История России в рассказах для детей - Александра Ишимова

Это последнее несчастье, уничтожив все ожидания наших предков, привело в неописуемое уныние их сердца: они уже не знали, к кому обратиться со своей горестью, кого молить о помощи! Ее уже нельзя было искать на земле: только небесная помощь могла спасти их. И Бог послал ее тем, кто всегда твердо надеялся на Него! Чудесна была эта помощь, любезные читатели; удивительны средства, какие употребил Господь для спасения России; беспредельна должна быть наша благодарность за это спасение! Послушайте рассказ об этом важнейшем периоде в нашей истории и порадуйтесь, что вы родились в стране, так сильно любимой Творцом мира.

Из священного жилища Сергия, некогда усердного защитника России — из Троицкого монастыря — блеснул первый луч надежды для Русских. Тамошние архимандрит Дионисий и келарь Авраамий Палицын первые начали великое дело спасения Отечества. Они уговорили двести стрельцов и пятьдесят монастырских слуг идти на избавление Москвы. Этот небольшой отряд, конечно, ничего не значил по сравнению с силами Поляков, но он был счастливым началом того великого ополчения, которое собралось впоследствии со всех концов России по призванию Дионисия и Авраамия. Они писали грамоты во все города и просили всех их жителей идти против врагов Отечества. Авраамий, увлеченный своим пламенным усердием, даже оставил тихую монастырскую жизнь и был неразлучен с воинами: ободрял их в опасностях, разбирал их споры, мирил поссорившихся и даже сам участвовал в сражениях.

В октябре 1611 г. в Нижнем Новгороде в соборной церкви протопоп прочитал перед всем народом одну из грамот, написанную монахами Троице-Сергиева монастыря. Тогда земский староста Козьма Минин Сухорукий, занимавшийся мясной торговлей, начал уговаривать сограждан : вступиться за православную веру и помочь Московскому государству. Речи его вдохновили нижегородцев, и они начали готовить ополчение. Был найден и искусный воевода — князь Дмитрий Пожарский. Заведовать общественной казной стал Минин.

В то время, как это происходило в окрестностях Москвы, наполненной гордыми Поляками, смеющимися над слабыми усилиями монахов Сергиевской Лавры, грамоты Дионисия и Авраамия производили чудо в Нижнем Новгороде. Усердно сходился народ слушать их во всех Русских городах и селениях: отрадно было грамотным людям читать их своим землякам, собравшимся около них и боявшимся прослушать хоть одно слово из умных посланий. Все они готовы были лететь на смерть за милую Родину, но, не зная, как это сделать, проводили время в напрасных толках и, ничего не придумав, печально расходились в разные стороны. Так дошла очередь и до Нижнего; но там случилось иначе: там жил избавитель России! И кто же, как вы думаете, любезные читатели, был этот избавитель? Наверное, вы скажете: какой-нибудь знаменитый и богатый боярин, известный всему государству? Нет, друзья мои, любовь к Отечеству не принадлежит одной знатности и богатству: она равно разлита во всех добрых и благородных сердцах. Избавителем России в горестное время междуцарствия был простой мещанин Нижнего Новгорода Козьма Минин Сухорук, которого мы обычно зовем Мининым.

Какое-то особенное усердие пылало в душе Минина во время чтения грамоты Сергиевской Лавры. Без сомнения, оно зажглось в нем по воле Божией, потому что могла ли высокая мысль спасти Россию, уже погибавшую, уже переданную под власть Поляков и Шведов, уже называвшую своими царями и Владислава, и Филиппа, могла ли эта смелая мысль прийти сама собой простому человеку, не имевшему никаких средств совершить такое чудо? Сам Минин чувствовал, что она внушена ему Богом, по той надежде, какую он имел на успех. Не медля ни одной минуты, он тут же на площади, где читали грамоты, сказал народу: «Вера и наше Отечество погибают, но мы можем их спасти. Не пощадим жизни и имущества для избавления Москвы; продадим свои дома, заложим своих жен и детей и выкупим из беды Отечество. Бог благословит наше предприятие!»

