Американская трагедия - Теодор Драйзер

— Вот так встреча! — воскликнул он. — Как поживаете, мисс Олден! Здравствуйте, мисс Марр. Если вы собираетесь домой, мы можем вас подвезти.

Не только Роберта, но и Клайд слышал это приглашение. И Роберта сейчас же сказала, что уже поздно, а они с Грейс должны быть сегодня в церкви вместе с Ньютонами, поэтому им было бы удобнее вернуться на машине. Роберта, впрочем, надеялась, что Шерлок пригласит и Клайда и что Клайд согласится. Шерлок действительно предложил Клайду ехать с ними, но Клайд решительно отказался. Он объяснил, что хочет побыть здесь еще немного. И Роберта простилась с ним, бросив ему взгляд, ясно говоривший, как она благодарна и счастлива. Они так приятно провели время! А Клайд, несмотря на все свои сомнения и угрызения совести, подумал: как грустно, что он и Роберта не могли остаться здесь дольше. И сразу после их отъезда он один вернулся домой.

На следующее утро он с особенным нетерпением ждал встречи с Робертой. Во время работы, на глазах у всех, он не мог проявить свои чувства, но все же по беглой восхищенной улыбке, которая играла на его лице и вспыхивала во взгляде, Роберта поняла, что он настроен так же восторженно, как и накануне. И хотя она чувствовала, что надвигается какой-то серьезный перелом в их отношениях, и понимала, как необходимо (хоть это и очень неприятно) хранить все в тайне, — она, в свою очередь, не могла не ответить ему нежным и покорным взглядом. Подумать только, что он увлекся ею! Как странно и как тревожно!

Клайд тотчас решил, что его ухаживание принимают благосклонно и надо воспользоваться первым же удобным случаем, чтобы заговорить с Робертой. Выбрав минуту, когда ее соседки отошли, он подошел к ней и, взяв в руки один из воротничков, которые она штемпелевала, сказал с таким видом, словно речь шла о ее работе:

— Вчера мне было ужасно жаль, что нам пришлось так быстро расстаться! Я очень хотел бы сегодня опять поехать с вами на озеро, вместо того чтобы сидеть здесь. А вы?

Роберта повернулась к нему, сознавая, что настала минута, когда нужно решить, будет ли она поощрять его ухаживание. В то же время она почувствовала, что не может оттолкнуть его, чем бы это ей ни грозило. Какие у него глаза! А волосы! А руки! И вместо того чтобы ответить ему холодно или укоризненно, она только подняла на него беспомощные и ласковые глаза, полные такой растерянности и покорности, что Клайд понял: она так же не в силах бороться с влечением к нему, как и он с влечением к ней. Он тут же решил, как только будет удобно, заговорить с нею о том, где бы им встретиться без свидетелей; ясно, что ей, как и ему, не хочется, чтобы их видели… Сегодня отчетливее, чем когда-либо раньше, он понимал, что вступает на опасный путь.

Он начал делать ошибки в подсчетах, чувствуя, что вблизи Роберты не в состоянии сосредоточиться на работе. Она слишком очаровательна, слишком влечет его к себе — такая живая, веселая, милая… Если бы ему добиться ее любви, он стал бы счастливейшим человеком на свете. Да, но это правило, о котором говорил Гилберт… Только накануне, на озере, Клайд пришел к выводу, что в его положении на фабрике нет ничего хорошего. Но теперь, когда есть надежда на сближение с Робертой, гораздо приятнее остаться. Разве он не может еще хотя бы некоторое время сносить равнодушие Грифитсов? А там, — как знать! — может быть, они все-таки заинтересуются им и сочтут возможным ввести его в свое общество, если только он ничем перед ними не провинится. Однако сейчас его мучит искушение сделать как раз то, что запрещено. Но что значит этот запрет, которым связал его Гилберт? Если б только сговориться с ней, — может быть, они могли бы встречаться тайно, чтобы избежать пересудов.

И Клайд, сидя за своей конторкой или расхаживая по штамповочной, обдумывал, как поступить. Даже здесь, на работе, он был занят почти исключительно Робертой и не мог думать ни о чем другом. Он решил предложить ей встретиться в маленьком парке на берегу реки Могаук — это было место загородных прогулок к западу от Ликурга. Но за весь день ему не удалось с ней поговорить. Во время перерыва он спустился в столовую, торопливо позавтракал и вернулся пораньше в надежде, что сумеет шепнуть ей о своем желании встретиться. Но она была окружена девушками, и он не мог сказать ей ни слова.

