Верховный жрец - Денис Старый

Ах, да, не сказал! Мы же не все плывем на выручку Ракату, Корну и другим в главное селение племени Огня. Это только Рыкей с половиной воинов отправляется в главное селение огневиков. Я же, вместе с Кржаком,, плывем в сердце Союза племен Воронов, в их родовое воронье гнездо.

Решение о нелинейном ответе на агрессию Воронов было некогда выдвинуто мной. Тогда я лишь размышлял о том, что нам нужно выбить землю из-под ног Харита и его соплеменников. Не все однозначно с том союзе племен, который держится на страхе и репрессиях. Нужно показать уязвимость хозяев, чтобы иные рода и племена восстали, или, хотя бы постарались менее активно участвовать в делах конуга Воронов.

Пусть воины агрессоров ушли на войну и сейчас воюют под стенами Огневска, как я окрестил главное селение огневиков, но жены, дети, их имущество — все это осталось в тылу. Ну так почему бы нам все это не забрать? Да, есть риск того, что крепость в Огневске не выдержит, и ее возьмут. Но, без серьезных потерь, взять город не получится. Там сейчас больше двухсот воинов с многочисленными средствами дистанционного поражения. В стойкости воинов, как и огневиков, так и Рысей их поддерживающих, я не сомневаюсь. Там, как минимум Корн, он парень основательный, боевой.

Ну а дальше, если и падет Огневск, завоевателям нужно будет брать приступом Глебск. Мой город продолжает укрепляться, он стал более кусачим. Появились еще две башни, больше арбалетов и огромное количество к ним болтов. Мало того, у нас уже имеются четыре небольшие катапульты. Они закреплены на стенах и приспособлены для метания россыпью камней. Так что сточатся Воронята уже на второй крепости, если еще первую возьмут. Ну а, к тому еще пограбить их селения, да забрать скот, выбить тылы, так и не станет для нас угрозы вовсе.

— Ты готов? — прервал мои размышления Кржак, когда мы уже подплывали, тарахтя мотором, к логову Харита.

— К чему готов? — не понял я вопроса.

— Убивать! — жестко сказал лекс Медведей.

Я промолчал. Не знаю, готов ли я. Речь шла о том, что мы должны жестко поступить именно что с племенем Воронов. Нужно убить молодняк племени, взять в рабы часть их женщин, но только молодых, убивая остальных. Количество пленников может быть сильно урезано из-за того, что в приоритете не люди, а скот и имущество, их прежде всего будем вывозить. Я не готов к такой жесткости, пусть и понимаю, уже будучи знакомым с менталитетом местных людей, что искоренение всего племени Ворон необходимое мероприятие, иначе проблема может просто отсрочится, но не уйти.

— Далеко еще? — спросил я у парня из племени Ужей, который у нас за проводника.

Мне нужно было переменить тему разговора, так как я не собирался давать обещаний или произносить слова, которые не смогу подкрепить делом. Убивать женщин и детей не готов, но и препятствовать этому не стану.

— Пять шагов тени осталось, — отвечал проводник.

Это примерно пять часов, может чуть меньше. Значит, уже сильно близко.

Катер на веревке тянул сразу четыре плота с авангардом. Всего в десанте первой волны должно было участвовать сорок четыре воина. Следом, пыхтя и напрягаясь, плыли еще пятьдесят воинов на однодеревках и еще четыре плота. Их отставание было примерно в десять часов.

Расчет был на то, что в главном селении Ворон должно оставаться не более двух десятков не самых опытных воинов. С теми матерыми бойцами, что были отобраны для нашей экспедиции, таких вороньих вояк можно смести в момент. Еще какое-то сопротивление могут оказать подростки, тут их должно быть немало. Но есть я с автоматом, на всякий случай. А есть еще и Стасик с ружьем и крупной дробью. Десять арбалетчиков нам в помощь.

Через полтора часа показалась возвышенность, на которой располагались срубные конструкции, на вид более основательные, чем все, что я видел у аборигенов до того. Время было предрассветное, но пока, была скорее ночь, лишь с намеками на то, что начинается восход солнца.

— Пристаем! — скомандовал Кржак.

Заглушив мотор, я ждал, пока три, из четырех, плота разгрузятся и мужчины уйдут в лес в получасе ходьбы от главного селения Воронов. Дальше моя задача была выждать минут двадцать и после, стремительно, имея на сцепке лишь один плот, приблизится вплотную к пологому берегу у селения.

— Иу-у-у! — гремела сирена, когда катер уже был в минуте от того, что условно можно было назвать «пристанью».

Воины спрыгивали с плота в воду и быстро выбирались на берег. Сразу же, не дожидаясь своих товарищей, они бежали в гору. Уже слышались крики, уже лилась кровь, начался геноцид немалого племени.

— Мы идем? — выбил меня из ступора Стасик.

Я не хотел идти. Уже думал, как прикрыться тем, что нужно охранять катер, но не стал этого делать. Все знают, что только я могу заводить Металлического Монстра, потому ничто не угрожает катеру.

Не сильно спеша, будто, действительно, праздную труса, мы со Стасиком взбирались по склону.

— Тыщ! — прогремел выстрел.

Это Стас разрядил ружье. Трое молодых мужчин и две уже в годах женщины бежали в нашу сторону, видимо, вырвались из ужаса, творящегося в селении, где шло истребление всех и каждого. Люди, появившиеся передо мной, были переполнены надеждой на спасение, что сейчас получится уйти рекой, используя одну из стоявших на берегу лодок.

Выстрел почти в упор повалил двоих мужчин, которые были впереди остальных. Другие замерли. Люди покорялись, они стали на колени и протянули вперед руки с раскрытыми ладонями, как знак того, что не имеют оружия и готовы сдаваться.

— Тыщ! — новый выстрел тяжело ранил еще двоих.

А после, под мое молчаливое бездействие, Стас выдернул свой топор и стал рубить тела, не взирая на то, мужчина это, женщина ли. В такой момент мне хотелось больше всего обнажить из ножен свой тесак и рубануть своего озверелого раба. Но не стал и этого делать. Я знал, что привез людей убивать всех, понимал, какое это будет испытание для меня. И, наверное, не стань Стас рубить этих людей, я переступил бы через себя и выполнил эту грязнейшую работу.

Больше на нас уже никто не выбегал. Мы присоединились в двум звеньям воинов Медведей, которые слаженно работали, а Стас разгонял своими выстрелами противников, которые пытались оказать сопротивление. И вновь это были дети, старики