Черное безмолвие - Кирилл Кудряшов

— Ах, да… Вы же «Ночные кошки», спецназ… Ну хорошо. Судья, будь другом, опусти свою пукалку, все равно, ведь, стрелять не будешь. Не велено тебе меня бивать, за исключением, быть может, крайнего случая. Ну а крайнего случая я тебе не представлю, не боись. Мне сейчас Мадьяра увидеть чуть ли не важнее, чем ему меня. Так что давайте вперед, спортивным бегом перед моей машиной, чтобы я вас в свете фар держала ежесекундно.

— Ага! — ухмыляется свист, — Чтобы палить по нам проще было?

— Ты дурак, или прикидываешься? — спрашиваю я. — Чтоб с пути не сбиться. Больно нужно мне в вас стрелять. Кто меня тогда к Мадьяру отведет, а?

Они переглядываются, и Судья на долю секунды теряет меня из поля зрения. Этого мне хватает… Я рывком выбрасываю тело из кабины, и, припечатав его ботинком по лицу, выхватываю из его рук автомат. Свист бросается ко мне, но я осаживаю его очередью, выпущенной под ноги.

— Не шутите, ребята. Я женщина буйная, могу и ноги вам прострелить, ненароком.

Судья поднимается с земли, и переглядывается с напарником. Я не питаю особых иллюзий на счет того, что смогу положить в драке двух «Ночных кошек», даже при том, что автомат у меня. Да и цель у меня, в общем-то, другая. Быть может, через пару минут я буду чувствовать себя из-за этого полной идиоткой, но сейчас, от сознания того, что Мадьяр предусмотрел все, дав мне неверные координаты, мне просто хочется повеселиться… Побуянить! Тем паче, что к Судье у меня свои счеты… Свой иск.

Я делаю резкий бросок, но не на них, а в сторону фургона, что и сбивает с толку моих противников. Оттолкнувшись от стенки фургона обеими ногами я в полете бью Судью прикладом автомата в челюсть, вторично свалив его на снег… Свист атакует, но как-то медленно и неловкой — по первой встрече с Судьей, не говоря уж о самом Мадьяре, я знаю, на что способны бегуны-спецназовцы. Должно быть, Мадьяр дал им недвусмысленный приказ брать меня только живой…

Неуклюже нанося удары, видимо, ища болевые точки, которыми меня можно отключить, не причинив особой боли, Свист наступает на меня, а я лишь верчу автоматом, вовремя подставляя блоки. Судья уже на ногах и тоже бросается на меня — этому уже, видимо, наплевать на приказы Мадьяра… Все, с шутками пора заказывать.

Я со всей силы бросаю автомат прикладом вперед, словно копье… В цель! Схватившись за лоб Судья валится на снег, как подкошенный. Долю секунды спустя Свист уже рядом со мной, но останавливается как вкопанный, видя, что я успела выхватить из кармана детонатор, и держу палец на кнопке.

— Что это? — спрашивает он.

— Пульт управления атомной бомбой, что лежит в моем фургоне.

Комментарии излишни… Свист медленно делает два шага назад, и помогает Судье подняться. Я также медленно обхожу их стороной, и останавливаюсь возле открытой двери кабины.

— Ну все, шутки в сторону. — говорю я. — минута на сборы, и бодренько побежали впереди машины. Ведите меня в лагерь.

— Сука! — стонет Судья, держась за лоб. — Пристрелю!

— А это тебе, милый, за то, что грубил мне в «восьмерке». Совсем вы, я вижу, в армии от рук отбились. С дамой разговаривать не умеете… Вот я вас и учу, охламонов.

На губах Свиста играет довольная улыбка.

— Говорил мне Мадьяр, что ты баба с норовом, но чтоб настолько… Только вот сама посуди, Ира, как мы тебя теперь поведем в штаб? Прямо так, с бомбой за плечами? Мы ж не самоубийцы.

