Красная Орхидея - Линда Ла Плант

Анна перевела взгляд с одной жертвы на другую. Ей все это было небезразлично, и она знала, что каждого сотрудника следственной бригады вдохновляла сама возможность наконец-то арестовать преступника. Убийца Черной Орхидеи избежал ареста: никому так и не предъявили обвинения в убийстве Элизабет Шорт. Тревис снова мысленно вернулась к тому, что сказала ей Джастин Виккенгем: даже если ее отец виновен, они никогда не поймают его — убийство сойдет ему с рук.

Анна вернулась к своему столу. Довольно долго она составляла отчет, затем перебралась к тому столу, с которого папки с неимоверно разросшимися материалами дела перекочевали на пол, и просмотрела бумаги. Вновь вернулась к себе, прихватив материалы по делу о попытке надругательства над ребенком, возбужденному против Чарльза Виккенгема. Она выписала имена всех упомянутых по этому делу, включая врачей в психиатрической клинике, дававших заключения о психическом состоянии Эмили. О физической же ее форме не было упомянуто ни слова. Если Джастин говорила правду, удаление матки у ее сестры в столь раннем возрасте должно быть где-нибудь задокументировано.

Анна постучалась в кабинет Ленгтона. Он поднял на нее хмурый взгляд. Без лишних подробностей она сообщила лишь суть: ей нужно допросить каждого, упомянутого в ее списке. Он вздохнул:

— Брось ты это сейчас, Анна. Мы расследуем убийство, а это передай в Общество по защите детей. Когда мы с этим типом покончим, пусть они копают сколько хотят.

— Но кто-то непременно должен был ее обследовать.

— Он вышел сухим из воды, и, как бы мерзко, отвратительно и прискорбно это ни было, на сегодняшний день это нужно оставить, иначе мы облажаемся и завтрашняя операция будет лишь пустой тратой казенных денег. Почему бы тебе не пойти сейчас домой — отдохнуть немного после трудного дня.

Стоя перед ним, она почувствовала себя школьницей. И попыталась стряхнуть это состояние, ответив небрежно:

— То же могу сказать и тебе.

Он тихо рассмеялся:

— Нет, не можешь. Я тут за шеф-распорядителя манежа — все зависит от моих решений. И я чертовски не хочу уйти оттуда с пустыми руками. Я хочу добраться до этого козлины. Так что спокойной ночи.

И снова ей нестерпимо захотелось прильнуть к нему, обхватить за голову обеими руками, притянуть к себе и поцеловать. Но вместо этого она коротко кивнула:

— Доброй ночи, шеф. — И вышла.

ГЛАВА 18

День двадцать девятый

Автостоянка при отеле «Ричмонд» была наводнена полицейскими фургонами, каковых собралось аж пятнадцать. Тут были и эксперты-криминалисты с судебными медиками, и офицеры оперативной службы, и сотрудники убойного отдела, и территориальная группа поддержки, и еще шестеро полицейских, привлеченных к операции; имелись и два наряда кинологов с собаками-ищейками. Рядом стоял неизменный «чайник на колесах» — грузовичок с передвижным буфетом. Все были в полной боевой готовности. Отель любезно предоставил им свою территорию, только попросили вести себя как можно тише, дабы не беспокоить постояльцев. Весьма своевременно в отеле занялись ремонтными работами, так что гостей там было совсем немного.

Все участники операции собрались в танцзале отеля, куда внесли и рядами поставили стулья. Когда туда вошел Ленгтон, Льюис прикалывал к стенду подробные схемы обширного поместья Виккенгема. Было два сорок пять ночи. Ленгтон, в темно-сером костюме и белой рубашке с галстуком, выглядел усталым и нервным. Он разделил всех на команды: одна группа должна была заняться коттеджем, другая — амбаром, самой же большой предстояло сконцентрироваться на особняке. Служба наблюдения доложила, что Чарльз Виккенгем дома, а Эдвард с невестой у себя в коттедже.

Ленгтон указал на снимки, сделанные аэрофотосъемкой:

— Хочу преподать вам коротенький урок истории. Особняк был сооружен в тысяча пятьсот пятьдесят восьмом году и принадлежал высокопоставленному католическому семейству. В шестнадцатом веке католические священники подвергались гонениям. Они были объявлены вне закона, вследствие чего резко возросло количество английских католических мучеников. В те дни укрывательство католических священников рассматривалось как измена и каралось смертной казнью. А почему я все это вам излагаю — вполне возможно, что в доме Виккенгема множество потайных комнат и убежищ. В Киддерминстере есть владение примерно той же поры, где имеется более десятка таких тайников для священников — за каминами, под лестницами, под подвальным этажом. Так что искать будем кропотливо и тщательно.

