Огневой бой. Воевода из будущего (сборник) - Юрий Корчевский

– Понимаю, Федор, но земли новые, бедные. Едва холопов приобрел, сразу избы ставить пришлось – осень ведь впереди, жить-то им где-то надо. Я сам не успеваю.

– Неправильно княжить начал потому что. Не с низов, не с холопов начинать освоение дачи надо, а с верных людей – кого можно поставить управляющим, кого – тиуном, кого – десятником. Ты им указания отдавать должен, а уж они – шевелиться в меру своего разумения. Иначе захлебнешься в делах, к вечеру от усталости упадешь, а дело медленно двигаться будет, потому как не в корень зришь. Ладно, хватит о деле. Думаю, ты и сам понял, что дальше должен делать. Ты скажи лучше, скакун арабский, что я тебе подарил, жив еще?

– Жив, что ему сделается. Выезжаю иногда, а больше – сын.

– Жеребца в конюшне постоянно держать нельзя, он в форме должен быть. Я к чему это говорю? По весне из Персии боярин Гутионтов вернулся, по государевым делам ездил, – да не о том речь. Пристрастился он там к скачкам. Слышал о таком?

– Слыхивал.

– Поучаствуй, все на глазах у боярства будешь. К тому же деньги немалые на кону – люди ставки делают. Потому сам на коня не садись – тяжел ты для скачек. Подбери из своих холопов кого полегче. Да что мне тебя учить – сам понимать должен.

– И где скачки проводятся?

– Так на Воронцовом поле. Следующие – через две седмицы.

– Спасибо, что известил.

– Товарища в курсе дел московских держать – труд невеликий. Ты подумай над тем, что я насчет свиты да окружения ближнего сказал.

Мы тепло попрощались.

Суд послезавтра, время еще есть. А вот скачки? На постоялом дворе я подошел к Федьке-занозе, а ныне десятнику, и объяснил ситуацию:

– За скакуном надо кого-то в Вологду отправить, да и наездник нужен, и не абы какой, чтобы и лошадей любил, и сам был веса невеликого.

– Это, князь, вовсе нехитрая задача. На конюшне у тебя паренек есть – конюха твоего, Якуни-хромого, сынишка, пацан совсем. В лошадях понимает, любит их, чаще отца на конюшне бывает, почитай, живет там. Вот его и надо на скачки. И лошадь сдуру не запалит, и сам маленький – ему ведь годков двенадцать будет, не более.

– Не маловат?

– В лошадях разумеет, а для другого чего он тебе и не надобен.

– Уговорил. Посылай кого-либо из своей десятки. Денег вот возьми – на прокорм в дороге. Да накажи ратнику, пусть парня сопровождает в пути, конь дорогой, кабы не случилось чего.

Федор пошел к ратникам.

Я отобедал на постоялом дворе да и улегся на постель – прямо поверх одеяла. Голова кругом идет – скачки, суд, стройка… Воинскую избу в Охлопкове ставить надо, конюшню, церковь! Где набрать столько строителей, материалов и, главное, денег?! Стройка и управление поместьем пока только поглощали деньги, как пылесос. И отодвинуть ничего нельзя.

Взять, например, конюшню. Лошади не объяснишь, что денег не хватает, – ей зимой в теплом стойле стоять надо и овсом хрумкать. И церковь нужна: все холопы и слуги православные, в праздники да по воскресеньям в Никифоровку, к злыдню этому в церковь ходят. Да и в Москве дом какой-никакой – уж не каменные хоромы – приобретать надо. Ведь теперь часто в Москве бываю, и не один – с холопами, на конях. Все время на постоялом дворе останавливаться – никаких денег не хватит, да и неудобно. Приезжаешь, бывало, а свободных комнат и нет. Значит, надо свой угол иметь.

И вот настал день суда. С утра я с Федькой-занозой направился к Разбойному приказу. У коновязи уже было привязано около десятка лошадей.

Стражники на входе почтительно склонились в поклоне.

В здании приказа царила обычная суета. Я осмотрелся и увидел – по лестнице спускается сам дьяк Кирилл Выродов. Это ж сколько времени прошло, как дьяк по предложению Кучецкого просил меня сыскать убийцу князя Голутвина! И вот он спешит навстречу мне – не иначе как Федор загодя известил. Мы тепло поздоровались.

– Как же, как же, слышал о чинимом тебе соседом твоим зловредстве, мои люди разобрались тщательно.

Дьяк с восхищением оглядывал мой княжеский наряд:

– И с возвышением от государя поздравляю. Давно достоин!

Выродов сделал жест рукой и пригласил войти.

В небольшом зале стояли три кресла, сбоку – маленький стол с восседавшим за ним писарем. По бокам вдоль стен были расставлены длинные скамьи.

– Князь Михайлов, – представился я.

– Доброго здравия, князь, – вскочил писарь. – Присаживайся на лавку.

