Вопреки терзаниям (ЛП) - Бэлль Лола

Я накрыл ладонью его переплетенные пальцы и слегка их сжал, давая понять, что любые страхи не имели смысла, поскольку ничто не сможет повлиять на мое решение.

— Конечно, готов, — ответил я без колебаний, вызвав у Алмаза облегченную улыбку.

С тобой я готов ко всему...

Осторожно притянув его руку к губам, я оставил легкий поцелуй на тыльной стороне ладони, как всегда любил делать раньше. Одно прикосновение, один поцелуй вместо тысячи слов. И как же приятно видеть его милую улыбку, которая и по сей день действовала на меня опьяняюще.

— Я составил список мест, которые мы посетим в первую очередь, — начал Алмаз, когда я, продолжая сжимать его ладонь, свободной рукой повернул ключ в замке зажигания. Пора было трогаться в путь. — Ты катался когда-нибудь на фуникулере?

Я кивнул, не скрывая довольной ухмылки, и уже мысленно прикинул, какие еще развлечения вошли в его, судя по всему, немаленький список.

— Скучно нам, похоже, не будет, — весело подмигнул я ему, и мы звонко рассмеялись.

Его смех...такой до боли родной, который я мог слышать последние месяцы лишь искаженно: через динамик телефона и ноутбука. А теперь он рядом, и отныне так будет всегда. Даже не верится.

Мог ли я представить еще год назад, к чему приведет наше знакомство, через что нам придется пройти и какие именно события окажут влияние на все последующие решения.

Однако, как бы ни было порой тяжело, невыносимо больно и горько даже от одних лишь воспоминаний о тех страшных днях, мы со всем справились. Мы преодолели все трудности.

И мы заслужили долгожданный покой.

Бонусная глава 1

Сергей

Вернуться к прежнему ритму жизни оказалось не так просто, как я себе представлял. Первую неделю находился в какой-то прострации, с трудом привыкал к давно забытой обстановке дома, не появлялся в социальных сетях, на улицу выбирался крайне редко и только по нужде, сигареты и алкоголь заменяли мне здоровую пищу. Почти не разговаривал с отцом, который всеми способами пытался завести со мной беседу о моем будущем, об армии, будто за этот год я не нахлебался сполна этой темой. Сыт по горло уже, а затея связать свою жизнь с работой в полиции теперь и вовсе виделась под иным углом. Но не для отца, поэтому его я избегал тоже. А мама, видя, в каком я расположении духа, сама старалась не дергать меня по пустякам.

Не скажу, что в армии пережил нечто ужасное, ничего из того, что рисовало мое воображение в последние дни перед отъездом, но и приятного довольно мало. Единственное, что можно выделить из этого пункта: крутые пацаны, с которыми мы до сих пор, спустя два месяца после расставания, поддерживаем связь. Уверен, вскоре они замутят встречу, если каждый сможет выделить время, и я без вопросов появлюсь на ней тоже.

Более-менее пришел в себя, только когда минула третья неделя с моего возращения. Гриша не писал и не звонил, видимо, по моему поведению в день встречи догадался, что ко мне в ближайшее время лучше не лезть с расспросами и не звать на дружеские встречи. Я не имел ничего против общения с другом детства, хотя и жаждал покоя больше, чем шумных сборищ.

Федук с Алмазом, в отличие от Гриши, не заботились о моей реакции, потому и донимали звонками с завидной регулярностью. Были моменты, когда мне всерьез хотелось их деликатно послать. Но эти настырные парни спасали меня от тоски и неприятных воспоминаний, в которые я погружался против воли, поэтому, как бы ни злился, в душе испытывал благодарность, что они искренне переживают за мое состояние.

Оставаясь в одиночестве, я часто прокручивал в сознании те моменты, когда становился свидетелем жестоких издевательств над сослуживцами. А они происходили постоянно. Само собой, меня не цепляли, стоило лишь в начале знакомства правильно себя преподнести и не болтать много лишнего о той жизни, что осталась далеко за пределами казармы.

