Серенгети не должен умереть - Бернгард Гржимек

пока эта загадка была разгадана. Доктора Река во время его второй экспедиции в Восточную Африку застигла война, и он в качестве военнопленного попал в Египет. Семнадцать лет спустя выдающийся английский археолог профессор Л. Лики взялся с новыми силами за разгадку олдувайской тайны. Сам он был уроженцем Восточной Африки, сыном миссионера. Человек честный и тактичный, он счел своим долгом пригласить в новую экспедицию, снаряженную англичанами, и профессора Ганса Река. Во время этой экспедиции ученым удалось выяснить, что загадочный скелет человека просто соскользнул в другой, более низкий слой земли и на самом деле значительно моложе всех костей доисторических животных, найденных вместе с ним. Однако одновременно были сделаны интереснейшие находки: во всех слоях ущелья были найдены каменные орудия, изготовленные руками человека, — от грубо обтесанных каменных рубил до самых настоящих ножей и топоров из камня.

Сейчас Олдувайское ущелье считается наиболее интересным местом для изучения того, как на протяжении десятков тысяч лет происходило развитие доисторического человека, жившего в эпоху каменного века в Африке, Юго-Западной Европе и отдельных частях Азии.

Семнадцатого июля 1959 года супруги Лики сделали потрясающую находку — череп доисторического человека, жившего 600 тысяч лет назад и являющегося переходным звеном между древним южноафриканским обезьяночеловеком и современными людьми. Он отличался удивительно мощными коренными зубами. Этот древний человек и был одним из первых изготовителей каменных орудий.

И вот теперь это знаменитое Олдувайское ущелье, так же как и кратер Нгоронгоро, окажется вне охраняемой зоны национального парка.

Глава семнадцатая

Приключение на озере Натрон

Мы упаковываем в свою «Утку» специальные волокуши и летим к озеру Натрон. Для этого мы держим курс прямо на «гору Господню» — Ленгаи. С каждой минутой она все более угрожающе на нас надвигается. Она напоминает сахарную голову. Это молодой, действующий вулкан, который в течение последних десятилетий несколько раз извергался. Вся вершина его опоясана широким белым бордюром, но это не снег, как на Килиманджаро, а застывшие массы солей, выброшенные во время извержений.

Наш самолетик ползет все выше и выше вверх, пока под нами наконец не появляется кратер вулкана. Здесь я собираюсь сделать несколько снимков. Трудно поверить, чтобы человеку удалось подняться по этакому крутому склону, и все же это так. То был географ, профессор Ф. Эгер, облазивший в 1906–1907 годах всю область гигантских кратеров и составивший замечательную карту, в которой и по сей день не сделано каких-либо существенных дополнений. Он живет сейчас в Цюрихе и просил меня сделать для него эти снимки.

Мы пролетаем над самым кратером, на несколько минут даже влетаем в него. Он не курится, но в самой середине ясно видно небольшое отверстие, в котором что-то кипит и бурлит. Мы летаем туда и обратно над этим адским котлом; под нами застывшие потоки лавы, спускающиеся вниз на 2200 метров.

А там, у подножия, лежит знаменитое озеро Натрон. Это и есть то озеро, к которому мы направляемся. Оно представляет собой огромный резервуар, занимающий 60 километров в длину и 20 — в ширину. Местами оно розовато-красное, местами голубое. Красное — это застывшие соляные корки, покрывающие почти целиком все озеро, а голубое — это отражение неба в двух открытых лагунах.

В январе прошлого года мы здесь подсчитывали фламинго. Озеро Натрон — одно из последних крупных гнездовий этих редких птиц. Подсчитать фламинго тем же способом, каким мы подсчитывали степных животных, невозможно, потому что они взлетают тотчас же, как только мы снижаемся на высоту 500 метров. Вся стая каждый раз так ловко ускользает от нас, что совершенно невозможно подлететь к ним ближе чем на 100 метров. В то же время мы никак не хотели мешать этим птицам насиживать яйца. Если такую колонию слишком часто будут тревожить самолеты, то птицы могут совсем не высидеть птенцов и целый год не будет приплода.

Из этих соображений мы вмонтировали в пол нашей «Утки» большую аэрофотокамеру с пленкой шириной 18 сантиметров. Сидя в самолете, я могу открыть люк в полу и смотреть вниз — ощущение, к которому надо еще сначала привыкнуть. Над этой дырой устанавливается тяжелая колода фотокамеры, которая автоматически снимает 120 крупных кадров. Снимки следуют один за другим, так что потом из них можно составить полную картину озера. Надо следить за тем, чтобы лететь строго по прямой.

Мы летели тогда на высоте 800 метров. Камера была не плотно пригнана к отверстию в полу, а возле него как раз кончается выхлопная труба мотора, так что отработанный газ попадал прямо в кузов самолета, где я сидел, склонившись над люком. Из-за этого мне пришлось срочно воспользоваться бумажным пакетом.

А поскольку от выхлопных газов можно быстро угореть и потерять сознание, мы немедленно пошли на посадку и плотно пригнали камеру к отверстию. После этого вся съемка озера заняла у нас всего 35 минут.

Потом, уже во Франкфурте, мы много дней подряд подсчитывали бесконечное множество этих птиц при помощи лупы и строчечного растра. Для удобства мы накололи все фотографии на стенку, так что перед нами как бы вновь возникли лагуны озера Натрон, только в уменьшенном виде. Птиц оказалось 163 679 штук. Впоследствии время от времени мы снова пролетали над этим озером. В марте и апреле здесь оставалась примерно только двадцатая часть колонии, гнездившейся в январе. Несколько позже число птиц снова увеличилось, но ни разу их не было столько, сколько зимой.

Фламинго — неутомимые путешественники; они разыскивают по свету всевозможные соленые озера, богатые червями, моллюсками и водорослями. Говорят, что эти красивые розовые птицы долетают вплоть до Индии, но никто еще точно не сумел проследить пути их кочевок. Это потому, что молодых фламинго никак не удается окольцевать, как это делают обычно с другими птицами. Ведь только по снятым и возвращенным с убитых птиц кольцам можно определить пути их миграций.

По плоскому, безлесному, покрытому соляной коркой берегу совершенно невозможно подкрасться к их конусообразным глиняным гнездам, расположенным на мелководье. Завидя кого-нибудь на расстоянии километра, взрослые фламинго улетают, а птенцы уплывают далеко в озеро.

И все-таки, несмотря на это, нам с Михаэлем очень хочется сделать несколько кадров с фламинго для нашего будущего фильма о Серенгети. Эти грациозные розовые птицы с черными крыльями необыкновенно живописно вырисовываются на темно-синей глади лагуны. Мы разработали подробный план боевых действий. С этой целью мы сейчас и приземлились прямо на высохшем плоском ложе озера,