В конце дня, выходя с фабрики, он подумал, что хорошо бы встретить ее одну на улице, — тогда он мог бы подойти к ней и заговорить. Он знал, что и ей хочется этого, хотя бы она и стала уверять его в противном. Нужно сделать так, чтобы и ей, как всем, эта встреча показалась совершенно случайной и, значит, невинной. Но когда после гудка Роберта вышла на улицу, ее провожала другая девушка, и Клайду пришлось выдумывать что-то еще.

В тот же вечер, вместо того чтобы скучать в доме миссис Пейтон или пойти в кино, как он теперь часто делал, или одиноко бродить по улицам, стараясь побороть свою тоску и тревогу, он решил поискать дом на Тэйлор-стрит, где жила Роберта. Дом этот оказался не слишком приятным, далеко не таким симпатичным, как дом миссис Каппи или тот, где Клайд жил теперь. Это было побуревшее от старости здание, и все здесь по соседству было старым и косным и уж слишком бесцветным. Однако, несмотря на ранний час, в окнах тут и там уже виднелся свет, — и это придавало дому уютный и приветливый вид. И несколько деревьев перед домом понравились Клайду. Что делает сейчас Роберта? Почему она не подождала его около фабрики? Почему не чувствует, что он здесь, и не выходит к нему? Вот если бы как-то дать ей почувствовать, что он здесь, и заставить ее выйти на улицу… Но Роберта не показывалась. Из дому вышел только Шерлок и быстро пошел в сторону Сентрал-авеню. А потом еще и еще люди выходили из соседних домов и скрывались в том же направлении. Клайд поспешно отошел подальше от дома Роберты, чтобы не обратить на себя внимание. Он то и дело вздыхал: вечер был так хорош… Около половины десятого взошла полная луна и повисла над дымовыми трубами, тяжелая и желтая. Он был так одинок!

В десять часов свет луны стал слишком ярок, а Роберта все не появлялась, и Клайд решил уйти. Было бы неблагоразумно оставаться здесь дольше. Однако в такой прекрасный вечер ему противно было думать о возвращении домой, и он стал расхаживать взад и вперед по Уикиги-авеню, глядя на красивые дома, среди которых был и дом его дяди Сэмюэла. Все обитатели этих домов выехали на дачи. В окнах нигде ни огонька. А Сондра Финчли, Бертина Крэнстон и вся эта компания — что они делают в такой вечер? Где танцуют? Куда спешат? С кем флиртуют? Как тяжко быть бедняком, без денег, без положения в обществе и не иметь возможности жить так, как хочешь.

На следующее утро, более нетерпеливый чем когда-либо, он вышел из дому без четверти семь: ему хотелось поскорее снова встретить Роберту, попытаться с ней заговорить. По Сентрал-авеню в сторону фабричного района двигался поток рабочих — и, конечно, Роберта в самом начале восьмого присоединится к этой толпе. Но по пути на фабрику Клайд ее не встретил. Проглотив чашку кофе в ресторанчике неподалеку от почты, он прошел по всей Сентрал-авеню в сторону фабрики, постоял у табачной лавочки, надеясь увидеть Роберту одну, — и был вознагражден лишь тем, что увидел ее опять с Грейс Марр. Что за нелепый, сумасшедший мир! — подумал Клайд. — Как трудно в этом несчастном городишке встретиться с кем-нибудь наедине! Чуть ли не все здесь знают друг друга. Но ведь Роберта должна понимать, что он ищет случая поговорить с ней. Неужели она не могла пойти на фабрику одна? Он достаточно выразительно смотрел на нее вчера. И все же она идет с Грейс Марр и, по-видимому, довольна. Что же это значит?

На фабрику он пришел в самом мрачном настроении. Но вид Роберты, садившейся на свое место, ее приветливое: «Доброе утро!» — и ее веселая улыбка утешили его, и он почувствовал, что еще не все потеряно.

К трем часам дня всех охватила сонливость: утомляли летний зной, непрерывная однообразная работа, слепил отблеск солнечных лучей, — их отражала текущая под самыми окнами река.

Тук-тук-тук — металлические печатки одновременно опускались на десятки воротничков. Этот звук, обычно едва различимый в жужжании и гуле швейных машин за барьером, сегодня слышался еще слабее, чем всегда. Кто-то из штамповщиц затянул песню — Руза Никофорич, Ода Петканас, Марта Бордалу, Анжелина Питти и Лена Шликт подхватили. Роберта, все время чувствуя на себе взгляд Клайда и понимая его настроение, спрашивала себя, скоро ли он подойдет и заговорит с нею. Ей очень этого хотелось, и, вспоминая слова, которые он шепнул ей накануне, она была уверена, что он недолго сумеет противиться желанию подойти к ней. Она прочла это во взгляде, каким он смотрел на нее вчера. Однако тут столько препятствий… Она знала, что ему нелегко придумать способ сказать ей хоть слово. Но минутами она радовалась, чувствуя себя в безопасности среди девушек.