакого смысла, он не понимал, что происходит. Поли­цейские обнаружили его, бродящего по залам Рейхстага, изму­ченного, под пылающими занавесками. Комментаторы этого процесса были единодушны: человек, которого они видели, представлял собой душевнобольного, «несчастного, накачанно­го наркотиками идиота» (15). Мир не раз становился свидете­лем подобного и раньше; под конец этот идиот-самоубийца сам попросит правительственных чиновников скорее покончить с ним. Вот его обращение к судьям: «Я требую, чтобы меня нака­зали тюремным заключением или смертью» (16). Судебный про­цесс закончился в декабре; 10 января ван дер Люббе был казнен. Но даже в Нюрнберге в 1946 году, когда можно было все это вы­яснить, союзные следователи так и не смогли пролить свет на этот инцидент и выявить истинных виновников. Так истории была задана еще одна нерешенная загадка террористической драмы с ее обычными ингредиентами: жертвующий собой «идиот», не имеющий ни малейшего мотива для преступления, заго­вор молчания и катастрофические последствия невиданного масштаба.

Но есть доказательства или нет доказательств, в силе остает­ся следующее положение: в терроре всегда is fecit cui prodest делает тот, кому это выгодно, то есть в данном случае сами нацисты. На самом деле были и улики: все знали, что Рейхстаг подо­жгла группа штурмовиков, вероятно, с молчаливого согласия Ге­ринга и Геббельса (17). некоторые лидеры СА сами громогласно рассказывали об этом публично (18). В конечном счете выхо­дит, что ван дер Люббе был бродягой, которого отыскал Гануссен, модный гипнотизер, устранение которого в апреле было любезностью, сделанной некоторым «шишкам» из СА, клиен­там Гануссена (19). Бродягу, гомосексуальными наклонностями которого попользовалась группа штурмовиков (20), они же за­манили в здание Рейхстага, подожгли его в нескольких местах и «ушли через тайный подземный коридор, соединявший [рейхс­таг] с резиденцией Геринга — председателя рейхстага» (21). Ко­роче, эта «шалость» была подарком СА своему фюреру.

И Гитлеру действительно была страшно нужна ревущая под­держка толпы; 12 ноября 1933 года он обратился к народу: «Мужчины Германии! Женщины Германии! Нравится ли вам по­литика правительства? Готовы ли вы заявить, что эта политика выражает ваше мнение и вашу волю, и торжественно провозгла­сить эту политику вашей собственной?» На этот раз плебисцит принес Гитлеру успех — за него было подано больше 90 процен­тов голосов.

Но к весне 1934 года власть нацистов еще не окрепла, не ока­менела; в боку все еще сидела досадная колючка — штурмовые от­ряды Рема. Эта армия численностью около трех миллионов че­ловек — то есть почти в три раза превышавшая дозволенную численность рейхсвера — требовала «второй революции». Что это значило с экономической точки зрения, неясно; возможно, пытались возродить ранние, якобы социалистические замыслы партии или изготовить нечто вроде второго изда­ния идей Шлейхера — короче, это были наивные планы уничто­жения наиболее могущественных интересов тех промышлен­ных и финансовых кругов Германии, которых сознательно и преднамеренно оставили в неприкосновенности творцы Вер­сальского договора. То был мир аристократов и капиталистиче­ских набобов — ненавистных бонз, — «стоявших за законом и по­рядком, респектабельностью и филистерскими ценностями» (22). Рем не был экономистом, он был вечным фронтовым ландс­кнехтом; он хотел поглотить армию, но ни в коем случае не же­лал, чтобы она поглотила его, он хотел покончить с офицерской кастой и превратить Германию в огромную ферму, управляемую кланом гордых нацистских пастухов (его СА). Гитлер пытался урезонить Рема, но тщетно. Своим головорезам Рем вещал:

Адольф насквозь прогнил. Он предает нас. Он якшается с од­ними только реакционерами. Его старые товарищи теперь ему не пара. Он продался восточно-прусским генералам... Адольф прекрасно знает, чего я хочу... Я не хочу получить еще одну порцию кайзеровской армии... революционеры мы или нет?.. (23)

Начали циркулировать слухи о мятеже — заговоре с целью отст­ранения или убийства Гитлера. Иногда в этой связи всплывало имя несгибаемого «красного генерала» фон Шлейхера, но заго­вор, если он и был, оставался весьма текучим и неопределенным. Гитлер тем не менее чувствовал, что почва у него под ногами пока не так тверда, как ему бы хотелось. Особенное нетерпение и не­довольство непрекращающимися фракционными распрями, ца­рившими среди нацистов, проявляли юнкеры в своих сельских конюшнях. В Кельне, на вилле chez Шредер, 4 января 1933 года Гитлер был продан в обмен на достижение национального един­ства — теперь фюреру приходилось исполнять свою часть сделки с финансовыми спонсорами.

В мае стало ясно, что Гинденбургу осталось недолго жить. Гитлер не мог допустить, чтобы пост президента остался ва­кантным. На встрече с министром обороны генералом фон Бломбергом на борту крейсера «Германия» он выторговал пре­зидентство в обмен на ликвидацию СА (24).

В июне, когда престарелый фельдмаршал заболел, Гитлер решил действовать. Штурмовикам был предоставлен месяч­ный отпуск, и большая часть мятежной верхушки, ни о чем не подозревая, отправилась отдыхать на курорт у озера Висзее.

Чистка началась 30 июня. Отряды эсэсовцев были посланы в место отдыха Рема и его клики, окружили их и препроводили в мюнхенскую тюрьму Штадтхельм. После этого они один за другим, включая Рема, который отказался от предложения за­стрелиться самому, были расстреляны гитлеровскими претори­анцами. Концы были связаны, старые счеты свели убийством. Девять из десяти уцелевших штурмовиков, поджигателей рейх­стага, исчезли в неизвестном направлении (25). Генерал фон Шлейхер, его жена и помощник Шлейхера генерал фон Бре­дов — оба генерала были врагами, хорошо осведомленными о связях рейхсвера и Красной Армии, — были расстреляны пу­леметными очередями; Грегор Штрассер, бывшая угроза на­цистскому движению, удалившийся из политики и ставший обычным частным лицом, был арестован. Ему выстрелили в шею и, истекающего кровью, бросили умирать в камере. По­лучая помощь из неведомых источников, его брат Отто, отко­ловшийся от НСДАП в 1930 году, повел, возглавив так называе­мый Черный Фронт, бесполезную пропагандистскую войну против Гитлера из Чехословакии, а потом из Франции. Когда началась война, он исчез в Канаде (26). Были также убиты мно­гие видные католики — еще одно предупреждение Риму. И нако­нец, не забыли и предавшего гитлеровский пивной путч в Мюн­хене в 1923 году фон Кара, который сдал Гитлера и его путчистов веймарской полиции. Его «увезли эсэсовцы, и позже он был найден забитым до смерти близ Дахау» (27). В Мюнхене залпы ружейных выстрелов были слышны в течение суток; все стихло только к рассвету. Полагают, что во время чистки было убито от 300 до 1200 человек (28). Президент насторожился; Гитлер, измученный напряжением всех этих ночей, уверил ста­рика, что предотвратил страшный заговор. Генералы были удовлетворены.