Исчезла, но не забыта - Филипп Марголин

— Эту возможность я даже не собираюсь обсуждать, — заявил Пейдж.

— У нас появилось что-нибудь новое. Росс? — спросил Хайсмит.

Барроу отрицательно покачал головой.

— Никто не видел, чтобы кто-либо выходил из квартиры с маленьким ребенком. Оружие убийцы пропало без следа. Мы до сих пор ждем результата лабораторных анализов.

Пейдж глубоко вздохнул. Он мало спал последние несколько дней и чувствовал себя совершенно разбитым.

— Положительный момент во всем этом деле один: мы получили отсрочку в деле Дариуса. Что у нас обнаружилось в записях группы наблюдения?

— Ничего, что могло бы нам помочь, — ответил Барроу. — Падовичи и Кристол следили за Мартином с того момента, когда он уехал из дома в сорок три минуты седьмого утра. Я переговорил с судьей Райдером еще раз. Он продолжает утверждать, что завтракал с дочерью в половине восьмого. Наши ребята постоянно висели на хвосте у Дариуса. Помимо этого выяснилось, что в течение всего дня Дариус постоянно встречался с кем-то в офисе. Я дважды расспросил всех служащих и посетителей. Если они и сговорились, то делают свою работу так, что комар носу не подточит.

— Что смогла обнаружить команда, которой было поручено выследить Гордон? — спросил Пейдж.

— Ничего, Эл, — на этот раз ответить решил Барроу. — Никто не видел ее с того самого момента, как она зарегистрировалась в мотеле.

— Но нам известно, что она жива, — ответил Пейдж, и в его тоне послышалось явное замешательство. — Ведь это она сделала тот злополучный звонок. Почему же она не показывается?

— Приходится признать тот факт, что Гордон все время лгала тебе, — заключил Хайсмит. — А Дариус мог сам быть жертвой в Хантерс-Пойнте. Уотерс — вот подлинный убийца.

Пейджу очень хотелось рассказать сейчас Хайсмиту и Барроу о своем разговоре с Вейном Тернером. Тогда бы они точно знали, что Гордон говорила чистую правду.

— Помнишь, я еще раньше предполагал, что Гордон и есть наш истинный убийца, Эл? — не унимался между тем Хайсмит. — Думаю, что лучше будет, если мы всерьез займемся этой версией. Не вижу другой причины, по которой она бы так легко указала нам местонахождение Лайзы Дариус: скорее всего, сама Гордон и спрятала там труп.

Что, если Гордон удалось уговорить Лайзу отправиться вместе с ней в дом Мартина, чтобы найти там неопровержимые улики и осудить Дариуса? Вместе они шли по лесу. Лайза прекрасно знала, как отключить сигнализацию. Сам хозяин был весь день на работе — помешать никто не мог. Тогда Гордон и решила убить Лайзу, чтобы подставить своего заклятого врага Дариуса. Затем она дождалась возвращения Мартина домой и уже потом позвонила нам. Ненси допустила единственную ошибку — она не учла возможности существования группы наблюдения.

— Ненси Гордон не убивала этих людей, — твердо произнес Пейдж. — Дариус виновен в преступлениях, и ему не уйти от ответственности.

— Я не хочу сказать, что Дариус ни в чем не виноват. Мне просто кажется, что наше дело все больше теряет всякий смысл.

Алан Пейдж взглянул на часы. По вашингтонскому времени сейчас была половина одиннадцатого.

— Такие рассуждения никуда не приведут. Мне надо успеть на похороны Рика Тенненбаума, и у меня есть еще кое-какие дела. Если появится что-нибудь новенькое, тут же дайте мне знать.

— Ты хочешь сказать, что я должен убраться отсюда, не доев все эти пончики? — поинтересовался Барроу.

— А ты как думал? Надо, чтобы сегодня произошло хоть одно приятное событие. Сваливайте и дайте мне спокойно поработать.

Росс Барроу встал и побрел вслед за Хайсмитом к двери, ведущей в холл. Как только дверь за детективами закрылась, Пейдж набрал номер офиса сенатора Колби и попросил Вейна Тернера.

— Мистер Пейдж? Чем могу быть полезен? — послышался голос Тернера. Алан уловил напряжение в интонации административного помощника сенатора.

— Знаете, я все время обдумывал то, что сообщил мне сенатор. Мою нынешнюю ситуацию можно назвать отчаянной. Даже ближайшие помощники начали сомневаться в вине Дариуса. Но мы-то знаем, что это он убил трех человек в Хантерс-Пойнте, включая собственную жену и ребенка. Но сейчас судья начинает смотреть на подозреваемого, как на невинную жертву, а мне отводится роль слишком придирчивого прокурора. Если Дариуса выпустят на свободу, то я нисколько не сомневаюсь, он снова начнет убивать. Понимаете, у меня сейчас просто нет другого выбора, как только обратиться к самому сенатору с просьбой дать показами относительно того помилования.

