УЛЬМ – 43 - Александр Леонидович Аввакумов

понял, что находится в беспомощном состоянии.

***

Полковник Штельман посмотрел на перекидной календарь. Перекинув страницу, он увидел число, обведенное ярким красным карандашом.

«Вот он день истины, – подумал он. – Что он мне принесет, победу или поражение? Стоит ли оправдываться перед адмиралом? Наверное, не стоит, да и зачем ему все эти оправдания?»

Он нажал кнопку звонка и через мгновение в дверях появился дежурный офицер.

– Генрих! Что у нас с группой «Ульм»? – спросил его полковник.

– Покровский молчит, господин полковник.

«Странно, почему он молчит, ведь мне сообщил контролер, что он сам лично видел, как Покровский отбыл в Челябинск», – подумал Штельман.

– Что у нас с контролером? Он перешел линию фронта или нет?

– Пока нет никакой информации, господин полковник….

– Запросите агента «Звонаря», что там вообще происходит? Почему эфир пуст?

– Есть, господин полковник.

Офицер щелкнул каблуками сапог и, развернувшись, вышел из кабинета. Штельман остался один на один со своими мыслями. Он встал с кресла и подошел к окну. Отдернув в сторону штору, он посмотрел в окно. Там за окном его кабинета шла другая жизнь. Вдоль стены здания двигался часовой. Он, то останавливался на какой-то момент, то ускорял свои шаги.

«Интересно о чем он сейчас думает? О том, что до смены с поста осталось сорок минут? О том, что его ожидает в теплой караулке? Или может он думает о семье? Этот солдат вермахта даже не догадывается, что полковник Штельман в этот момент думает о своем агенте, который должен взорвать танковый завод в далеком русском тылу. И от этого выполнит ли он задание полковника или нет, зависит, будет ли жить Штельман или нет. Почему, он молчит? Провал? Но, не может же, быть уничтожена вся агентурная сеть, которую он так долго создавал в Москве».

Он обернулся, услышав скрип половицы около двери. Полковник резко обернулся. Около двери стоял по стойке смирно дежурный офицер.

– Что у тебя?

– Господин полковник! Только что получена радиограмма. Покровский сообщает о готовности.

По лицу полковника пробежала едва заметная улыбка. Пружина напряжения, которая была сжата в течение последних трех дней, расслабилась.

«Слава, Богу, – подумал он. – Бог услышал мои молитвы»

– Господин полковник! Подчерк радиста чужой, это не «Несун».

На лице полковника исчезла улыбка. Он вновь почувствовал себя неуютно в этом большом кабинете.

– Что это означает?

– Не могу знать, господин полковник.

Он жестом руки дол понять, что он больше не задерживает офицера. Когда за ним закрылась дверь, Штельман обессилено опустился в кресло.

«Что это все могло означать, – подумал он. – Провал группы или непредвиденный ими случай? Если радист работал под контролем, то почему нет определенного сигнала? Сколько вопросов и нет ни одного ответа».

Он в очередной раз нажал кнопку. В кабинет вошел Генрих.

– Запросите у Покровского, знакомо ли ему фамилия Лазарев?

– Что это значит, господин полковник?

Штельман промолчал.

«Если он подтвердит, что ему знакома эта фамилия, значит это его сообщение. Если ответит, нет, то он в НКВД», – решил он.

Генрих развернулся и вышел из кабинета.

***

Покровский закрыл шифровальный блокнот и посмотрел на Степанова, который внимательно наблюдал за ним.

– Что? – коротко спросил он Олега Андреевича.

– Пока не отвечают. Радист другой…

Сидевший за рацией радист с какой-то обидой посмотрел на Покровского.

–Я передал все без сбоев и ошибок, – произнес он.

– Дело не в тексте, – ответил ему Степанов, – дело в подчерке.

Прошло еще десять минут, рация по-прежнему молчала. Покровский закурил и стал нервно ходить по комнате из угла в угол, он явно нервничал. Прошло еще несколько минут и эфир наполнился писком. Абвер дал ответ.

Олег Андреевич снова открыл шифровальный блокнот и начал записывать цифры, которые называл ему радист. Достав из полевой сумки маленький томик Пушкина, он отошел в сторону и стал расшифровывать полученное донесение. На его лице впервые за все это время появилось что-то наподобие улыбки. Степанов ждал, что ему скажет Покровский.

– Я так и знал, что Штельман найдет способ проверить меня, – произнес он. – Ведь то, о чем он меня спрашивает, не знает никто, кроме нас двоих.

– И что это?

– Не столь важно. Главное, я понял, что он хочет услышать от меня….

Взглянув на радиста, он коротко произнес:

– Передайте им всего четыре цифры, – произнес Покровский.

Вновь запищала рация. Закончив сеанс, радист снял наушники и посмотрел на Олега Андреевича.

– На сегодня все, – произнес он.

Радист, молча, стал упаковывать в мешок рацию.

– Что дальше? – спросил Покровского Степанов. – Неужели, все начинать сначала? Где взять столько взрывчатки? Да и людей у нас сегодня с вами, явно недостаточно?

Олег Андреевич улыбнулся.

– Знаешь капитан, нет безвыходных ситуаций. Есть лишь неприятные решения. Я хочу пройтись по всей цепочке Соколова, с момента появления его группы в Челябинске. Думаю, что в этом мне поможет Вера.

– А если она ничего вам сказать не сможет, что тогда?

– Тогда и будем решать, что делать дальше. Я попрошу полковника Штельмана прислать мне в помощь еще одну группу…. Взрывчатку можно думаю найти и здесь. У тебя пока действующие документы, вот ты и погуляй по станции, капитан, может что-то и найдешь…

– Хорошо. У меня еще есть в запасе двое суток….

– Вот и договорились…. Передай Вере, что я ее жду в шесть часов вечера…

Степанов встал из-за стола и, взглянув на радиста, направился к двери.

– Пусть он останется, – тихо произнес Покровский.

– Как скажете, – ответил капитан. – Оставайся с майором…

Он вышел на улицу. Город словно погрузился в дремоту, ни людей, ни машин. Оглядевшись по сторонам, он поправил на голове шапку и направился вдоль улицы.

–Ну, как там? – спросил его нагнавший сотрудник НКВД.

– У меня все нормально. Как Соколов?

– Молчит пока… Это только пока…

– Вы там не перестарайтесь, он слишком много знает.

– Понял, товарищ капитан. Еще будут какие-либо указания?

– Да. Сообщи в Москву Крылову, что все идет по плану. Покровский по всей вероятности затребует поддержку, так что готовьтесь к приему гостей.

Сотрудник кивнул и незаметно растворился в темноте переулка. Степанов немного подумав, решил зайти к Вере. Он свернул на улицу, и направился в сторону центра города.

***

Корнилова осторожно приоткрыла входную дверь квартиры, но увидев Воронцова, широко открыла дверь, пропуская его в прихожую.

– Как хорошо, что ты зашел ко мне, Костя. Я как раз только что подумала о тебе.

Воронцов снял с себя полушубок и крепко обнял девушку.

– Ты знаешь, я тоже шел к тебе, и все время вспоминал нашу первую встречу. Ты ее помнишь?

– Конечно. Мне иногда