Издалека - Константин Бояндин

Несколько кусков металла ещё катились, позвякивая, по потрескавшейся земле.

Понять, когда меч в его руке успел съёжиться и вновь оказался походным ножом, Гость не успел. «Осадная башня» и костёр никуда не делись, и человек, привязанный к постройке крест–накрест, возможно, оставался единственным разумным существом — кроме самого Гостя — на этом острове. Бежать по сильно нагретому солнцем камню было неудобно, пыль облаками вздымалась в воздух, и от неё неприятно першило в горле.

Науэр ощущал, что страшно устал.

XIX

Не было необходимости выглядывать наружу, чтобы понять, что шторм по–прежнему обрушивается на островок. Однако внутри пещерки было тепло; походный «костёр» — долго тлеющие бездымные брикеты, на которых можно было плавить золото — превратил промозглую сырость, где хозяйничали сквозняки, во вполне приемлемое место.

— Что–то не хочет, чтобы мы покидали остров, — произнёс флосс задумчиво. Унэн всё это время сидел и методично записывал события последних дней в походный дневник.

«Что–то», подумал он. Не «кто–то».

— С чего ты это взял? — поднял монах голову.

Флосс «пожал плечами». Но не стал ничего объяснять.

— Ну ладно, — монах зевнул и лёг прямо на камень у «костра». — Торопиться пока некуда.

Торопиться действительно было некуда. Все обращения к божествам, которые по просьбе Унэна произвёл Шассим, приводили к одному и тому же: загадочный Тнаммо мёртв. Шассим, пока Унэн сидел в гостях (в заточении?) у племени, сумел–таки изловить одного из шпионов их таинственного недруга. Лазутчиком оказалась крохотная птица — никогда путешественникам не встречалась похожая. Правда, после поимки птица как–то неуловимо превратилась в глиняную статуэтку, сохранившую очертания птицы.

Монах долго осматривал её, после чего разломил на части и долго изучал при помощи увеличительного стекла. Затем собрал обломки в толстостенный флакончик с притёртой пробкой (явившийся, понятное дело, из рукава) и задумался, глядя на останки сквозь стекло.

— Что–то во всём этом странное, — заключил он. — Так ты говоришь, что ей кто–то управлял?

Сами по себе големы никогда не наделялись чрезмерно сложной программой поведения; расходы на её поддержание непомерно велики и, кроме того, любой мало–мальски мощный маг без помех отыскал бы голема на огромном расстоянии. Простым заклинанием, позволяющим видеть магическую ауру.

Птица же не только не излучала такой ауры, но и проявляла огромную изобретательность, чтобы скрыться от преследования. По словам Шассима, он был вынужден использовать множество животных и птиц, чтобы изловить невероятно вёрткое существо — рискуя навлечь на себя неудовольствие Покровителя. Голем был бы просто не в состоянии выделывать подобные трюки.

Монах выслушал рассказ Шассима ещё раз и задумался, сжимая флакончик в ладони. Разгадка происходящего где–то рядом… крутится перед глазами, но как заметить её?

…Торжественно показав шарик–килиан флоссу, Унэн приготовился было неторопливо переносить на бумагу подробности своей беседы с вождём, как понял, что шарик пуст. Не просто не содержит никакой записи, а начисто лишён магических свойств. Флосс, увидев ошарашенное выражение лица Унэна, долго смеялся.

— Нельзя недооценивать Покровителя, — заметил он, наконец. — В своих владениях он гораздо могущественнее всех остальных сил Ралиона, вместе взятых.

— Как же тогда пиратам удалось захватить остров? — поинтересовался настоятель, выкидывая прочь бесполезный кусок стекла.

— У каждого имеется своя слабость, — пояснил Шассим. — Слабое место божеств — жрецы. Что произошло на самом деле, неизвестно, но, по–видимому, пришельцам как–то удалось подкупить нескольких тогдашних жрецов. То, что кто–то выжил — заслуга спохватившегося Покровителя и его смертных почитателей. Пираты долгое время были уверены, что вырезали дикарей всех, до последнего…

Он замолчал.

…Монах долго сидел, записывая в тетрадь то, что смог запомнить. Запомнил он почти всё — по крайней мере, так казалось. Если, конечно, Покровитель не добрался и до его памяти. Эту мысль Унэн сразу же прогнал: примириться с ней не представлялось возможным.

Отложив в сторону флакончик, он вчитывался в свежие записи — кое–где стояли дополнения, сделанные при помощи Шассима.

— Картина становится понятна, — объявил Унэн наконец. — Тнаммо, вместе с другими, проходит посвящение — инициацию — но за несколько часов до завершения обряда ввязывается в драку. Его, вместе с другими зачинщиками, проклинают и изгоняют из племени.

— Верно, — подтвердил флосс.

— Все считаются погибшими. Для всего остального мира, разумеется; для племени они мертвы с того момента, как жрец произносит формулу проклятия.

— Не сомневаюсь, что они погибли довольно быстро.

— И имена их запрещено употреблять.

— Верно.

— Тогда отчего жрец всё это рассказал мне?

Флосс долго думал, прежде чем ответить.

— Мне думается, что в тебе заинтересован не жрец, а сам Покровитель, — сделал он вывод. — Ты — единственный чужак за последние пятьдесят лет, кто проник так далеко вглубь острова и остался жив. Можешь гордиться.

— Я и горжусь, — проворчал монах. — Интересно только, зачем жрецу потребовалось расспрашивать меня о таких странных вещах? Неужели это как–то связано с… — он пошевелил в воздухе пальцами.

— О чём он расспрашивал тебя? — осведомился флосс с невинным видом.

Монах мрачно смерил его взглядом.

— Я обещал молчать, — коротко пояснил он, и видно было, как он от этого страдает. — У меня и без проклятий хлопот хватает.

— Между прочим, — спросил Унэн минуту спустя, когда страдальческое выражение мало–помалу покинуло его лицо. — Как звучала формула проклятия, ты знаешь?

Флосс произнёс формулу — опуская некоторые слова — малозначащие, но необходимые для того, чтобы оно подействовало.

— «И будут друзьями тебе лишь камни да пыль», — задумчиво повторил монах. Взгляд его постепенно остановился на флакончике с черепками «птицы» внутри. — О боги! Камни да пыль!

Он поднял флакончик и показал ошеломлённому Шассиму его содержимое.

— Камни да пыль! Ты понимаешь?

Он вскочил и заметался по пещерке, едва не наступив при этом на флосса.

— Мне срочно нужно в Венллен! — воскликнул Унэн. — К тому, кто собирает сведения о Тнаммо. Похоже, я догадываюсь, как и где его можно искать.

Флосс неожиданно вздрогнул и широко открыл глаза. Унэн собрался было спросить, что случилось, как услышал знакомый звук.