Пулемет для витязя - Антон Николаевич Скрипец

— Что ж, — кентарх поудобнее взялся за рукоять меча, хотя как было лучше, на самом деле в конечном итоге решала сама рука. И он к этому начал уже понемногу привыкать. — Постараемся не обмануть их ожиданий.

Но за пять десятков шагов до них нордская атака вдруг захлебнулась. Прогудев в воздухе смертоносным роем, на викингов обрушилась туча стрел. Крики неистового боевого безумия смешались с воплями боли и стенаниями умирающих. Вне плотного строя, не имея возможности выставить стену щитов, нурманны стали прекрасной добычей для лучников.

Тверд еще раз обернулся, глянув поверх голов своего полка.

Похоже, на его фланге сейчас сгруппировались все стрелки русской рати, оставив свои позиции за большим полком и хирдом Аллсвальда. Варианта тут было только два: либо у тех все хорошо, либо у них у всех все настолько плохо, что сюда брошены все последние силы, вне зависимости от того, что творится на других участках поля брани.

Стрелы продолжали засыпать викингов убийственным дождем, сминая и заставляя захлебнуться в собственной крови их атаку. Но те продолжали переть с упорством обреченных, оскальзываясь на крови и спотыкаясь о своих же павших.

Они навалились как-то сразу и со всех сторон. Дикие, перекошенные рожи, раззявленные пасти, нечеловеческие вопли, окровавленные латы и иззубренное оружие. Сначала к ним с Хватом не давал подступиться некий настырный лучник. Он клал стрелы так ловко, что кентарх поначалу даже боялся пошевельнуться, чтобы очередная гостья с оперенным древком ненароком не продырявила его затылок. Одному норду, в кожаной рубахе и с одним глазом, она воткнулась точнехонько во второй. Тот завалился, даже не вскрикнув. Тут же замахнувшийся на варяга воин в прорубленной в нескольких местах кольчуге из крупных колец поймал стрелу прямо в отведенную для удара руку. Завыл, выронил клевец, и тут же получил меч в горло от на редкость расторопного на ловлю удачных моментов Хвата. Еще парочка головорезов так и не сумела добежать до вожделенной добычи в виде двух глупцов, посмевших выйти навстречу нордскому воинству. Третьему стрела проткнула ногу. Навылет. С животным рыком обломив ее древко, тать, прихрамывая, ринулся было на Тверда, но тот успел упредить готовящийся удар длинным полутораручным мечом. Без особого усилия увел выпад в сторону своим клинком и воткнул нож под бороду. Острие тихо звякнуло изнутри о полукруглую макушку шлема викинга.

После этого он мало что мог вспомнить, отдав тело на откуп воинским инстинктам и новообретенным способностям, пришедшим вместе с пришитой рукой. Тверд не припоминал, чтобы когда-либо мог двигаться с такой поразительной скоростью и скупой расчетливостью. То, что норды одни из лучших воинов, он прекрасно знал. Но сегодня он заставил их удивиться. Как и Хвата — несколько раз, отводя от него неминуемо смертельные удары, кентарх ловил на себе удивленные взгляды соратника. Но, отмечая их вскользь, продолжал без устали кружить, лавировать и вертеться, сея вокруг себя погибель и размазывая под ногами потоки крови.

Помог, конечно, и гильдийский доспех. Кто его знает, сколько бы удалось продержаться, если бы тот не брал на себя часть нордской ярости. Измяты черные латы были так, будто на них оставило отметины больше сотни воев.

Впрочем, вероятно, так оно и было.

Усталости он не чувствовал. Хотя по идее давно должен был свалиться с ног. И очень сильно подозревал, что за это тоже каким-то образом ответственна присобаченная к его телу шуйца. Других причин просто не видел.

Он ушел в рубку с головой, всякий раз отмечая лишь очередного наваливающегося на него врага, рубя и кромсая их так неистово, словно сам стал обезумевшим берсерком. Походя заметил, как получил секирой по голове варяг, и глаз его тут же залило кровью. Просвет в столпотворении, сквозь который он выхватил на мгновение этот момент, сразу затянулся навалившимися нурманнами. И Тверду, продолжившему яро вертеть вокруг себя оружием, осталось только надеяться, что это был обух топора, и с Хватом ничего страшного не случилось. Прорваться к соратнику попытался, но в бешеной круговерти сечи в конце концов потерял направление. Где-то краем сознания Тверд ощутил заметную дрожь земли, далекое конское ржание, крики, топот и ярый, оглушительный звон оружия. Но этим сегодня и без того был наполнен весь день, потому обращать внимание даже на то, что давление нурманнов вдруг заметно ослабло, не стал.

Он крушил все вокруг себя до тех пор, пока не понял, что вокруг него образовалась пустота. Никто больше не пытался его срубить, а гвалт сечи с неистовым конским ржанием удалился куда-то в сторону. Глаза застилала пелена тумана, в ушах били молоты. В бессилии он оперся на иззубренный меч, опустился на одно колено и тяжело выдохнул. Ни на что другое сил больше не было.

Глава 15

Раздавленный Новгород

Он открыл глаза. Высокий полог шатра над головой. Пахло каким-то кислым дымом, кровью и сырым железом. И дух стоял такой плотный да удушливый, словно это истопленная по-черному баня.

В голове шумело, виски давила тупая боль, мигом ставшая невыносимо острой, как только он попробовал приподняться.

— Гляди, гляди, очнулся, — послышался легкий шепоток. Тверд не понял, правда ли в нем угадывались нотки какого-то нездорового благоговения, или все это можно было списать на боли в башке.

— Что, тот самый?

— Ага. Один против всей нордской рати попер.

— Вот это я понимаю, воевода. Полк свой спасал…

Выходит, не послышалось. Получалось, что теперь на него и впрямь смотрели, как на полубога. Покосился на свою мирно лежащую на груди шуйцу. Она по-прежнему было в черной латной перчатке, и по первому же зову пошевелила всеми пальцами. Целая. Знали бы эти восхищающиеся им сейчас люди, что на самом деле его заслуги в том ратном подвиге нет. А знали бы норды, в чем тут дело, уж, конечно, в первую очередь отрубили бы эту руку к ящеру и сожгли бы еще вдобавок.

Он осторожно, чтобы не вызвать новый приступ боли в висках, огляделся. Шатер Светлого теперь превратился в огромную походную лекарню. Раненые валялись везде — на лавках, на столах, на толстых пушистых шкурах, да и просто на земле, на расстеленных плащах. Несколько человек таращились на него.

— Как все закончилось?

Он не узнал свой сухой, хриплый и каркающий голос. Слова тоже отозвались болью. На сей раз — в темени.

— Победили, — прогнусавил один из раненых воев с обмотанной тряпицей седой головой и перетянутой красным от напитавшейся крови полотном груди. По голосу и тону не сказать было, что победе