Без единого свидетеля - Элизабет Джордж

— Взгляните-ка вот на это, Томми.

И ему есть чем гордиться, признал Линли. Потому что на боку фургона удалось различить буквы. Если бы надпись читалась вся целиком, то это было бы чудом. Чуда не случилось, однако компьютерщики потрудились на славу, вытягивая из расплывчатой записи все возможное. Линли прочитал обрывки трех строк:

виж

ня

ваф

Под ними видны были цифры: 873-61.

— Нижняя строчка — это, скорее всего, часть телефонного номера, — заключил Нката.

— А все остальное — название фирмы, — добавил Стюарт. — Вопрос в следующем: показываем ли мы это в «Краймуотч»?

— Кто у нас сейчас работает с фургоном? — спросил Линли. — И что именно делается?

— Сейчас мы пытаемся получить что-то от телефонной компании по части номера, проверяем названия всем фирм на предмет совпадения с буквами, которые видны на записи, и еще раз прогоняем наши данные через Агентство регистрации транспорта.

— На это уйдет сто лет, — заметил Нката. — А если мы покажем запись по телевизору, ее увидят миллионы людей.

Линли обдумывал возможные последствия демонстрации этих кадров в программе «Краймуотч». Да, этот сериал смотрят миллионы, и в нескольких случаях отклики зрителей ускорили ход следствия. Но показ пленки по всей Британии связан и с определенными рисками. В частности, тогда Скотленд-Ярд раскроет преступнику свои карты, ведь он тоже может оказаться среди тех миллионов, что смотрят «Краймуотч». И в этом случае он так вычистит и выскоблит свой автомобиль, что любые свидетельства нахождения там убитых подростков будут уничтожены навсегда. Или он может отогнать фургон подальше от Лондона и бросить в таком месте, где его еще лет десять не найдут. Или поставит под замок в каком-нибудь гараже, и эффект будет примерно тот же.

Все ждали, что скажет Линли. Он решил пока придержать пленку, но вслух произнес лишь:

— Я еще подумаю. Уинстон, скажи людям из «Краймуотч», что у нас может быть дополнительный материал для них, но пока мы не закончили с ним работать.

Нката без особой охоты направился к телефону. Стюарт же вернулся к столу, сохраняя довольное выражение лица.

Линли кивнул Хейверс, словно говоря: «Теперь займемся вами». Она взяла новенький блокнот и вышла вслед за ним из оперативного центра.

— Хорошая работа, — похвалил он ее.

Он заметил, что она сегодня даже оделась почти как положено: в твидовый костюм и полуботинки. На юбке, правда, сидело жирное пятно, а обувь не чистили с рождения, но в целом это была разительная перемена для женщины, которая предпочитает носить мятые штаны и футболки с сомнительными надписями.

— Сэр, я в состоянии уловить намек, особенно когда меня стукнут им по голове, — ответила Барбара, пожав плечами.

— Рад слышать это. Одевайтесь, вы поедете со мной.

Ее лицо просияло таким счастьем, что Линли растрогался. Он хотел посоветовать ей держать свои чувства при себе, дабы они не мешали профессиональной деятельности, но промолчал. Хейверс — это Хейверс, и ничего с этим не поделаешь.

Она не спрашивала о цели поездки до тех пор, пока они не сели в «бентли» и не отъехали в сторону Воксхолл-Бридж-роуд. Только тогда она поинтересовалась:

— Мы совершаем побег, сэр?

— Поверьте, я уже не раз об этом думал, — ответил он. — Но Уэбберли говорит, что с Хильером можно справиться. Только я пока не понял как.

— Наверное, задачка почище поисков чаши Грааля.

Барбара опустила взгляд на свои полуботинки и, по-видимому, обратила внимание на их плачевное состояние. Она послюнявила пальцы и потерла ими кожзаменитель — безрезультатно.

— Как он вообще? — спросила он, имея в виду состояние суперинтенданта.

— Уэбберли? Медленный прогресс, но все же прогресс.

— Значит, дела идут на поправку?

— В общем, да, только, повторюсь, медленно. А нам нужно, чтобы он вернулся до того, как Хильер достигнет стадии саморазрушения и заберет всех нас с собой.

— Вы думаете, дело идет к тому?

— Иногда, — сказал Линли, — я не знаю, что и думать.

В конечном пункте их путешествия найти место для машины, как всегда, было неосуществимо. Линли втиснул «бентли» перед входом в бар, прямо под табличкой «Машины не ставить», к которой кто-то приписал: «А то умрешь!» Приподняв вопросительно бровь, Хейверс взглянула на Линли.

