Жизнь Клима Самгина (Часть 3) - Максим Горький

Не найдя, как удобнее закончить эту фразу, Самгин пожал плечами, улыбнулся и встал:

- Ну, идите, отдыхайте, лечитесь. Вам, наверное, нужны деньги? Могу предложить за месяц - за два вперед.

- Благодарю вас, - за месяц, - сказал Миша, осторожно наклоняя голову.

Самгин первый раз пожал ему руку, - рука оказалась горячей и жесткой.

Проводив его, Самгин постоял у двери в прихожую, определяя впечатление, очень довольный тем, что эта пошлая история разрешилась так просто.

"Юноша оказался... неглупым! Осторожен. Приятная ошибка. Надобно помочь ему, пусть учится. Будет скромным, исполнительным чиновником, учителем или чем-нибудь в этом роде. В тридцать - тридцать пять лет женится, расчетливо наплодит людей, не больше тройки. И до смерти будет служить, безропотно, как Анфимьевна..."

Насвистывая тихонько арию жреца из "Лакмэ", он сел к столу, развернул очередное "дело о взыскании", но, прикрыв глаза, погрузился в поток воспоминаний о своем пестром прошлом. Воспоминания развивались, как бы истекая из слов: "Чем я провинился пред собою, за что наказываю себя"?

Было немножко грустно, и снова ощущалось то ласковое отношение к себе, которое испытал он после беседы о Безбедове с Мариной.

Через день, сидя у Марины, он рассказывал ей о Мише. Он застал ее озабоченной чем-то, но, когда сказал, что юноша готовится к экзамену зрелости, она удивленно и протяжно воскликнула:

- Ах, тихоня! Вот шельма хитрая! А я подозревала за ним другое. Самойлов учит? Василий Николаевич - замечательное лицо! - тепло сказала она. - Всю жизнь - по тюрьмам, ссылкам, под надзором полиции, вообще подвижник. Супруг мой очень уважал его и шутя звал фабрикантом революционеров. Меня он недолюбливал и после смерти супруга перестал посещать. Сын протопопа, дядя у него - викарный...

"Почему фабрикант революционеров вызывает ее симпатию?" - спросил себя Самгин, а вслух сказал, улыбаясь:

- Ты очень умеешь быть объективной. Марина промолчала, занося что-то карандашом в маленькую записную книжку. Рассказ Самгина о кружке Пермякова не заинтересовал ее, - послушав, она равнодушно сказала:

- Нечто похожее было в Петербурге в девятьсот третьем году, кажется. Да и об этом, здешнем, я что-то слышала от Лидии.

И тихонько засмеялась, говоря:

- Вот ей бы пристало заняться такими забавами, а то зря возится с "взыскующими града": жулики и пакостники они у нее. Одна сестра оказалась экономкой из дома терпимости и ходила на собрания, чтобы с девицами знакомиться. Ну, до свидания, запираю лавочку!

Самгин ушел, удовлетворенный ее равнодушием к истории с кружком Пермякова. Эти маленькие волнения ненадолго и неглубоко волновали его; поток, в котором он плыл, становился все уже, но - спокойнее, события принимали все более однообразный характер, действительность устала поражать неожиданностями, становилась менее трагичной, туземная жизнь текла так ровно, как будто ничто и никогда не возмущало ее.

Весной снова явился Лионель Крэйтон; оказалось, что он был не в Сибири, а в Закавказье.

- Очень богатый край, но - в нем нет хозяина, - уверенно ответил он на вопрос Клима: понравилось ли ему Закавказье? И спросил: - Вы - были там?

- Нет, - сказал Самгин.

- Я думаю, это - очень по-русски, - зубасто улыбнулся Крэйтон. - Мы, британцы, хорошо знаем, где живем и чего хотим. Это отличает нас от всех европейцев. Вот почему у нас возможен Кромвель, но не было и никогда не будет Наполеона, вашего царя Петра и вообще людей, которые берут нацию за горло и заставляют ее делать шумные глупости.

Марина, вскрывая ножницами толстый пакет, спросила:

- Глупости - походы на Индию?

- И - это, - согласился Крэйтон. - Но - не только это.

Самгин отметил, что англичанин стал развязнее, говорит - свободнее, но и - небрежней, коверкает слова, уже не стесняясь. Когда он ушел, Самгин сообщил свое впечатление Марине.

- Да, как будто нахальнее стал, - согласилась она, разглаживая на столе документы, вынутые из пакета. Помолчав, она сказала: - Жалуется, что никто у нас ничего не знает и хороших "Путеводителей" нет. Вот что, Клим Иванович, он все-таки едет на Урал, и ему нужен русский компаньон, - я, конечно, указала на тебя. Почему? - спросишь ты. А - мне очень хочется знать, что он будет делать гам. Говори, что поездка займет недели три, оплачивает дорогу, содержание и - сто рублей в неделю. Что ты скажешь?

- Скучно с ним, - сказал Самгин.

- Это - отказ?

- Нет, надо подумать.