А вот тем двум парням не хватило смекалки. И даже я устал уже за них заступаться. Нужно уметь себя защищать, никто не прибежит по первому зову спасать от передряги, в которую может попасть каждый.

Вот только сцены избиения стереть из памяти никак не удавалось. Какими бы жестокими мы ни были в школьные годы, это не шло ни в какое сравнение с нашими отвратительными поступками.

Как бы там ни было, дни в армии остались в прошлом, а значит, нужно было возвращаться в привычную жизнь. И забыть то время как страшный сон.

Поскольку Федук и Алмаз находились далеко от меня, даже не соизволили разгрузить свой график к моему возвращению и не приехали встретить на вокзале, а Гриша опасался меня тревожить и по-прежнему разгребал дела моего тренажерного зала, разрываясь на два фронта, в моей жизни оставался только один человек, чье присутствие дарило улыбку и смысл встретить новый день в приподнятом настроении.

Мэтью...мой Мэтью. Год разлуки многое поменял в нашей дружбе. В первую очередь изменилось мое к нему отношение, и нужда в элементарном общении с каждым днем становилась физически невыносимой.

В первые месяцы меня загоняли настолько, что я не мог думать ни о чем другом, кроме как о диком желании доползти до жесткой кровати и провалиться в сон. Но постепенно привыкая к новым реалиям жизни, всякий раз мыслями возвращался к последним дням, проведенным в компании Мэтью. Думаю, эти воспоминания и помогали мне держаться в моменты, когда хотелось послать все к чертям и сбежать из того ада, в который я отправился добровольно.

Вспоминал тот день, когда я, чувствуя себя дураком каким-то, притащился к нему домой в свободное от работы время. Да еще и не с пустыми руками, а с кроликом, которого решил подарить ему в качестве прощального подарка. Рыжий кролик с невинным взглядом, которого в последствии он назвал Глебом, растерянно озирался по сторонам, не понимая, куда его привели и для чего.

Он так напомнил мне Мэтью в первые недели, когда тот только адаптировался в «Fuerza» и уперто отказывался принимать чью-либо помощь. Но я-то видел, как нелегко ему даются перемены и как неуверенно он чувствует себя при знакомстве с новыми коллегами, потому и поддерживал, как мог.

Помню, как Мэтью встретил меня тогда на пороге своей квартиры и в удивлении вскинул брови, оглядев клетку с кроликом. А я начал нести какую-то чушь, потому что ощущал эту неловкость, которая сопровождала нас повсюду после моих проводов и того злосчастного разговора по душам. Также вместе с кроликом я преподнес ему и еще один подарок, надеясь, что так окончательно заглажу свою вину. Ключи от «Мерса», как и обещал самому себе, вложил в его теплую ладонь и сжал пальцы.

Он так крепко обнял меня, будто мы не на год расставались, а до конца жизни. Хотя это в тот момент я думал, что год пролетит как один миг, а сейчас, оглядываясь назад, понимал: прошло охренеть как много времени. Все изменилось, да и я сам изменился тоже.

Вспоминал частенько и тот наш откровенный разговор, когда он нашел в себе смелость признаться мне в симпатии, а я, испугавшись такого напора, оскорбил его, унизил. Черт, до сих пор тошно от того, каким резким я был с человеком, который для меня важен. Может, тогда я этого до конца и не осознавал, но спустя несколько месяцев после отъезда, когда наше общение стало набирать обороты, я вдруг понял, что он для меня значит на самом деле.

Вот только больно поздно дошло.

Когда я был уверен, что наш безобидный, шуточный флирт в переписках перешел в опасную стадию, когда в ход пошли непристойности, а после и недвусмысленные намеки в основном с моей стороны, одно только сообщение Мэтью вмиг спустило меня на землю. Причем приземление оказалось довольно болезненным.

Я даже и не предполагал, что за время моего отсутствия он решит искать мне замену. Сыграла моя самоуверенность, казалось, его чувства настолько сильны, что он не сможет так легко переключиться на кого-то еще.

Но он смог , твою мать.