Тайная история масонства - Олег Платонов

1 марта на станции Дно из Царского поезда отправляется телеграмма Председателю Государственной Думы Родзянко, в которой Царь приглашает его прибыть в Псков в штаб Северного фронта совместно с председателем Совета Министров князем Голицыным, Государственным секретарем Крыжановским и тем наиболее желательным кандидатом для составления правительства, которому, по мнению Родзянко, «может верить вся страна и будет доверять население».[344]

Но вся переписка Царя полностью контролируется. Заговорщики боятся выпустить Родзянко из своих рук, ибо не очень доверяют ему. В шесть часов вечера 1 марта в Царский поезд летит телеграмма, подписанная Бубликовым, в которой сообщается, что «Родзянко задержан обстоятельствами, выехать не может».[345] Царю не дают возможности связаться с семьей в Царском Селе. Все письма и телеграммы, которые Ему шлет жена, перехватываются.

Приехав в Псков, Царь оказался пленникам в руках изменников, отрезанным от Ставки и от семьи. Князь С.Е. Трубецкой, пытавшийся попасть к Царю, убедился, что Царь находится на положении арестанта, к нему никого не пускают.[346] Причем охрана осуществлялась военными часовыми, подвластными главнокомандующему Северным фронтом масону генералу Рузскому. Для встречи с Царем требовалось особое разрешение Рузского. Многие, даже близкие люди, не могли попасть к Царю, перехватывалась вся корреспонденция, и прежде всего письма Царицы и верных Царю людей.

После разговора с Рузским Царю и его ближайшему окружению стало ясно, что «не только Дума, Петроград, но и лица высшего командования действуют в полном согласии и решили произвести переворот» (генерал Дубенский).[347] Рузский прямо заявил, что сопротивление бунтовщикам бессмысленно и что «надо сдаваться на милость победителя».

Генерал Дубенский рассказывает, какое чувство негодования, оскорбления испытали все верные Царю:

Более быстрой, более сознательной предательской измены своему Государю представить себе трудно. Думать, что Его Величество сможет поколебать убеждения Рузского и найти в нем опору для своего противодействия начавшемуся уже перевороту — едва ли можно было. Ведь Государь очутился отрезанным от всех. Вблизи находились только войска Северного фронта под командой того же генерала Рузского, признающего «победителей».[348]

Один из близких Царю людей предлагает арестовать и убить Рузского. Но все понимают, что положение этим не изменишь, так как Рузский действует в полном согласии с начальником штаба Ставки генералом Алексеевым, по сути дела принявшем на себя обязанности главнокомандующего и поэтому контролирующим все вооруженные силы.

Тем временем в Ставке ночью с 1 на 2 марта составляется проект манифеста об отречении Государя от престола.

С позиций знаний сегодняшнего дня совершенно ясно, что решительные действия царского окружения по подавлению мятежа, отстранению от власти генералов-изменников даже еще утром 2 марта были возможны. Да и сами изменники чувствовали себя очень неуверенно и больше блефовали, чем были действительно уверены в себе. Как справедливо говорил находившийся рядом с Царем генерал Нилов, нельзя было идти на уступки.

«Давно идет ясная борьба за свержение Государя, огромная масонская партия захватила власть, и с ней можно только открыто бороться, а не входить в компромиссы».[349]

Но шли часы, а Царь оставался в прежней изоляции, не получая ни одной весточки от семьи, а вся информация шла через руки генералов-изменников. Царь был подавлен предательством генералов, всегда уверявших Его в верноподданнических чувствах и предавших в трудную минуту. Кто-кто, а они-то уже знали, сколько сил и труда Государь положил, чтобы сделать армию боеспособной и подготовить ее к предстоящему весеннему наступлению. И в этот момент они объявляют Его «помехой счастью России» и требуют оставить трон. Изменники обманывают Царя, внушая ему мысль, что Его отречение «принесет благо России и поможет тесному единению и сплочению всех народных сил для скорейшего достижения победы».

Ночью после разговора с Рузским Государь принимает решение отказаться от престола в пользу своего сына при регентстве своего брата Михаила Александровича. Но он, по-видимому, еще надеется на армию.