- Ты - не думай, а решись поскучать.

Самгин не прочь был сделать приятное ей, даже считал это обязанностью.

И через два дня он сидел в купе первого класса против Крэйтона, слушая его медленные речи.

- Даже с друзьями - ссорятся, если живут близко к ним. Германия - не друг вам, а очень завистливый сосед, и вы будете драться с ней. К нам, англичанам, у вас неправильное отношение. Вы могли бы хорошо жить с нами в Персии, Турции.

Самгин слушал его суховатый баритон и сожалел, что англичанина не интересует пейзаж. Впрочем, пейзаж был тоже скучный - ровная, по-весеннему молодо зеленая самарская степь, черные полосы вспаханной земли, маленькие мужики и лошади медленно кружатся на плывущей земле, двигаются серые деревни с желтыми пятнами новых изб.

- Александретт а, выход в Средиземное море, - слышал Самгин сквозь однообразный грохот поезда. Длинный палец Крэйтона уверенно чертил на столике прямые и кривые линии, голос его звучал тоже уверенно.

"Он совершенно уверен, что мне нужно знать систему его фраз. Так рассуждают, наверное, десятки тысяч людей, подобных ему. Он удобно одет, обут, у него удивительно удобные чемоданы, и вообще он чувствует себя вполне удобно на земле", - думал Самгин со смешанным чувством досады и снисхождения.

- Вы очень много посвящаете сил и времени абстракциям, - говорил Крэйтон и чистил ногти затейливой щеточкой. - Все, что мы знаем, покоится на том, чего мы никогда не будем знать. Нужно остановиться на одной абстракции. Допустите, что это - бог, и предоставьте цветным расам, дикарям тратить воображение на различные, более или менее наивные толкования его внешности, качеств и намерений. Нам пора привыкнуть к мысли, что мы христиане, и мы действительно христиане, даже тогда, когда атеисты.

"Он не может нравиться Марине", - удовлетворенно решил Самгин и спросил: - Марина Петровна сказала мне, что ваш отец - квакер?

- Да, - ответил Крэйтон, кивнув головою. - Он - умер. Но - он прежде всего был фабрикант... этих: веревки, толстые, тонкие? Теперь это делает мой старший брат.

И, показав веселые зубы, Крэйтон завязал пальцем в воздухе узел, шутливо говоря:

- Это - очень полезно, веревки!

"В конце концов счастливый человек - это человек ограниченный", снисходительно решил Самгин, а Крэйтон спросил его, очень любезно:

- Я вас утомляю?

- О, нет, что вы! - возразил Самгин. - Я молчу, потому что внимательно слушаю...

- Вы - мало русский, у вас все говорят очень охотно и много.

"Не больше тебя", - подумал Самгин. Он улегся спать раньше англичанина, хотя спать не хотелось. Сквозь веки следил, как он аккуратно раздевается, развешивает костюм, - вот он вынул из кармана брюк револьвер, осмотрел его, спрятал под подушку.

Самгин мысленно усмехнулся и напомнил себе, что его револьвер - в кармане пальто.

Среди ночи он проснулся, пошел в уборную, но, когда вышел из купе в коридор, кто-то сильно толкнул его в грудь и тихо сказал:

- Назад, дура!

Самгин ударился плечом о ребро двери, вскрикнул:

- Что такое? - в ответ ему повторили:

- Прочь, дура!

Огонь в коридоре был погашен, и Самгин скорее почувствовал, а не увидел в темноте пятно руки с револьвером в ней. Раньше чем он успел сделать что-нибудь, сквозь неплотно прикрытую занавеску ворвалась полоска света, ослепив его, и раздался изумленный шопот:

- О, чорт, опять вы!

- Я вас не знаю, - довольно громко сказал Самгин - первое, что пришло в голову, хотя понимал уже, что говорит Инокову.

- Убирайтесь, - прошептал Иноков и, толкнув его в купе, закрыл дверь.

Самгин нащупал пальто, стал искать карман, выхватил револьвер, но в эту минуту поезд сильно тряхнуло, пронзительно завизжали тормоза, озлобленно зашипел пар, - Самгин пошатнулся и сел на ноги Крэйтона, тот проснулся и, выдергивая ноги, лягаясь, забормотал по-английски, потом свирепо закричал:

- Кто такой?

- Тише, - сказал Самгин, тяжело перевалясь на свое место, - слышите?

Впереди, около паровоза, стреляли, - Самгин механически считал знакомые щелчки: два, один, три, два, один, один. При первом же выстреле Крэйтон зажег спичку, осветил Самгина и, тотчас погасив огонек, сказал вполголоса:

- Держите револьвер дулом вниз, у вас дрожат руки.

Самгин, опустив руку, зажал ее вместе с револьвером коленями.

- Бандиты? - догадался Крэйтон и, пробормотав:

"Вот - Америка!" - строго сказал: - Когда откроют дверь - стреляем вместе, - так?

- Да, да, - ответил Самгин, прислушиваясь к шуму в коридоре вагона и голосу, командовавшему за окном: