Сын Галактики - Дмитрий Распопов

– Ну и отлично, – подвел я итог разговора. – Посмотрим на вас в бою.

Прикинув различные варианты, я остановился на самом, на мой взгляд, подходящем. Он давал реальные шансы на захват терроида в этой системе, правда, при этом и мне придется пожертвовать многими кораблями.

Разделив корабли на две группы, я развел их по разным гиперворотам. Перед тем как уходить в гипер, я дал указания истребителям, которые оставлял здесь, отключить всю аппаратуру и держаться вдали от звезды, но как только появятся первые корабли роботов, дать мне знать.

Затем мы ушли в гиперпространство и, выйдя в соседней системе, включили камуфляж и приготовились ждать. План мой был простым и самоубийственным: поскольку все корабли берсеркеров должны были прибыть в окрестности звезды одновременно и рассредоточиться по всему маршруту терроида от одних гиперворот до других, то я решил в тот момент, когда неповоротливый командный центр там появится, ворваться вслед за ним, блокировать все врата, а дальше действовать по ситуации. Другой возможности поймать терроид у нас не было.

Теперь все зависело от оперативности разведчиков, которых я там оставил: если они промедлят с информацией о появлении центра, то мы просто не успеем добраться до терроида. Это я и объяснил истребителям, и они заверили, что как только командный центр высунет нос из врат, они сразу мне об этом сообщат.

Потекло мучительное время ожидания. Корабли, осознавая важность момента, перестали разговаривать друг с другом. Часы проходили за часами, а от истребителей все не поступало никакой информации. Когда я уже начал нервничать, на экране засветилось сообщение:

«Вошел! Множество кораблей возле врат!»

Я взволнованно прокричал:

– Линкорам уходить в гипер! Как выйдете, сразу включайте зертекс. Даже если вас подобьют, до последнего держите его активным!

Четкое «есть!» было мне ответом, и линкоры обеих групп ушли навстречу своей смерти. По-другому мою команду нельзя было выполнить, я прекрасно осознавал, что там произойдет, когда все корабли вынырнут из гипера и активируют зертекс. Повреждения будут у всех, и у чужих, и у своих, но это и была та небольшая заминка, которая давала бы нам время на вывод остальных кораблей группы из гипера.

Отмерив двадцать минут – больше линкорам было не продержаться, – я отправил в гипер все остальные корабли обеих групп. Приказы у всех был разные: миноносцам – ставить минные поля, тратя весь запас мин, авианосцам – помочь линкорам, если кто-то из них остался в живых, и только ракетоносцам было приказано не открывать огонь, пока мы не разберемся в ситуации.

Стиснув зубы, я отчитывал секунды до выхода в обычное пространство. Три, два, один, выход! После этого сразу загудели защитные поля корабля, и корпус вздрогнул от залпа всех его орудий.

С помощью подключенных процессорных ресурсов Келлера я в доли секунды оценил положение дел. Весь космос вокруг ворот был просто завален остатками кораблей, как берсеркеров, так и наших, – настолько хорошо поработали здесь зертексы. К моему удивлению, треть линкоров была жива и активно сопротивлялась флоту охраны терроида. Оставив им в помощь миноносцы, я приказал части ракетоносцев и авианосцев двигаться к огромному командному центру. Он летел к гиперворотам, из которых мы вышли.

– Всем ракетоносцам без мини-роботов в ракетах, огонь! – скомандовал я. – Следом вылетают истребители. Делайте что хотите, но нужно отключить защитное поле терроида. Те, чьи ракеты снаряжены мини-роботами, стрелять только при обнаружении малейших повреждений в его защите.

Через секунды космос осветился сотнями росчерков от двигателей ракет, а затем с каждым последующим залпом ракет становилось все больше и больше. Впервые я видел, как ракетоносцы выстреливают за один бой весь свой боезапас.

Первые сотни ракет были сбиты, не долетев до терроида, а через мгновение развалился от его ответного залпа один из наших авианосцев.

– Мои вышли, – раздался голос одного из «особых» ракетоносцев.

Услышав его, я стал наблюдать за ракетами, которые устремились в небольшую брешь в мигающем от перегрузок защитном поле командного центра.

Поскольку все ракеты управлялись самим ракетоносцем, то они маневрировали, уклоняясь от выпущенных по ним противоракет и залпов орудий. Ракет было тысячи, многие пробили защиту, и на корпусе базы появились повреждения.

– Мои тоже ушли, – сказал второй из «особых» ракетоносцев.

Командный центр не бездействовал, в нас летели ракеты и стреляли его орудия. Очень скоро наши корабли начали разваливаться, не выдержав огня терроида.

Первыми, конечно, выбыли из строя все авианосцы, не предназначенные для контактного боя, у них была самая слабая защита. Следом за ними пришла очередь ракетоносцев и моего линкора. На моем экране давно уже горели красные метки полученных повреждений, а из ракетоносцев осталось в строю всего шесть.

– Последние ракеты, – отметил «особый» ракетоносец перед тем, как развалиться на части от прямого попадания.

– Управление ракетами на меня! – скомандовал я своему кораблю.

Сразу обрушилась боль. Управление таким огромным количеством ракет перегрузило все мои процессорные возможности и ударило кувалдой по мозгу. Взвыв, я схватился за голову, но управление ракетами не потерял.

Голова разрывалась, а невольные слезы, вызванные непереносимой болью, ручьем текли у меня по щекам. Закусив губу, я вел ракеты к терроиду, уклоняясь от его противодействующих систем. Заметив мигающий участок поля защиты, я погнал туда все доступные мне ракеты. Из более чем сотни ракет через мигающий щит прорвалось меньше половины, остальные сгорели, попав в него в момент восстановления. Все проскочившие я направил в большую трещину в корпусе центра, которую пробили боевые ракеты. Многие из «вирусоносцев» были сбиты на подлете, но значительная часть все же попала по назначению.

Боль сразу отпустила меня, и я без сил откинулся на спинку кресла.

– Отходим к вратам, – скомандовал я, отдышавшись, оставшимся в живых ракетоносцам. – Мы сделали все, что могли. Если план Келлера не сработает, мы все равно не одолеем этого монстра.

Переключив всю энергию на защитные поля, мы начали отступать к вратам. Видя мигающие щиты ракетоносцев, я приказал своему линкору перекрывать их бреши собственными полями, его генераторы были мощнее.

Почти сразу после моих слов корабль затрясло. Количество меток, обозначавших повреждения корпуса, начало расти с устрашающей скоростью.

– Мы на пределе, – сказал Корабль. – Еще несколько попаданий, и отключатся поля.

– Знаешь, мне почему-то все равно, – ответил я. Боль в голове хоть и прошла, но оставила после себя тяжесть в висках и огромную усталость.