Хотя реально связь между Государем и Ставкой армии потеряна не была, генерал Алексеев по сути дела отстранил Царя от контроля над армией и захватил власть в свои руки. Не имея на то никаких прав, он вступил в исполнение обязанностей Верховного главнокомандующего. Пользуясь своей властью, он рассылает циркулярный запрос командующим армиями. Этот запрос информационной части грубо фальсифицировал реально сложившуюся обстановку, утверждая, что войска деморализованы и войну можно продолжать только при выполнении требований об отречении Царя.

Обращаясь к командующим армиями, Алексеев утверждал, ссылаясь на Родзянко, что «обстановка, по-видимому, не допускает иного решения»,[350] и тем самым навязывал им, не имеющим другой информации, желаемый для заговорщиков ответ. Алексеев передает командующим фронтами[351] результаты переговоров руководства армии с руководителями Государственной Думы. В этих переговорах также намеренно сгущаются краски, и положение вещей представляется в свете, выгодном для революционной бесовщины. Сообщается, что беспорядки охватили большую часть России и, в частности, Москву. Это была неправда. Беспорядки наблюдались только в Петрограде и Кронштадте, в Москве же и других городах России законная власть полностью контролировала обстановку.

Масоны Алексеев, Рузский и Родзянко, «охваченный» плотным масонским окружением, шли на прямое государственное преступление, интерпретируя события в искаженном виде.

Ответы командующих армиями соответствовали той информации, которая была ими получена от Алексеева и Родзянко. С болью в душе, еще не зная, что их обманывают, поверив, что дела действительно так плохи и иного пути нет, они соглашаются на отречение. Последний ответ приходит в Псков в 14.50, а около трех Царь направляет телеграмму Председателю Государственной Думы и начальнику штаба Верховного главнокомандующего. «Нет такой жертвы, — говорится в первой из них, — которую я не принес бы во имя действительного блага и для спасения родной матушки России. Поэтому я готов отречься от престола в пользу моего сына с тем, чтобы он оставался при мне до совершеннолетия при регентстве моего брата Великого Князя Михаила Александровича».[352]

Но даже отдав телеграммы Рузскому, Государь еще колеблется, у Него возникают сомнения, и Он требует от Рузского остановить отправление телеграмм и вернуть их Ему. Однако Рузский не отдает телеграммы.

Царь, по-видимому, еще надеется на своих верноподданных, верит, что поддержка придет. Но проходят мучительные часы, а помощь не приходит. Около 10 вечера из Петрограда приезжают представители «революционной общественности» — злейший враг Царя масон А.И. Гучков[353] и активный сотрудник масонского Прогрессивного блока псевдомонархист В.В. Шульгин. Присутствие последнего среди хора требовавших его отречения, наверное, окончательно погасило последнюю надежду Царя.

И все же до самого последнего момента заговорщики боялись, что отречение Царя не состоится, что он поднимет армию, объявит бунтовщиков вне закона и военной силой подавит измену. На переговорах с Царем об отречении Гучков внушает Государю мысль, что надежных военных частей нет, что все части, которые подъезжают к Петрограду, революционизируются, и что у Царя нет шансов на иной исход, кроме отречения. Конечно, это была ложь.

В резерве Ставки такие части были, некоторые же могли быть переброшены с фронта. Царю как никогда требовалась поддержка военных, но в тот момент рядом с ним находились не соратники, а изменники.

Рузский, который присутствовал при беседе Гучкова и Шульгина с Государем, авторитетно подтвердил ложное утверждение Гучкова, что у Царя не осталось верных частей для подавления мятежа. «Нет такой части, — заявил Царю Рузский, — которая была бы настолько надежна, чтобы я мог послать ее в Петербург».[354] В дело идет даже прямой шантаж. Представители «общественности» не гарантируют жене и детям Царя безопасности, если Он вовремя не отречется.

2 марта в 3 часа дня Государь подписывает отречение от престола в пользу брата, Великого Князя Михаила Александровича, а вечером записывает в своем дневнике:

«Кругом измена, и трусость, и обман».

Почему Государь принял это роковое решение? Он, обманутый и преданный своим окружением, принял его в надежде, (об этом он позднее рассказывал в Тобольской ссылке), что те, кто пожелал Его удаления, окажутся способными привести войну к благополучному окончанию и спасти Россию. Он боялся, что Его сопротивление послужит поводом к гражданской войне в присутствии неприятеля, и не пожелал, чтобы кровь хотя бы одного русского была пролита за Него.