Сотканный мир - Клайв Баркер

– Заткнись. – Шэдвелл...

– Заткнись! – рявкнул он и повернулся к ней. – Мне надоела твоя осторожность. Я завладел Фугой.

– Мы.

–Ладно, мы. Что ты хочешь за свою помощь?

– Ты знаешь, что я хочу. Чтобы они умерли. Умерли немедленно.

Он улыбнулся. Потом медленно выговорил то, что давно хотел сказать:

– Этого не будет.

– Тогда зачем мы гонялись за ними все эти годы? Ты хотел прибыли, а я – отомстить.

– Все изменилось.

– Теперь ты хочешь править ими?

– Я хочу большего. Я хочу заглянуть в Круговерть и узнать, каково быть Богом.

– Я убью тебя.

– Сомневаюсь. Я никогда не был сильнее, чем сейчас.

– Там, в подвале, ты сказал, что мы покончим с ними вместе.

–Я солгал, – беззаботно откликнулся Шэдвелл. – Ты ведь хотела это услышать. А теперь ты мне надоела. Когда я стану Богом, у меня будут другие женщины.

– Богом? —она скривилась. – Ты торгаш, Шэдвелл. Грязный маленький торгаш. Богиней была я.

– Да, я видел твоих поклонников. Болван-священник и кучка евнухов.

– Я не позволю обманывать себя, Шэдвелл, – она шла к нему. – Никому не позволю.

Он долго и кропотливо готовился к этому моменту, лишая ее союзников и подготавливая собственные средства защиты. Но у нее оставался менструм. Этого было достаточно. Он увидел ее глаза, и ему захотелось бежать.

Вместо этого он подошел и погладил ее по лицу, ощущая под рукой ожившие рубцы.

– Ты ведь не хочешь убить меня?

– Я сказала, что не позволю себя обманывать.

– Но я всего лишь Кукушонок. Ты знаешь, какие мы хрупкие.

Он продолжал гладить ее, зная, как ей ненавистны его прикосновения. В былые времена она сожгла бы ему руку. Но теперь Мамаша умерла, Ведьма была беспомощна, и некогда могучая Колдунья ослабела и устала. Они оба знали это.

– Ты так долго обуздывала меня, дорогая, все эти годы.

– Мы вместе.

– Нет, – поправил он ее мягко, как ребенка. – Ты использовала меня, потому что не могла сама действовать среди Кукушат. Не перебивай! – прикрикнул он, заметив, что она хочет что-то сказать. – Ты всегда презирала меня, я знаю. А я всегда мечтал дотронуться до тебя.

– Ты и сейчас об этом мечтаешь?

– Когда-то, – продолжал он задумчиво, – я отдал бы жизнь за возможность вот так сдавить твое горло, – его пальцы чуть сжались, – или потрогать тебя вот здесь.

Другая его рука нащупала ее грудь.

– Прекрати, – сказала она почти умоляюще.

– Магдалена мертва. Кто теперь будет рожать детей? Старая сволочь бесплодна. Так что это будешь ты, моя дорогая. Хватит тебе беречь свою драгоценную дыру.

Тут она отшвырнула его от себя и могла бы убить, но вовремя сдержалась. В ее глазах плясал огонь. Но у него были способы обуздать ее. Хватит, больше он не позволит командовать собой. Он начал торопливо называть имена, записанные несколько часов назад йод ее диктовку:

– Соуза! Крошка! Ангел! Кусок! Анна!

Отродья поспешили на зов, карабкаясь по лестнице. Они уже не были теми жалкими, полупризрачными созданиями, которых родила Магдалена. Шэдвелл позаботился о том, чтобы откормить их и приучить к крови.

Огонь в глазах Иммаколаты погас. Она обернулась к двери.

– Ты отдала их мне, – напомнил он.

Они ворвались в дверь, издавая зловоние засохшей крови и падали.

– Я их прикармливал, – сообщил Шэдвелл. – Теперь они слушаются только меня.

Он цокнул языком, и твари поползли к нему, протягивая руки, ноги и щупальца.

– Попробуй мне навредить, и они сделают тебе больно.

Тут он понял, что Иммаколата позвала на подмогу Ведьму. Та висела в воздухе за левым плечом сестры.

– Оставь его, – услышал он ее шепот. Он не думал, что Колдунья послушается, но она только плюнула ему под ноги и повернулась, чтобы уйти. Он даже не думал, что победа будет такой легкой. Она в самом деле сильно ослабела.

Ближайшая к ней тварь завыла от разочарования. Он нагнулся к ней, успокаивая, и тут Ведьма рванулась к нему, разинув пасть, вдруг наполнившуюся острыми, как бритва, клыками.

Иммаколата повернулась; менструм рвался из ее глаз.

Он закричал, призывая на помощь тварей, но Ведьма уже отшвырнула его к стене, готовясь вонзить когти в его сердце.

Спас его пиджак, который она не смогла разорвать сразу. В следующий момент отродья уже накинулись на нее и оттащили прочь. Она была их теткой и учила их безумию и мраку. Может быть, поэтому она так немилосердно разорвали ее в клочья.

– Останови их! —кричала Иммаколата.

Шэдвелл изучал дыры в пиджаке. Еще немного – и когти старухи вонзились бы ему в сердце.

– Останови их! Прошу тебя!

– Она все равно уже мертвая. Пусть позабавятся.

Иммаколата устремилась на помощь сестре, но дорогу ей преградила одна из тварей с белыми глазами глубоководной рыбы и узким, как порез, ртом. Струя менструма, проделавшая дыру в ее боку, казалось, ничуть не беспокоила ее.

Шэдвелл смотрел на все это без особого беспокойства. Он знал, что они закончат работу. Такие мелочи, как раны, их не пугали.

Тварь прыгнула на Колдунью, обхватив ее руками за шею и пытаясь поцеловать в губы своей отвратительной мордой. Шэдвелл знал, что это выведет ее из себя. Она принялась разбрасывать во все стороны менструм, который безвредно оседал на стенах и потолке, а несколько струек, попавших на Крошку (так звали тварь), только раззадорили его. У него не было органов размножения, но основным движениям Шэдвелл его научил. Крошка двигал телом, как кобель в любовном пылу, в азарте разинув пасть.

Это его погубило. Менструм попал в горло и разорвал его, как граната. Голова твари глухо стукнулась о пол.

Иммаколата оторвала от себя продолжавшее дергаться тело. Из многочисленных царапин, оставленных Крошкой, стекала кровь.

Шэдвелл приказал оставшимся отродьям собраться вокруг вею и они с неохотой подчинились, То, что осталось от Ведьмы, напоминало светящуюся груду рыбьих кишок.

Иммаколата, увидев это, застонала от боли и бессилия.

– Гоните ее, – приказал Шэдвелл. – Не хочу видеть здесь эту рожу. Гоните ее в лес.

Двое тварей схватили Колдунью. Она уже не сопротивлялась. Казалось, она их даже не видела. Что-то в ней надломилось. И власть, и сила исчезли, оставив мешок с костями, который подвывающие твари сбросили с лестницы.

Он слушал, как стук падения замирает вдали. Но она не вернулась. Он подошел к остаткам Ведьмы. От них пахло гнилью.

– Подберите, – велел он тварям, которые тут же принялись вылизывать светящуюся массу. Он отвернулся от мерзкого зрелища к Круговерти.

Скоро опустится ночь: занавес над драмой сегодняшнего дня. Завтра будет сыгран новый акт. За облачной завесой кроется то, что преобразит его. И весь мир.