Гобелены Фьонавара - Гай Кей

Ведь после своего танца Лиана его поцеловала!

Поглаживая пальцами рукоять боевого топора и наслаждаясь ее идеальными пропорциями и тем, как необыкновенно удобно она лежит в руке, Дейв вдруг понял, что ему нравится то имя, которым они здесь его называют.

Дейвор. Звучит куда более весомо и торжественно, чем Дейв. Дейвор-Топор. Или — Дейвор, Владеющий Топором. Дейвор дан Айвор…

И тут он сказал себе: стоп! От этой мысли он прямо-таки физически попятился, слишком уж она обнажала душу.

Рядом тихо сидел Торк; глаз его не было видно; он, казалось, был полностью погружен в собственные мысли. «Ну что ж, — подумал Дейв, — надеюсь, больше никто его изгоем назвать не посмеет — во всяком случае, после вчерашней-то ночи вряд ли».

Ах, прошлая ночь! Она у Дейва тоже выдалась весьма утомительной. Три девицы — по крайней мере! — проложили свой путь в дом Айвора, осторожно переступив порог и пробравшись в ту комнату, где спал Дейв. Или, точнее, не спал. Попросту глаз не сомкнул!

Господи, мелькнула у него мысль, можно ведь пари держать: через девять месяцев после такого пира тут целая армия ребятишек народится! А что, разве плохо быть Всадником в третьем племени дальри, одним из детей Айвора? Просто отлично, решил он.

И вдруг резко выпрямился и сел. Торк только глянул в его сторону, но ничего не сказал. «У тебя же есть отец! — сурово сказал себе Дейв. — И мать есть, и брат. Ты студент юридического факультета, ты живешь в Торонто, а еще ты, черт тебя возьми, баскетболист, играешь в университетской команде!»

«И что для него главнее — учеба или баскет?» — вспомнил он слова Ким. Они тогда еще только познакомились. А может, это Кевин Лэйн что-то такое сказал? — «Не помню, да это и не важно». Вообще все то, что было до Перехода, казалось ему теперь страшно далеким. А вот дальри были вполне реальны. И этот вот топор тоже реален, и этот лес, и Торк… С Торком они, как ни странно, очень схожи. И было в этой жизни еще кое-что, поважнее.

Он снова мысленно вернулся во вчерашний вечер, который теперь казался ему настоящей точкой отсчета в его новой жизни. Вчера случилось то, что значило для него очень много, куда больше, чем должно было бы значить, куда больше, чем он мог себе позволить, — и он отлично понимал это. Но все же ничего не мог с этим поделать! И он снова уселся поудобней, уносясь мыслями в события вчерашнего вечера.

В те мгновения, когда, после своего танца, Лиана его поцеловала.

Они услышали это одновременно: некто со страшным шумом ломился сквозь лес. Торк, дитя леса и ночи, сразу понял: только тот, кто хотел бы, чтобы его услышали, станет так шуметь. И даже не пошевелился.

Дейв, однако, чувствуя, как тревожно забилось сердце, спросил шепотом:

— Что за чертовщина? Кто бы это мог быть, а? — И схватился за топор.

— Я думаю, это ее брат, — неблагоразумно ляпнул Торк и тут же почувствовал, как краснеет. Хорошо еще, что было темно.

Даже Дейв, человек далеко не проницательный, не мог не заметить подобной оплошности. И когда Ливон наконец вынырнул из чащи, оба приятеля хранили неловкое молчание.

— Я просто не мог уснуть, — извиняющимся тоном сообщил им Ливон — И решил покараулить с вами вместе. Не то чтобы я был вам тут очень нужен, но все-таки…

Нет, в Ливоне действительно не было ни капли заносчивости или высокомерия. Человек, только что совершивший подвиг, человек, который в один прекрасный день станет вождем племени и, безусловно, этого достоин, униженно просил у них о снисхождении!

— Ну естественно! — сказал Дейв. — Он же все-таки твой брат. Иди сюда, садись.

Торк лишь коротко кивнул в знак согласия. Однако сердце у него в груди перестало так бешено биться, а через некоторое время ему уже казалось, что, в общем, даже неплохо, что он так выдал себя: пусть Дейв знает! «У меня никогда не было друга, — подумал он вдруг. — А сейчас со мной как раз и случилось то самое, что, как мне кажется, и обсуждают с друзьями».

И хорошо, что пришел Ливон. Ливон не похож ни на кого другого. И на охоте он совершил такое, на что сам он, Торк, вряд ли решился бы. Для него, человека очень гордого, признать первенство Ливона было нелегко. Возможно, кто-то иной на его месте и вовсе возненавидел бы старшего сына Айвора и за этот подвиг, и за эту скромность. Но Торк как раз и измерял свое уважение к людям подобными категориями. «Два друга, — думал он. — У меня теперь есть целых два друга!»