— А сам посуди, — передразниваю я его, — На хрена мне вас там всех взрывать? Ты сам видел, завод шарахнул перехватчиком как надо, не подумал о том, что там и я, и мой сын. Друзей у меня на заводе не осталось, я к вам иду, с чистой душой… А что тут побуянить решила, так на то я и женщина, чтобы быть непредсказуемой. Да и вообще, говорю ж тебе, твой дружок меня возле «восьмерки» до глубины моей ранимой души оскорбил. Не спускать же ему такое.

Так что, милый мой, бомба у меня в кузове — это не оружие, это всего лишь весомый аргумент. Сейчас приеду к вам в штаб, и еще пару ночей буду спать в фургоне, с детонатором в руках. Если что не так — разнесу все в клочья! Я теперь никому не доверяю, даже себе. А уж вам-то, двум солдафонам, истосковавшимся после длительного воздержания — тем более.

— В натуре с норовом… — комментирует Свист. В его глазах начинает читаться уважение… Интересно, почему чтобы мужчина начал уважать женщину, она обязательно должна припечатать его ногой или по лбу, или по яйцам? Ну, или, на худой конец, подобным образом отшить его друга?… Во взгляде Судьи теперь тоже нет неприкрытой вражды. Кажется, мои доводы показались ему убедительными.

— Ну что? — спрашиваю я, запрыгивая в кабину и устраиваясь на сиденье, свесив ноги наружу. — Дошло до вас. Что возвращаться мне больше некуда? Что я к вам еду, и не в гости, а за пропиской? Так что, давайте, бегом марш, показывайте мне дорогу.

— Не пойдет, Ирочка. — усмехается Судья, — Нехорошо получается. Мы тут, понимаешь, бегаем по снегу, дозу хватаем, а ты сидишь в машине в тепле и уюте?

— Ну, раз не пойдет, тогда я сейчас разворачиваюсь и еду назад. Скажу Сырецкому, что он малость промазал, поэтому зла я на него не держу. И что лагерь ваш где-то поблизости от того места — вы ж, наверняка должны были меня там встретить? Зачем вам далеко от лагеря отрываться… Вот я и предложу всю округу перепахать ядерным плугом… Ну один-то раз из сотни точно попадем, не так ли?

«Ночные кошки» переглядываются, видимо таким образом совещаются на недоступном мне уровне. Я спокойно жду их реакции, как и Вика, с довольным видом усевшаяся ко мне на колени. Потрясающее животное — словно читает мои мысли. Поняла, и что драка не всерьез — не стала пытаться мне помочь, а я больше всего боялась, что Вика тяпнет кого-то из них за ногу, после чего ее просто втопчут в снег. Теперь вот, изображает на своей мордочке точно такое же равнодушное выражение, что я состроила на свей мине. Мол, мы волшебную косим трын-траву…

— Ладно, Ирусь, — говорит, наконец, Свист, после пары коротких реплик, брошенных таким тихим шепотом, что даже я ничего не расслышала, — Уболтала. Заводи драндулет, поехали.

— Поехали. — соглашаюсь я. — Только, если еще хоть раз назовешь меня Иришкой, Ируськой, или еще каким-нибудь уменьшительно-ласкательным — перееду тебя своим грузовиком. Понял?

— Понял. — он улыбается во весь рот. Видимо представляет, как я буду пытаться догнать его на неповоротливом «ЗИЛу»… — Больше не буду.

Свист и Судья легко, едва касаясь ногами снега, бегут вперед легкой трусцой, которой позавидовал бы любой олимпийский спортсмен. Они делают не больше десяти километров в час — для бегуна это бег в полсилы, а для «Ночных кошек», как я подозреваю, и вообще в треть. Однако при этом им очень часто приходится возвращаться обратно, слыша за своей спиной мой нетерпеливый гудок. Несколько раз им приходится даже подталкивать грузовик сзади, помогая мне одолеть очередной занос… Удивляюсь, как я так и не завязла в снегу, пока ехала одна? Впрочем, тогда я осознавала, что если забуксую — придется выносить «ЗИЛ» на собственных хрупких женских плечах, так что ехала не в пример аккуратнее.