Дети Предтеч (СИ) - Козырев Виктор Алексеевич

Она развернула флаер и, заложив лихой манёвр, стала набирать высоту.

— Может быть, перестреляем их сверху? — предложил Кузьмичов. — Они как на ладони.

Я отрицательно помотал головой.

— Не стоит. У них пороховое оружие. А как ты помнишь, стенки флаеров оно пробивает только так.

— Ну так те бойцы вооружены весьма примитивно, если я не ошибаюсь гладкоствольными винтовками, — уточнил Кузьмичов. — Им не то что до старых калашей, а до М-14 очень далеко.

— Рисковать не будем. Есть способ проще. Эме, сажай флаер вон за тем барханом.

Оказавшись на расстоянии километра от башни, мы заняли позиции. Серёга был прав, оружие у них примитивное и дальность небольшая, в отличие от импульсных и лазерных винтовок у нас. Поэтому как следует целясь, мы начали последовательно выбивать бойцов противника, из армий сразу нескольких стран второго круга.

К такому их жизнь явно не готовила. «Захватчики с небес» обычно владели более примитивным оружием и действовали куда прямолинейнее. Сначала я думал стрелять парализующим оружием, но оставил эту мысль, так как пришлось бы подходить ближе. Сами виноваты, в конце концов, не мы начали эту войну. После десятка удачных попаданий вражеские солдаты поняли, что попали в ловушку и стали разбегаться. Мы пошли следом, выбивая их поодиночке, как в тире.

— Барс (это был позывной Кузьмичова), возьми своих и прикрой нас.

Серёга и его бойцы подошли чуть ближе и открыли огонь по окнам башни, вынуждая противника прятаться. Тем временем я и Мишин рванули напрямую к самой башне. Рядом с нами засвистели пули, но ненадолго. Кузьмичов контролировал окна, не давая врагам высунуться.

Мы подбежали к башне вплотную, и Варяг с разбегу швырнул плазменную гранату в окно второго этажа. Как по команде мы упали на землю и закрыли уши.

Плазменные гранаты выжигают всё в радиусе двести метров, да и потом горит, как после напалма, но при этом стены не повреждаются. По крайней мере, сразу.

Раздался грохот и я вскочил и стал долбить кулаком в дверь.

— Открывай! Свои!

Дверь раскрылась и на пороге показалась Столярова и пять бойцов.

— Это все? — спросил её я.

— Да, — быстро ответила она.

— Бегом за мной!

И мы рванули по пересечённой пустынной местности. Враги, заметив, что мы уходим, выкатили свой последний аргумент: спаренный пулемёт.

В наших глазах крики «Вперёд!»

В наших глазах окрики «Стой!»

В наших глазах рождение дня

И смерть огня.

Я молча выругался. Одно хорошо, никого подгонять было не надо. Все подготовленные и даже Столярова прибавила скорости. Правда, ей это не помогло. Очередная очередь и она, вскрикнув, упала на песок. Я развернулся и схватил девушку и, даже не став рассматривать, что с ней побежал к нашим. Там во флаере сидит заскучавшая в этом путешествии Форуга, так пусть она и разбирается.

Пулемёт замолчал, то ли мы убежали достаточно далеко, то ли его вынесли наши — как оказалось, верны были обе догадки. Подбежав к флаеру со Столяровой на плечах, я вручил её Форуге.

— Что с ней? Жить будет? — спросил я, чувствуя, как колотится сердце.

Старею, подумалось мне. Ну подумаешь, даже если и убили, то очередная потеря. Яна задёрнула занавески, выставила нас в оставшуюся часть флаера, принялась за осмотр, недовольно попискивающей Соньки.

— Взлетаем, — приказал я Стерлядкиной.

В наших глазах звёздная ночь, В наших глазах потерянный рай, В наших глазах закрытая дверь. Что тебе нужно? Выбирай!

Флаер поднялся в воздух и взял курс на звездолёт. Мы с Варягом потянулись было за сигаретами, но заметив недовольный взгляд Марины, убрали пачки обратно. На звездолёте покурим. Он большой и там система воздухоочистки хорошая.

Из-за занавески послышался смех Яны и недовольное пищание Столяровой. У меня отлегло от сердца. Если она смеётся, то, значит, всё хорошо. И подтвердив моё мнение из-за занавески, показалось очень довольное лицо Форуги.

— Ничего страшного, — сказала она и, не слушая обещаний Столяровой убить её, продолжила. — Пуля в ягодицы попала. На корабле извлечём, несколько дней отлежится и вернётся в строй.

Грянул дружный хохот. Смеялись все, снимая напряжение, даже Марина, из-за чего мы какое-то время не могли пристыковаться к звездолёту. Ритка капитально обиделась на нас, чуть ли не до слёз. Пришлось её успокаивать и вспоминать свои негероические раны. Но это было потом, после того как Риту прооперировали Довнарович и Форуга.

Потихоньку в медотсеке, где я успокаивал Столярову, стала собираться вся наша команда. Пришли все, включая Стерлядкину, потому что Ритка ходить пока не могла. Вернее, могла, но все попытки сделать это вызвали бы очередную порцию бодрого смеха у отряда.

— Что будем делать? Летим обратно, каемся в провале задачи по установлению контакта с цивилизациями второго круга или пытаемся проникнуть через односторонний портал… куда бы он ни вёл?

— Не со всеми, — пробормотала Диана.

— То есть не со всеми? — переспросил я.

— Существуют три цивилизации, которые отгородились от остальных и ведут с пришельцами свою войну, не помогая союзу, но и не прося помощи у них.

Я задумался. Это было интересно. Надо было бы узнать причину столь принципиальной изоляции.

— Что за цивилизации?

— Ямато…

— С этими всё понятно. Самураи-изоляционисты. Дальше.

— Австразия.

Я перевёл взгляд на нашу главную консультантку по историко-культурным вопросам.

— Королевство восточных франков, в раннем Средневековье, — пояснила она.

Я кивнул. Вот это уже было интереснее.

— Кто третий?

Диана, как-то странно хихикнула.

— Ещё один Третий Рим, — ответила она.

— Любопытно, — протянул я, но нас перебила Новикова.

— Так кто это? — спросила она.

Девушка была недовольна. Во-первых, я временно понизил её до рядовых, а во-вторых, из-за этого ей просто приказали не лезть в миссию Столяровой. Причём сама Ритка, воспользовавшись тем, что Новикова стала рядовой.

— Это очередные наши двоюродные братья, — хмыкнул я. — Даже ближе нам, чем те, из Китежа. Ди, из какого периода их забрали?

— Незадолго до Смуты. В последние годы правления Бориса Годунова и первые Фёдора.

— Хм… Кто на меня? Пустое имя, тень. Ужели тень сорвёт с меня порфиру, иль звук лишит детей моих наследства? Безумец я! Чего ж я испугался? — процитировал я известную пьесу.

— На призрак сей подуй — и нет его. Так решено: не окажу я страха, но презирать не должно ничего… Ох, тяжела ты, шапка Мономаха! — неожиданно поддержала меня Столярова.

Мы посмотрели друг на друга с уважением, и я вернулся к прежней теме нашего разговора.

— Однако вот на что обратите внимание. Наши греки, византийцы, казалось бы, естественный союзник этого нового Московского царства…

— Республики, — вмешалась Диана. — В тех записях, которые я краем глаза уцепила в архиве, было указано, что, оказавшись на новой планете, московиты, решив: раз между них не осталось подлинного царя — Рюриковича, то они будут избирать власть, как было заведено в первом Риме, пока перст божий не укажет им на истинного помазанника. Поэтому в целом их можно назвать теократией, но я ничего точно сказать не могу, пока мы не посетим планету.

Я щёлкнул пальцами.

— Тогда попробуем снестись с ними, а потом с франками. Самураев оставим напоследок, если и там и там ничего не получится.

— Когда вылетаем, командир? — спросила Марина.

— Давайте, сегодня отдохнём, уж больно день насыщенный выдался. Десять часов, чтобы выспаться всем хватит?

— А мне что делать? — вдруг как-то грустно спросила Рита, когда все начали расходиться по своим местам.

— Отлёживаться, как тебе сказал врач. И не смотри на меня жалобными глазами. Ты у нас вообще легко отделалась. Вот помню, после Тангорихкса загнали меня в госпиталь почти на неделю. Хотя рана была пустяковая.

— А расскажите мне про операцию «Эльба-2», — вдруг загорелись глаза у девушки.