Ждать пришлось недолго. Вошли трое незнакомых мне мужей в красных княжеских плащах. Я встал и склонил голову в приветствии. Князья ответили тем же. Затем не спеша они уселись в кресла.

– Ну что же, сначала послушаем потерпевшую сторону. Князь Михайлов, тебе слово.

Я встал и коротко, четко изложил основные события.

– Можно сесть.

Я уселся.

– Теперь послушаем боярина Никифорова.

Стражники ввели Никифорова.

М-да, темница никого не красит. Опал с лица боярин. Щеки-то не такие уж красные, как раньше, и нет прежней наглости в глазах.

Излагая события на свой лад, боярин увиливал как мог. Говорил, что его холопы попали на мои земли случайно, а факела нужны были, чтобы дорогу освещать.

– И куда же они ночью шли? – невинно осведомился один из князей.

Боярин не смог найти ответа.

Его увели, затем поочередно доставили в зал никифоровских холопов. Были они в изодранных рубахах и со следами побоев.

– Расскажите, как злоумышляли против князя Михайлова? Кто приказал избы жечь да сено и хлеб на полях?

Холопы, уже допрошенные в Разбойном приказе с пристрастием, не запирались и рассказали суду, как было дело.

После того как их увели, князья коротко посовещались. Приказав привести в зал всех участников процесса, судьи объявили свой вердикт:

– Холопов боярина Никифорова повелеваем на рудники в Пермский край сослать, на самого боярина за убитого холопа князя Михайлова наложить виру – пять рублей серебром, столько же – в доход государев. А за избу сожженную – рубль серебром князю Михайлову. А кроме того, за злоумышления, неоднократно чинимые, изъять у боярина Никифорова земли в Подмосковье с селом Никифоровка и деревнями Озерки и Кондаурово в пользу государя, оставив за сим боярином поместье под Суздалем. Князь, все ли понятно?

– Все, сударь.

– Удовлетворен ли ты решением суда?

– Да, благодарю.

Я взглянул на злодея и не увидел в нем прежней заносчивости. Никифоров выслушал приговор княжеского суда с опущенной головой. И то неплохо – значит, суд ему пошел на пользу.

Внизу меня уже поджидал дьяк Выродов. Он довольно кивнул головой:

– Все знаю. В праведном деле мы завсегда поможем справедливость обрести. Если зло еще кто учинит, заходи! – и пожал мне руку на прощание.

Я вышел из Разбойного приказа с легким сердцем. Зло наказано, беспокойный сосед впредь не будет уже тревожить мои земли и занимать мои мысли, напрягая холопов. Интересно, кому государь отпишет земли бывшего теперь владельца – боярина Никифорова? Не дай бог, попадется такой же наглый сосед! Впрочем, снаряд не попадает дважды в одну и ту же воронку.

Ожидавший меня у входа Федька по одному моему виду сразу догадался – дело выиграно!

Я в сопровождении Федьки отправился к Кучецкому. Федор собирался уезжать на службу, возок уже стоял во дворе, и я застал стряпчего в последний момент.

Поздоровались.

– Что, Георгий? Как суд прошел?

– Благоприятно для меня. У боярина Никифорова, что злоумышлял против меня, земли изъяли в государеву казну, виру на него наложили да холопов его сослали в Пермский край.

– Отлично! Не зря, значит, я с князьями, что в суде были, накануне говорил.

– Я почему-то так и подумал, была такая мыслишка.

– А ты сомневался?

– Спасибо, Федор!

– Долг платежом красен. Впрочем, шучу, конечно.

– О том не забуду.

– Не забивай голову пустым, мелочь. – Федор широко улыбался, явно довольный исходом суда.

Стряпчий, как всегда, спешил по своим нескончаемым делам. Я не смел его задерживать. Мы обнялись на прощание.

Заехав с Федором на постоялый двор и забрав ратников, мы выехали из Москвы. Некогда прохлаждаться в столице, дела в имении ждут, и подумать надо, крепко подумать – кого ставить на хозяйство, кого определить тиуном, воеводой своей пока малой дружины.

Вот Федор. Как ратник – хорош, десятник неплохой, может командовать полусотней – вполне потянет, но это его потолок, большего ему не дано: нет кругозора, не видит перспективы. Как исполнитель – цены нет, но воеводой? Да и не может холоп воеводой быть. Ему придется в сечах с другими воеводами общаться, кои все из бояр или боярских детей. Кто из них холопа воспримет всерьез? Сына Василия поставить? Молод, опыта нет, пусть пока десятком покомандует, практику приобретет.

Андрей как управляющий имением хорош, слов нет – разворотлив, сообразителен, хозяйственник, каких поискать. Но он свободный человек, а не простой холоп, приказать ему нельзя. Да еще вот к Вологодчине прикипел, в Подмосковье переезжать не горит желанием.