Хотя говорить о Лиане он смог бы лишь с одним из них.

Но у этого одного, похоже, хватало своих проблем. Когда Торк нечаянно проговорился, Дейв сразу решил: «Пройдусь немного, постараюсь взять себя в руки». Он поднялся с земли и сказал:

— Посмотрю, пожалуй, как он там. И сразу вернусь.

Впрочем, особых усилий ему, чтобы взять себя в руки, не потребовалось. Так или иначе, в сложившейся ситуации он, Дейв Мартынюк, ничего поделать не мог и решил просто самоустраниться. Уйти с дороги, так сказать. Сжимая в руках топор и стараясь двигаться так же бесшумно, как Торк, он пробирался по лесу к тому месту, где спал Табор. «Тут даже и думать нечего, — сказал он себе. — Я же все равно завтра уезжаю».

Оказалось, он произнес это вслух. Испуганная ночная птица с шумом вспорхнула с ветки у него над головой, изрядно его самого при этом напугав.

Табор, надо сказать, здорово спрятался. Торку, например, понадобился почти час, чтобы найти его. Даже глядя прямо на это место, Дейв лишь с огромным трудом способен был различить очертания человеческого тела в той низинке, где устроился на ночь Табор. Торк объяснил Дейву, что мальчик сейчас должен крепко спать — шаман дал ему особое питье, которое помогает открыть во сне душу и увидеть того, кто станет твоим тотемом.

Хороший мальчишка, думал Дейв. У него никогда не было младшего брата. Интересно, как бы он повел себя, появись у него такой брат? Да уж, наверное, получше, чем Винс ведет себя с ним, Дейвом. Нет, безусловно, лучше!

Он еще немного постоял там, убедился, что поблизости никакой опасности вроде бы нет, и повернул обратно. Но, не чувствуя себя готовым возобновить разговор с друзьями, решил еще прогуляться по роще.

Странно, но этой поляны он прежде не замечал и чуть не вышел прямо на нее, едва успев вовремя остановиться в спасительной тени под деревьями. И сразу же настороженно присел, стараясь пригнуться как можно ниже и вести себя как можно тише.

Посреди поляны было небольшое озерцо, отливавшее в лунном свете серебром. И трава, сбрызнутая росой, тоже казалась посеребренной и вся сверкала. И, окруженный этим сверкающим великолепием, на берегу озерца стоял, время от времени наклоняясь к воде, великолепный взрослый олень.

Дейв невольно затаил дыхание и старался не шелохнуться. Все это было так прекрасно и так естественно, что казалось ему незаслуженным даром или неким вознаграждением — неведомо за что. Завтра он уедет, завтра они уже будут мчаться верхом на юг, в Парас-Дерваль, и это станет первым этапом его обратного пути — домой. И он никогда, наверное, больше не попадет сюда и ничего подобного не увидит…

«Как не плакать мне при расставании с этим миром?» — подумал он, сознавая, что уже и сам этот вопрос никак не соотносится с привычным ему мышлением. Но ведь сейчас он был так далеко от дома, в совсем иной стране…

И вдруг Дейв почувствовал, что волосы у него на голове от ужаса встают дыбом: рядом с ним явно кто-то был.

Собственно, для того, чтобы в этом убедиться, ему не нужно было даже оглядываться: и без того его душу охватил священный трепет. ЕЕ присутствие обозначено было такими вещами, которые не в силах постичь ни разум, ни чувства; оно ощущалось в самом воздухе, в самом лунном свете.

Дейв молча обернулся и увидел прекрасную женщину с луком в руках. Она стояла чуть поодаль от него, на краю поляны, одетая во что-то зеленое. Волосы у нее были цвета лунных лучей, и была она так стройна и высока, так царственно величава, что вряд ли можно было сказать определенно, стара она или молода. Дейв никак не мог разглядеть, какого цвета у нее глаза — от лица ее исходило такое сияние, что он, ошеломленный и испуганный, вынужден был отвернуться.

Все произошло очень быстро. С ветки, шумно хлопая крыльями, сорвалась еще одна птица, и олень тут же встревоженно поднял голову — потрясающее животное, настоящий царь леса, — и краешком глаза, не осмеливаясь посмотреть прямо на охотницу, Дейв заметил, что она вложила в лук стрелу. И это мгновение навсегда запечатлелось в его памяти, точно высвеченное некой волшебной вспышкой: красавец-олень с высоко поднятой головой, готовый вот-вот сорваться с места, залитая лунным светом поляна, серебряное озеро и высокая женщина с поднятым луком в руках.

А потом пропела в воздухе стрела и вонзилась прямо в гордо поднятую, но совершенно беззащитную шею оленя.