Какие прекрасные слова, друзья мои! Как хорошо, что история сохранила их во всей точности! Если они и теперь восхищают нас, то подумайте, какое действие произвели они на собравшихся Нижегородцев! Прибавьте к тому, что слезы текли по щекам Минина, когда он говорил их, что святой огонь любви к Отечеству блистал в его взорах, что благословение Всевышнего вместе с лучами яркого солнца, озарявшего в этот славный день небо Нижнего Новгорода, лилось на говорившего, и вы не удивитесь, что действие его слов было чудесно, неописуемо. Нижегородцы в один голос вскричали: «Умрем за Русь святую!» — и спасение нашего Отечества было решено. В этом крике соединились все сердца, все души, все мысли, все желания Русских. С Нижегородской площади он раздался во всех отдаленных странах России; он привел к одной цели всех ее верных детей: он воодушевил одинаковым усердием всех ее защитников. Это усердие было беспримерно: оно пылало не только в сердцах мужчин, но также и женщин. Будучи не в состоянии проливать свою кровь за милое Отечество, они приносили ему в жертву все, самое лучшее что имели: все драгоценные украшения, все алмазы и жемчуга со своих богатых одежд.

Скажу вам еще больше, милые мои читатели: даже дети, смотря на родителей, делали то же и, принося к родителям все, что было у них дорогого, просили их отослать в ту же общественную казну народа, куда с таким чистым усердием сыпалось чистое Русское золото. Эта казна хранилась у Минина: он продавал драгоценные пожертвования и на вырученные деньги содержал воинов, со всех сторон сходившихся на защиту родины. Благодаря такому усердию новое войско уже имело все нужное: не доставало только полководца, которому было бы можно поручить спасение царства. Минин и в этом случае вывел из затруднения своих соотечественников. Служив некогда в царских полках, он, несмотря на свои лета, был еще храбр и любил слушать рассказы о делах знаменитых Русских полководцев; почти всех их знал лично и безошибочно мог судить, который из них был первым по достоинствам. Он отдавал это первенство князю Димитрию Пожарскому, уже известному своей любовью к Отечеству, своим усердием к народу, своей в полной мере Русской неустрашимостью. Защищая бедных Москвитян со своими небольшими отрядами против многочисленных Поляков, князь Пожарский за год перед тем был опасно ранен и в это время, выздоравливая от ран, жил в своей деревне, за 120 верст от Нижнего Новгорода.

Вот к нему-то и отправился Минин; его-то умолял от имени всех Русских спасти Россию. Тронутый таким доверием, готовый пожертвовать последней каплей крови за веру и Отечество, Пожарский с восхищением принял предложение народа и, уже не думая о своих ранах, едва закрывшихся, отправился тотчас к войску, с нетерпением его ожидавшему. С этой минуты судьба России изменилась, и торжество Поляков над нашими бедными предками кончилось. Злые враги при первом известии о всеобщем ополчении Русских предчувствовали свою гибель, и первой жертвой их злобы стал патриарх Гермоген: они замучили голодной смертью этого святого защитника церкви и престола, но он умер спокойно, потому что уже знал о приближении к Москве Пожарского, и его праведная душа, расставаясь с жизнью, благословляла воинов и молилась об их успехах.

Народное ополчение, под защитой этого благословения и молитвы, уже соединилось в конце августа 1612 года с войском, более года стоявшим около Москвы. Его командующий князь Трубецкой и Авраамий Палицын с радостью встретили новых сподвижников. Теперь уже для них не страшны были замыслы Заруцкого: слава Пожарского, присутствие Минина, пламенное усердие народа способствовали победе. Вид Московского стана совсем изменился: надежда на милость Бога, всегда помогающего правому делу, оживляла каждое сердце, и несмотря на то, что многочисленное Польское войско под командованием гетмана Ходкевича шло на помощь Полякам, владевшим Москвой, Русские были уверены в победе. 22 августа первые отряды Ходкевича перешли Москву-реку и остановились близ Новодевичьего монастыря. Пожарский и Трубецкой встретили их и сражались три дня. Храбрость была видна с обеих сторон, но победу Русских замедляли Казаки, находившиеся в войске Трубецкого: они вздумали в ту минуту, когда решалась судьба Отечества, спорить о своем жалованье и, говоря, что они еще не получали его, не хотели сражаться. Слава Богу, что в эту ужасную минуту, когда могли погибнуть все великие намерения спасителей России, нашелся человек, который был в состоянии поправить зло, причиненное изменниками Русской чести: то был добрый, неутомимый в усердии Авраамий Палицын. С чувством души высокой и благородной, с трогательными слезами человека, пламенно любившего свое Отечество и боявшегося видеть его погибель, он начал представлять Казакам всю низость их поступка; обещал им вместо денег, которых уже не было ни у него, ни в казне Сергиевой Лавры, всю церковную утварь; умолял их именем Бога и святого Сергия не отказываться от сражения.