Остров Разочарования - Лазарь Лагин

Автор видит также первоочередную свою задачу и в том, чтобы перечислить населенные пункты острова и в самых кратких чертах обрисовать взаимоотношения, существовавшие между их обитателями. ' С этого мы и позволим себе начать третью часть нашего повествования.

Из рассказов Гамлета Брауна уже было известно, что, кроме деревень Новый Вифлеем и Добрая Надежда (той самой, откуда прибежали помогать тушить пожар в Новом Вифлееме), существуют на острове еще три: Эльсинор, Эльдорадо и Зеленый Мыс. Со Священной лужайки их нельзя было разглядеть даже в бинокль.

Первая расположилась в густой темно-зеленой чаще в семи километрах к юго-западу от Нового Вифлеема, на просторной террасе, которая возвышалась над близким берегом метров на тридцать пять - сорок. Ее можно было видеть только с моря. Эльдорадо и Зеленый Мыс раскинулись в той же южной части острова: Эльдорадо в часе ходьбы от Эльсинора, Зеленый Мыс - в соответствии со своим названием - на щедро покрытой лесом южной оконечности острова, обе тоже высоко над берегом.

На полпути между Новым Вифлеемом и Эльсинором проходил начинавшийся у самой вершины кряжа и кончавшийся у линии прибоя широкий, метров в пятьдесят, каньон, превращавшийся после каждого ливня в русло глубокой и стремительной горной реки.

Разделенные каньоном и этими сравнительно скромными расстояниями, жители южных и северных селений острова Разочарования несколько отличались друг от друга и бытом, и украшениями, и архитектурой жилищ, и, пожалуй, больше всего в верованиях, простодушно полагая при этом, что именно они, а не те, кто проживает по ту сторону оврага, придерживаются истинной христианской веры.

Например, «дух святой» представляли себе в Эльдорадо в виде бабочки с узкими, прозрачными крылышками, в Эльсиноре тоже в виде бабочки, правда, с широкими сиреневыми крылышками. А вот в Новом Вифлееме ни с того ни с сего почему-то в виде золотистого майского жука.

При таких значительных расхождениях в вопросах первостепенной важности поистине удивительно полное отсутствие, по крайней мере на памяти нескольких последних поколений, религиозных войн на острове Разочарования.

Очень соблазнительно считать это следствием низкого культурного уровня туземного населения. Но немалое значение, бесспорно, имел и географический фактор. Мы в первую голову имеем в виду каньон.

Вполне возможно, что религиозный спор между островитянами, находившимися по разные стороны этой непроходимой пятидесятиметровой естественной преграды, не перерастал в вооруженный конфликт исключительно из-за низкого уровня военной техники на острове. Ни стрелы, ни копья и дротики не могли поразить противника через каньон такой ширины. Лишенный не только пулемета, но и самой заурядной винтовки, островитянин, как ни было велико его желание доставить удовольствие господу богу, был бессилен уложить бесстыжего еретика тут же на месте. Продираться сквозь непролазные дебри вниз, к берегу, а оттуда по другую сторону каньона, через такие же непролазные дебри, наверх, к обидчику господню? Для этого требовалось немало времени и куда больший, чем у жителей острова Разочарования, религиозный фанатизм.

Поэтому редкие раздоры между южанами и северянами если и возникали, то по более земным поводам.

Но и тогда, как правило, дело не доходило до вооруженных столкновений. Островитяне, в противоположность вековым традициям западной цивилизации, предпочитали разрешать возникшие недоразумения по возможности посредством переговоров. В крайнем случае, если обстановка чересчур накалялась, устраивался поединок между специально выделенными на сей случай представителями обеих сторон. При этом другими специально выделенными представителями велось строжайшее наблюдение, чтобы дрались по правилам и не доводили дело до смертельного исхода.

Что же в таком случае довело население острова Разочарования до знаменитой Трехдневной войны тысяча девятьсот сорок четвертого года?

Одним из формальных поводов (впоследствии будет рассказано и об остальных двух) послужило тщательно, при посредстве самых совершенных приемов, проведенное магическое следствие над телом Яго Фрумэна, выброшенным волной на берег на другой день после его прискорбной гибели. Следствие безоговорочно показало, что причиной смерти упомянутого Яго Фрумэна является наведенное на него колдовство.

Что до действительной причины Трехдневной войны, то она станет ясна читателю, когда он внимательно изучит события последних двадцати четырех часов, предшествовавших ее началу...

В тот момент, когда бездыханное и мокрое тело первого цивилизованного дипломата и государственного деятеля острова Разочарования мягко шлепнулось о раскаленную прибрежную гальку, в деревне Новый Вифлеем находились четверо из пяти белых джентльменов, спасшихся при гибели британского королевского военного транспорта «Айрон буль». Мы имеем в виду Егорычева, Фламмери, Цератода и Мообса. Смит остался наверху, в пещере, караулить . пленных и поразмышлять на досуге.

Немудрено, что эти необычные гости сразу стали предметом самого пристального внимания и из ряда вон выходящего гостеприимства, которого они со всех точек зрения заслуживали - и как люда со столь удивительной окраской кожи и как люди, вооруженные сверхудивительными и сверхстрашными скорострельными мушкетами.

Словом, они представляли собою настолько разносторонний, хотя и жутковатый интерес, что все жители Нового Вифлеема и наиболее любопытные, а следовательно, и бесстрашные жители Доброй Надежды окружили тесным кольцом новых обитателей Священной пещеры. Они следовали за белыми по пятам, учтиво улыбались каждый раз, когда взгляд гостя останавливался на их лице, и шепотом обменивались между собой замечаниями, когда этот сулящий неведомые опасности взгляд благополучно уходил в сторону.

Уже дымились и весело, потрескивали одиннадцать больших костров; уже были зарезаны, освежеваны и разделаны длинными и очень острыми ножами из бамбуковых пластин четыре крупных и упитанных козленка; уже закипала вода в одиннадцати огромных горшках из плетеных прутьев, густо обмазанных глиной.

Мальчишки, которые во всех странах мира полны одинаковых страстей, с обезьяньей ловкостью и быстротой карабкались на высокие пальмы, стараясь поскорее сошвырнуть вниз побольше кокосовых орехов, чтобы затем на рысях присоединиться к почетному конвою, неотступно следовавшему по пятам диковинных чужеземцев.

Несколько дюжих парней с озабоченными, блестевшими от обильного пота темно-коричневыми лицами трудолюбиво таскали из ближайшего ручья воду в больших желтых, крепких, как железо, бамбуках. Другие волокли из лесу стволы поваленных бурей деревьев. Стволы были, конечно, слишком длинными для костров. Их клали под котлы только одним концом и передвигали в огонь постепенно, по мере того, как часть ствола успевала сгореть. Так по мере сгорания передвигаются угли в вольтовой дуге. Это было не такое уж хлопотное дело, особенно если учесть, что рубить стволы на части каменными топорами было куда более трудоемким занятием.