На другом конце провода на несколько минут установилась гробовая тишина. Когда Вейн Тернер наконец заговорил, в его голосе слышалась покорность судьбе:

— Я ждал вашего звонка. Ждал, что произойдет что-то подобное. На вашем месте я поступил бы точно так же. Дариуса следует остановить любой ценой. Но думаю, все равно есть шанс защитить честь сенатора. Бетси Тенненбаум произвела впечатление здравомыслящей женщины.

— Она таковой и является, но сейчас на ее содействие трудно рассчитывать: вряд ли она продолжит вести дело Дариуса. Кто-то убил ее мужа и похитил ребенка. Все случилось в пятницу.

— О Господи! Как она?

— Пытается держаться из последних сил. Сегодня днем состоятся похороны ее мужа.

— Это осложняет дело. Я надеялся, что нам удастся убедить ее саму сделать в присутствии судьи Норвуда заявление о злополучном помиловании. Тогда бы судья смог отклонить освобождение под залог, избегнув публичной огласки.

— Даже не знаю, что сказать, — заколебался Пейдж. — Стоит вам только дать дорогу прессе, и у вас начнутся серьезные конституционные проблемы. А в противном случае Дариусу опять удастся выйти сухим из воды. Но я думаю, что, идя на дно, Мартин Дариус потянет за собой и сенатора Колби.

— Поэтому держите ситуацию под контролем. Мы с сенатором уже обсуждали и такую возможность. Мы сможем, конечно, выжить в надвигающемся шторме, но лучше избежать его, не так ли?

Тяжелые грозовые облака заволокли все небо, отбросив сизые тени на людей, собравшихся почтить память покойного. Вскоре пошел небольшой дождь. Отец Рика раскрыл зонт над головой Бетси. Но холодные капли дождя все равно падали на лицо и руки. Однако Бетси не ощущала их прикосновения. Она пыталась сосредоточиться на молитве, а мысли возвращались к Кетти. Бетси утешаю сознание, что исчезновение ее дочери у стольких людей вызвало искреннее сочувствие, но даже случайное упоминание ее имени острым ножом ранило сердце матери. Когда рабби закрыл молитвенник и люди начали медленно расходиться, Бетси по-прежнему продолжала стоять у края могилы.

— Позвольте ей в последний раз побыть наедине с мужем. — Это был голос матери, Бетси узнала его. Отец Рика вложил зонт в руку своей невестке.

Кладбище располагалось среди низких холмов. Могильные камни вокруг стали уже белесыми от времени и непогоды, но явно за ними постоянно следили. А летом соседний развесистый дуб должен отбрасывать широкую и прохладную тень. Бетси, не отрываясь, смотрела на могилу Рика. То, что осталось от его тела, покоилось теперь в земле, а дух успел отлететь на небеса. Будущее же, которое еще совсем недавно казалось таким реальным, растворилось в дымке и навсегда исчезло. Мысль эта по-настоящему испугала Бетси.

— Бетси… — Кто-то окликал ее.

Миссис Тенненбаум подняла голову. Рядом с ней стояла Саманта Риердон. На ней был черный дождевой плащ и широкополая шляпа, бросавшая на лицо тень. Бетси оглянулась, инстинктивно ища защиты. Большинство участвующих в похоронах уже направились к своим машинам, чтобы скрыться от дождя. Брат Бетси разговаривал о чем-то с рабби. Мать мирно беседовала с двумя подругами. Семья Рика сбилась в кучку и старалась не смотреть в сторону могилы.

— Слушания предполагались на сегодня.

— Но похороны… Я не могла…

— Никаких проволочек. Бетси. Я ведь рассчитываю на тебя, а ты подводишь. Мне пришлось появиться в здании суда, но там тебя не оказалось.

— Но это же похороны Рика.

— Твой муж мертв, Бетси. Но дочь еще жива.

И тут Бетси окончательно поняла, что никакие разумные доводы здесь не помогут. Лицо Саманты не выразило даже и тени сострадания, а глаза казались просто мертвыми.

— Я могу поговорить с судьей, обещаю, что сделаю это.

— Конечно, сделай. Поверь, я была так расстроена, когда узнала о переносе дела, что даже забыла покормить малютку Кетти.

— О, нет…

— Ты очень, очень расстроила меня. Но всякий раз мне придется наказывать твою дочку. Еда один раз в сутки — и так будет продолжаться до тех пор, пока ты не сделаешь того, о чем я прошу. Впрочем, ей хватит, чтобы протянуть. Это тот же рацион, что был у меня в Хантерс-Пойнте. Страдания Кетти — это только твоя вина. Каждая слезинка ребенка на твоей совести. Буду постоянно справляться насчет суда. Лучше бы мне услышать конкретную дату в ближайшее время.