Александрия. Тайны затерянного города - Эдмунд Ричардсон

укрепления Кабула. Лондонцы были без ума от восторга. «Никогда еще мы не видели такой великолепной панорамы, как панорама Кабула кисти мистера Берфорда, – восторгался один журналист. – Мы смотрим на город как бы с возвышения, у ног зрителей простираются пригороды; вдали белеют снежные шапки, венчающие головокружительные вершины Гиндукуша»[1232]. У подножия гор, на берегу реки Кабул, собралась свита Дост-Мохаммеда, возглавляемая им самим. Там находились Бёрнс, Виткевич, Акбар-Хан, чья «красота и мужественный вид кружили головы лондонских леди»[1233]. Там же высился, как скала, «главный борец Кабула»[1234], кишели паломники, воины и любители чаепития. По правую руку от Дост-Мохаммеда восседал в роскошном тюрбане Массон.

Берфорд привлек к работе над «Панорамой» и Массона, и Годфри Виня, чей портрет Массона в свое время присвоил Акбар-Хан. Берфорду нужно было знать о Кабуле все: на полотне были в итоге отображены богатые и бедные, живые и мертвые. Винь и Массон воспользовались для помощи ему мелкими картинами и зарисовками[1235]. Дост-Мохаммед оказался запечатлен на акварели Джеймса Аткинсона: на ней эмир сидит на ковре под зонтом и беседует с тремя придворными. Массон и Винь сохранили Дост-Мохаммеда, зонт и одного придворного[1236]. Место двух других придворных занял у Берфорда восседающий на подушке Массон.

Берфорд продавал посетителям «разъяснения» к своей «Панораме» – проспект с цифровым указателем. Рисунок 67 назывался «Мистер Массон»[1237]. Это единственное сохранившееся изображение Массона: большой тюрбан на голове, нечто вроде бороды. Но, в отличие от самой «Панорамы», в проспекте лица не прорисованы. Чем больше вглядываешься в этого Массона, тем меньше видишь.

Когда «Панорама» открылась для зрителей, Массон стоял на обзорной платформе, ничем не привлекая внимания возбужденно переговаривающейся толпы вокруг. Последние два года несли ему одни разочарования. Но сейчас, глядя последний раз в жизни на крыши Кабула и на горы вокруг, он чувствовал себя дома.

На стене «Панорамы», внутри своей истории, Массон улыбался[1238].

Благодарности

Истории оставляют следы. Вот какие следы оставила эта история в моем случае: незаживающий синяк на затылке (полка спального вагона, Индия); невыводимое пятно от апельсинового сока (ужин в мотеле в Пенсильвании); пыль викторианских времен, покрывающая меня всего, с головы до ног (архив, Нью-Дели); минус один зуб (вечерняя опрометчивость, Египет); невосполнимый долг перед людьми по всему миру, без которых этой книги не было бы.

История Массона не стерлась за без малого два столетия благодаря библиотекарям, кураторам экспозиций и архивистам трех континентов. Выражаю особую признательность всем сотрудникам Национального архива Индии, Британской библиотеки, Бодлианской библиотеки, Исторического общества округа Честер (Пенсильвания) и Британского музея, которые были моими проводниками по непростым закоулкам источников, за их неизменное терпение и помощь при разделении надежных и ненадежных рассказчиков.

Майкл Фишвик (издательство Bloomsbury) оказался «редактором мечты». Сара Руддик самоотверженно направляла весь издательский процесс, Ричард Коллинз проявлял великодушие и проницательность в процессе литературного редактирования книги. Хетти Тукет и Ханна Пейджет, отвечавшие за маркетинг и рекламу, проявили себя потрясающими пропагандистами Массона и его дела.

Сотрудники литературного агентства Peters, Fraser and Dunlop Тесса Дэвид, Тим Биндинг, Кэролайн Майкл и Лори Робертсон выступали мудрыми и высокопрофессиональными кураторами всего проекта. Я признателен вам за поощрение, благодаря которому я столько лет на прекращал усилий, и за помощь в обретении, вопреки долгим сомнениям, моего собственного голоса.

Жаклин Смит и Робин Рид из BBC, а также все, связанные с проектом «Мыслители нового поколения» AHRC/BBC, советовали мне писать книгу о Массоне и утверждали, что она найдет читателя, за что я им бесконечно благодарен.

В Дели Уильям Далримпл и ныне покойный Брюс Уэннел были воплощениями доброты, истинными учеными, несшими свет утраченного золотого века всюду, где появлялись; я в неоплатном долгу перед ними за их гостеприимство.

Мои прошлые и нынешние коллеги на факультете культурологии и древней истории Даремского университета проявляли и проявляют поразительное снисхождение к моей одержимости. Я говорю спасибо Барбаре Грациози за то, что она первой поверила в мой труд, и Кэтрин Стивенс за то, что она напоминала мне, что звезды не гаснут даже в темные времена.

Все десять лет, которые я провел в обществе Чарльза Массона, друзья и близкие оказывали мне невероятную поддержку. Спасибо вам за все, Мэри и Даниэль, мои родители; спасибо Мэг Прайс и всем, кто много раз слушал эту историю; спасибо, что разглядели в ней хорошее, особенно когда сам я бывал слеп. София – ты знаешь остальное. Йепока Йиибо – ты занималась всем этим вместе со мной, и я не устаю тебя благодарить. Ты не позволяла мне забыть, что порой самые наивные наши мечты оказываются наилучшими.

Часто в историях обнаруживается внезапный поворот перед самым концом, поэтому я признателен профессору Шону Уиттакеру и его невероятной команде в больнице Guy’s: они буквально спасли мне жизнь, когда в разгар работы над этой книгой мне поставили диагноз «рак». Книга не увидела бы свет, не будь вас.

Список источников

Зимний день в Лондоне. Я сижу в библиотеке. Это нормально. Я с трудом сдерживаю слезы – вот это ненормально.

Дело было в Лондоне, поэтому на меня начали оглядываться. Какой-то мужчина неодобрительно поцокал языком. Какая-то женщина прошептала что-то вроде: «Бывают же люди…» В Британии мало какой грех сравнится с проявлением чувств в библиотеке. Если бы я предстал перед ними в чем мать родила, их негодование было бы, наверное, меньше.

Долгие годы я выстраивал сюжет об Александре Великом, одном исследователе и одном затерянном городе. Я облазил архивы от Нью-Дели до Пенсильвании. Как-то раз я открыл в Лондоне пыльную коробку, мало чем отличавшуюся от других, – и увидел наконец Чарльза Массона во всей красе: в закоулках Карачи, вдрызг пьяного, клявшего на чем свет стоит весь мир и пишущего, пишущего, пишущего…

Немалая часть мира Массона живет и дышит по сей день, не нуждаясь в подстраничных комментариях. Пыль пустыни заносит те же самые дома, верблюды жуют и плюются на тех же уличных углах, воины в долинах Афганистана плетут все те же басни об Александре Македонском. Следы Массона, гнавшегося за Александром, протянулись по всему миру. Перечисленные здесь источники – лишь некоторые из этих сохранившихся следов.

Вопреки стараниям почти всех участников этой истории, она вполне правдива.

Названия и имена

В XIX веке люди мало в чем соглашались друг с другом, в написании афганских названий и имен тоже не было единодушия. Кабул разные авторы могли называть и Kabul, и Cabool, и Cabul, и Kabal (и даже это еще не все). С именами дело ничуть не лучше: Шуджа-Шаха как только не называли, вариантов было даже больше, чем попыток