Волчий Рубин - Ольга Гребнева

Шестеро казнённых уже прекратили дёргаться в петлях. Лоренцо хмурым взглядом обвёл гарнизон, построенный вокруг поляны, и буркнул куда-то в сторону командиров отрядов, не соизволив повернуть головы:

— Разойтись. Готовьтесь, через час выступаем.

По шеренге прошелестел шепоток, но возражений не последовало.

Переполох начался у северного поста, считавшегося одним из самых нелюбимых среди ополчения по причине близости к владениям волков. Два форпоста, которые притаились ещё глубже в лесу, не просигнализировали об опасности, а на границе стоянки инквизиторов объявился оборотень-одиночка, уверенной походкой вышедший на прогалину, не обращая ни малейшего внимания на нацелившиеся в него серебряные стрелы. Молодой, поджарый, смуглый, и в человеческом теле сохраняющий хищную гибкость, перекатывающий мускулы под кожей обнажённого торса.

К счастью для верволка на посту дежурила гвардейская смена, а то не миновать бы ему участи превратиться в утыканного стрелами ёжика. Караул опешил, но не совершил необдуманных действий. Слишком уж необычно смотрелся мирно выступающий босыми ногами по траве враг. Слишком не походило такое явление на нападение. Хотя за отвлекающий манёвр вполне сошло бы. Оборотень остановился посреди поляны, не приблизившись на расстояние броска. Оглядел ошарашенные физиономии часовых и произнёс:

— Мне нужно поговорить с кардиналом Гаэтано.

Немного пришедший в себя сержант послал гонца к начальству с вестью о странном парламентере, а сам, облокотившись на частокол, ехидно спросил:

— А чего не с самим папой Римским?

Верволк не удостоил человека ответом, молча проводил глазами убежавшего вглубь лагеря солдата и, видимо, приготовился ждать. Агрессии в его позе не было ни капли, и караул немного расслабился, хотя луки не опустились. Одного только сержанта, отчаянно не любившего нечисть, будто распирало от желания спровоцировать стычку:

— Не будет кардинал с тобой разговаривать! Он со зверями не общается! Потому как звери человеческий язык с трудом понимают. Вот и ты молчишь. Видно, только и выучил, что «нужно поговорить с кардиналом»! Верно, ребята?

Гвардейцы не поддержали зубоскальства командира, только пара человек сдержанно улыбнулась. Зря нарываться на бой никому не хотелось, потому что не верили люди, что оборотень пришёл один.

— Хочет с кардиналом говорить? — спросил Лоренцо дружелюбным голосом, поворачиваясь к запыхавшемуся караульному. — Вот и докладывай кардиналу об этом! — интонации стали рычащими. Санктификатор только успел присесть перекусить перед привычным ежедневным выходом на битву против стаи и бежать разбираться с новыми непонятками не входило в его планы.

— Н-н-но… — залепетал солдат, совсем юный, потому и оказавшийся на побегушках, — его высокопреосвященство заняты… И я подумал, монсеньор…

Лоренцо с сожалением посмотрел на кусок мяса, истекающий соком, к которому не успел притронуться.

— Хорошо, я сам посмотрю, что там за оборотень.

Тон не сулил волку абсолютно ничего хорошего.

Парламентёр стоял неподвижно, даже, кажется, с ноги на ногу не переминался. Высокий, жилистый, одетый только в холщовые штаны, подпоясанные верёвкой, какие носят беднейшие крестьяне. Оружия и вообще каких-либо вещей у него с собой не было. Выражение лица — откровенно скучающее. Двадцать минут бездействия для деятельных верволков — целая вечность.

Лоренцо на шаг вышел из-за частокола и, решив немного схитрить, заявил:

— Ты хотел говорить со мной. Я пришёл.

«Можно подумать, каждый нелюдь знает Гаэтано в лицо! Авось, поверит».

Но оборотень не дал себя провести. Цепкий взгляд ощупал фигуру священника, и парламентёр лениво, чуть растягивая слова, произнёс:

— У меня — послание для главы Святой Палаты. Предназначенное только для его ушей. Не пытайся обмануть меня, человек. Уж я в состоянии отличить кардинальскую мантию от облачения санктификатора.

Лоренцо снисходительно улыбнулся:

— У его высокопреосвященства нет времени, чтобы беседовать лично со всеми. Я его заместитель и вполне могу говорить от имени кардинала. Может, твоё сообщение не столь уж важно…

Оборотень промолчал и не сдвинулся с места. Караульные потихоньку начинали нервничать. Разыгрывающееся представление всё больше напоминало какую-то хитрую уловку нечисти.

— Нарываешься, нелюдь. Я ведь могу отдать приказ расстрелять тебя, — санктификатору было очень интересно, зачем пришёл парламентёр, но терпение кончалось.

Во взгляде верволка не было страха, только всё возрастающие скука и равнодушие. На человеческом лице блестели глаза зверя, которому всё равно — убить или пройти мимо, которого не волнует чужая смерть и не пугает своя.

— Обозначь хотя бы общую тему своего послания. Ты же не думаешь, что тебя вот так запросто пустят на территорию лагеря, где ты перекинешься и начнёшь убивать? — Лоренцо из последних сил старался сохранить дипломатичность. «Почему я всё ещё веду с ним беседу? Давно пора стрелами нашпиговать. Но он знал, что идёт на смерть. Один, в самое сердце наших позиций. Значит, причина должна быть действительно важной. Не верится, что стая решила пожертвовать хоть одним своим просто так. Что же ему нужно?» Уступать и вести парламентёра к Гаэтано не хотелось. В конце концов ради того, чтобы убрать из мира живых главу инквизиции, отчаянно ненавидимого всей нечистью, мог появиться и смертник-убийца.

На этот раз усмехнулся оборотень. И оборонил кратко:

— О семье кардинала.

В первую секунду Лоренцо не понял, а потом в сердце захолонуло. «Чезаре! Опять этот сопляк во что-то вляпался! Чёрт, может, прикончить оборотня здесь, а Гаэтано ничего не докладывать? Кардинал всё сделает, чтобы сын жил, выполнит любые условия, несмотря на то, что на словах утверждает обратное. А если не узнает, то пропал мальчишка без вести — и всё. Погорюет и успокоится». Санктификатор действительно поднял было руку, чтобы дать сигнал лучникам, но в последний момент всё-таки остановился. Свидетелей было слишком много, и до кардинала так или иначе информация дойдёт.

— Отлично, — произнёс Лоренцо. — Думаю, это действительно стоит услышать самому его высокопреосвященству. Но… ты же понимаешь, оборотень, что в твою искренность и безопасность никто не поверит. Тебя проведут к кардиналу только в посеребренных цепях, чтобы ты не смог перевоплотиться и нанести кому-то вред.

Инквизитор ожидал всего, чего угодно, но не того, что парламентёр просто согласно кивнёт.

— Монсеньор, у меня две новости. Как всегда, хорошая и плохая. Первая, Влада захватили успешно, целым и невредимым. А вместе с ним — ещё одного пришельца из другого мира. Другая новость, — Лоренцо тяжело вздохнул и проклял свою вечную участь траурного вестника, — пришёл оборотень, у которого какие-то сведения о вашем сыне.

Гаэтано потёр брови и хмуро сказал, отреагировав только на вторую часть сообщения:

— Веди этого посланника.

— Ваши условия?

— Свёртывание военных действий. Полное. Люди должны покинуть пределы нашего леса. Прекращение преследований наших предводителей — магов Конрада и Лионеллы.

— Это всё?

— Да, человек. Как видишь, мы требуем не так