Ленгтон показал план амбара:

— Этот «центр отдыха» был недавно обустроен на месте старого кукурузного амбара: здание довольно массивное и с огромным подвалом. В соответствии с проектом, по которому муниципалитет выдал разрешение на перестройку, амбар был переоборудован в гимнастический зал с баней, джакузи и бассейном. Следует проверить, не заныкал ли там наш подозреваемый себе местечко для обустройства пыточной камеры. Также оно могло использоваться для расчленения первой жертвы — Луизы Пеннел. Где-то ведь подозреваемый разрезал и дренировал ее тело, и, с большой долей вероятности, проделал он это в своем поместье.

Ленгтон говорил и говорил до тех пор, пока не убедился в том, что каждый из участников операции знает свой участок работы. Он посмотрел на часы — было уже три пятнадцать пополуночи. Операция «Красная Орхидея» ждала только отмашки.

Они выехали колонной. Возглавлял ее Ленгтон в немаркированной патрульной машине в сопровождении Льюиса и Баролли. Анна следовала за ними с тремя другими сотрудниками следственной бригады, далее катились полицейские фургоны, включая транспорт для перевозки группы поддержки, плюс специальный транспорт для обеспечения полицейских освещением. Было еще темно, и на пути было мало машин. Путь до селения близ поместья Виккенгема они проделали за три четверти часа. К тому времени, как они попали на небольшую извилистую дорожку, уже заметно светало, но небо еще оставалось хмурым и серым. Они медленно двигались вдоль изгородей от скота, пока передняя машина не остановилась и не откатилась на придорожную площадку, чтобы один из двух больших грузовиков с прицепом мог возглавить колонну. Ленгтон не хотел как-то обнаружить свое появление, поэтому не стал терять время и звонить, а распорядился, чтобы грузовик просто протаранил ворота.

К четырем тридцати они двигались по извилистой дорожке с нависающими над ней деревьями к подковообразной главной подъездной аллее. Часть прибывшего транспорта направилась к коттеджу, часть — к амбару и конюшням. У каждого имелся свой дежурный лист. Операция разрабатывалась столь тщательно, что никому на территории поместья уже не пришлось спрашивать, что делать.

Ленгтон поднялся к парадным дверям. Он с такой силой ударил старинным дверным молотком, что загудело эхо. Позади него выстроились Анна с Баролли и десяток офицеров-оперативников, поодаль стояли полицейские из территориальной группы поддержки, готовые патрулировать поместье.

Почти в то же время Льюис с пятью оперативниками постучал в дверь крытого соломой коттеджа.

Еще три офицера проследовали к амбару, а собаки с кинологами направились к конюшням.

Почти одновременно в разных местах офицеры предъявили ордер на обыск. Первым, кому зачитали его права, был потрясенный Чарльз Виккенгем. Ленгтон сообщил ему, что он арестовывается по подозрению в убийстве Луизы Пеннел и Шерон Билкин. Вторым был Эдвард Виккенгем и уж затем — завопившая с перепугу Гейл Харрингтон: оба брались под арест по подозрению в причастности к убийству Луизы Пеннел и Шерон Билкин.

Офицеры подождали, пока подозреваемые оденутся. Две женщины остались с Гейл Харрингтон, в истерике сдернувшей с себя ночную сорочку. Другой офицер ждал, пока облачится Эдвард. Тот все твердил, что хочет поговорить с отцом, но ему никто не отвечал. Вскоре Эдвард сделался таким агрессивным, что в какой-то момент пришлось его предупредить, что, если он не успокоится, на него наденут наручники. Тогда Виккенгем-младший сменил тон и потребовал адвоката. Ему сказали, что позволят сделать звонок из полицейского участка.

Спустя пятнадцать минут Эдвард с невестой были вывезены из имения. Чарльз Виккенгем поначалу отказался одеваться. Он заявил, что по закону ему должно быть позволено оставаться в своем доме, дабы проследить, не будет ли что-то оттуда изъято. Ленгтон пошел на уступку, понимая, что рядом с хозяином будет безотлучно находиться полицейский в форме. Одетый Виккенгем был препровожден в гостиную. Он даже имел наглость спросить, подадут ли ему завтрак. Его определенно забавляла активность полиции. Чашку чая ему таки подали, но он не успел его допить, как оказался в наручниках, соединенных массивной цепью. Сцепленные руки ему оставили впереди, однако предупредили, что, ежели он будет плохо себя вести, руки заведут за спину.