Земля Бога. Том 1 - Ard9

существ даже после смерти, полностью заполняя мышцы и органы, предотвращая их гниение. По сути, это единственный способ, которым мы можем сохранить труп. Мана также показала себя крайне эффективным антисептиком, так как, видимо, бактерии также страдают от отравления и умирают. Как бы не появилось одной, что питается маной, мне тогда будет не очень приятно…

Но да ладно, поразмышлять над процессами жизнедеятельности существ, о которых я могу только догадываться, можно будет потом. Сейчас же я достал бурдюки и вылил их содержимое внутрь десяти отверстий сверху туши, что уходят вглубь плоти на полметра и более, после чего запечатал кусками плоти с раны, чтобы мана не испарялась в гораздо менее насыщенную ею атмосферу. Делать отверстия оказалось крайне тяжело, так как чешуя чрезвычайно прочная, но Гара мне помогла. Сейчас же остается надеяться, что такое наполнение маной поможет сохранить мясо.

Которое, после завершения манипуляций, мы стали жадно есть. Гнильца добавляла немного неприятности во вкус, но нам, как говорится, не привыкать. Полностью набив брюха и окропив рану остатками жидкой маны, мы направились назад, чтобы вновь набрать бурдюки и после снова залить концентрированную энергию в дракона.

* * *

Совершив несколько таких ходок, я убедился, что он перестал гнить. Мана буквально сочилась сквозь труп, а значит, что её концентрация внутри и снаружи стала достаточной, чтобы убить всех нежелательных вредителей. Даже тех, что покрупнее и имеет претензии на мясо в большем объеме.

После этого мы стали методично перемещать куски мяса домой. Отдав Гаре свой рюкзак и специальную большую сумку, я наполнял их вырезками, что через пятнадцать минут оказывались дома, благодаря её скорости и проложенному пути. За это время я успевал нарезать достаточно чрезвычайно жесткого мяса для следующей партии. По личным прикидкам, она может разгоняться во время спринтерского бега до 60–70 километров в час, а под действием разгона до всех 100, притом поддерживать спринт она может действительно долго. Мой же предел не превышает 30, может 40 км/ч на минуту. Это все еще много по сравнению с обычным человеком, почти приближаясь к мировому рекорду 2009 года, что так и не был побит. Но я ведь не человек, я монстр, и сравнивать себя я должен с такими же монстрами, а значит, что в лучшем случае хуже среднего. Все же, двуногость и прямохождение в сочетании с сосредоточенностью на магическом аспекте развития, а не физическом, накладывают свои ограничения. Хотя мои измененные конечности явно получше приспособлены к бегу, нежели неоптимизированные человеческие.

Как следует заморившись, мы решили закончить на сегодня. Удалось перенести около 1/10 дракона, что без знаний о размере его туши может показаться чрезвычайно малым количеством. По факту же дома лежала тонна мяса, что дожидалась своего часа к поглощению.

* * *

А этот вредитель необычный…

Снова он. Я реально могу стать параноиком, хоть не видел его больше года. Этот морф, выглядящий, как ящерица со скелетом лошади. И он очень изменился. Появилась бросающаяся в глаза тонкая элегантная чешуя серебряного цвета, похожая на рыбью, но не являющаяся таковой. Его ноги стали более прямы, а под тонкими чешуйками виднелись переплетающиеся тросы мышц. А также длинный, около пятнадцати сантиметров, рог, что закручивается по часовой стрелке. Он немного светится и сверкает в полумраке пещеры, пока странный морф наклоняется к туше, чтобы отведать мяса, переполненного маной.

Он не отравляется? Любой другой, кроме нас, давно бы лежал с пеной у рта от токсичности маны. Видимо, у него также есть какое-то сопротивление к ней. Скорее всего, эволюция, как у нас.

Он не выглядит тем, кто бездумно раскидывается ЭВО в первый попавшийся орган. В его, как минимум, внешних мутациях явно прослеживается логика и закономерность. Не знаю, что у него за способности, но светящийся рог явно намекает на некую связь с магией или стихией. Может, лед? Вокруг него явно холоднее, так как на мясе образовался небольшой иней. А это значит, что он не в полной мере контролирует свои способности. Хм…

Почти наверняка уверен, что он с Земли.

* * *

Только очень пугливый.

Услышав малейший шум от меня, решившего подставиться опасности и безоружным подойти, он резко развернулся и умчал в ближайшую пещеру, заодно испустив сильную белую вспышку из рога, от которой на несколько минут приспособленные к тьме глаза ослепли. Ноющая боль и стойкий послеобраз вспышки свидетельствовали о том, что таким интенсивным излучением наверняка была повреждена сетчатка. Благо, что исцеляющая железа быстро вернула способность видеть.

Так он не только ледяной, но и связан со светом? Не уж то две стихии? Интересно…

А еще с ним будет невероятно трудно установить контакт. Он слишком сильно меня испугался, словно увидел призрака, хотя я был безоружен, выходил с поднятыми руками и шел довольно медленно, специально издавая шум, чтобы не подкрадываться. Что же, видимо, я упустил еще одного потенциального союзника. А жаль…

«Землянин?» — подала мысли Гара, что скрывалась за стеной. Уж её вид точно заставил бы сбежать. Любого. Потому, во имя дипломатии, я попросил её подождать.

«Вероятно. Слишком уж правильные у него мутации, да и морфы одинаковых ступеней обычно нападают в ответ, а не убегают со всех ног.»

«Он мог быть хорошим союзником.» — из-за постоянной ментальной связи наши мысли часто смешиваются, из-за чего образ мышления друг друга немного поменялся. Она стала больше рассуждать и делать такие же выводы, что и я, а вот мой разум стал более… спокойным, что ли. Хоть по ней и не скажешь, что она излучает вселенскую невозмутимость.

«Я знаю, знаю…» — ответил я, соглашаясь.

Встретим ли мы его еще раз?

Интерлюдия 2. Сбрасывая оковы

Нортон, торговый город на западе Селувианской республики…

Можно ли представить жизнь хуже? Наверняка можно. Однако, он был настолько сосредоточен на том, насколько ему плохо, что совершенно игнорировал факт того, что он хотя бы жив — в этом ему повезло намного больше некоторых. Многих.

Сложными были лишь первые полгода. Дальше же было намного легче. Свыкшись со своей жизнью, судьбой, ему оставалось лишь плыть по течению без надежды на изменения. Ситуация казалась безвыходной, а воля настолько подавлена, что даже есть не хотелось. Если бы его насильно не кормили, то скелет бы казался пухлым по сравнению с ним. Если бы не ограждали от любого, достаточно опасного для самоубийства, предмета, то он давно бы присоединился к статистике.

Но у него появился шанс, проблеск в этом ужасе. Хотя, как посмотреть,