— Что за жизнь без риска? — отшутился он.

Но тем не менее выложил на видное место полицейский пропуск.

— Так вот что, по-вашему, значит рисковать, — заметила Хейверс.

Они прошли несколько ярдов вдоль Чейни-роу до углового дома на Лордшипс-плейс. Там они поднялись на верхний этаж и в лаборатории нашли Сент-Джеймса в обществе Деборы и Хелен, которые листали журналы и обсуждали некое «идеальное решение всех проблем».

— Саймон, твоя жена — гений! — воскликнула Хелен.

— Логика, — ответила Дебора. — Логика и ничего больше. — Она обернулась на звук шагов и увидела возникших в дверях Линли и Барбару. — Вы как раз вовремя, — сказала она. — Хелен, смотри, кто пришел. Тебе даже не придется ехать домой, чтобы его уговорить.

— Уговорить меня на что? — Линли подошел к жене, вгляделся в ее бледное лицо. — Ты выглядишь усталой.

— Не будь такой наседкой, — пожурила его жена. — У тебя уже морщинки на лбу появились оттого, что ты постоянно беспокоишься.

— Это все из-за Хильера, — сказала Хейверс, — Через месяц все мы будем выглядеть старше лет на десять.

— Ему еще не пора в отставку? — спросила Дебора.

— Помощники комиссара в отставку не уходят, любовь моя, — просветил жену Сент-Джеймс — По крайней мере, не уходят до тех пор, пока из них не выбьют последнюю надежду стать комиссаром, — Он посмотрел на Линли: — Я полагаю, в случае с Хильером до этого еще далеко?

— Ты верно полагаешь. У тебя есть для нас что-нибудь, Саймон?

— Наверное, речь идет не о виски, а об информации, — с сожалением в голосе сказал Сент-Джеймс. И добавил загадочно: — Фу.

— Почему фу? — переспросила Хейверс — От нас плохо пахнет? Или от информации?

— «фу» — это название.

Сент-Джеймс до прихода гостей стоял перед повешенной на стене диаграммой с образцами искусственной крови, но сейчас подошел к письменному столу и вынул из верхнего ящика лист. На бумаге был нарисован тот же символ, который стоял в конце записки, полученной в Скотленд-Ярде, предположительно — от серийного убийцы.

— Это китайский символ, — объяснил Сент-Джеймс, — Он означает силу, священную власть и способность судить. В целом его можно читать как «правосудие». А называется он «Фу».

— Тебе это поможет, Томми? — спросила Хелен.

— Во всяком случае, такое значение символа соответствует смыслу сообщения, полученного нами. И в какой-то степени — знаку, оставленному на лбу Киммо Торна.

— В том смысле, что это тоже знак? — уточнила Хейверс.

— Думаю, именно это имел в виду доктор Робсон.

— Несмотря на то, что тот знак относился к алхимии? — спросила Дебора у своего мужа.

— Скорее всего, здесь важен сам факт знака, — ответил Сент-Джеймс, — Два конкретных символа, значение которых нетрудно отыскать. Ты ведь об этом говоришь, Томми?

— Хм. Да. — Линли изучал лист бумаги, на котором был нарисован символ и объяснялось его значение. — Саймон, а как тебе удалось расшифровать его?

— Поиск в Сети, — сказал тот. — Никакой трудности, кстати, не составило.

— Значит, наш парень имеет доступ к компьютеру, — сделала вывод Хейверс.

— Ага, и это сужает круг подозреваемых до половины населения Лондона, — мрачно сказал Линли.

— У нас есть возможность сократить это число. Я нашел для вас кое-что еще.

Сент-Джеймс перешел к рабочему столу, на котором были разложены фотографии. Линли и Хейверс присоединились к Саймону, Дебора же и Хелен остались сидеть возле журнального столика со стопкой торговых каталогов.

— Вот это я получил из седьмого отдела, — начал Сент-Джеймс, указывая на ряд снимков, где Линли сразу узнал тела убитых подростков. Ниже лежали увеличенные фрагменты тех же фотографий — на каждом был виден какой-либо участок тела жертвы. — Ты помнишь заключения о вскрытиях, Томми? Там в отношении всех жертв упоминались «похожие на синяки травмы» — так это было сформулировано. А теперь взгляни сюда. Дебора вчера вечером увеличила для меня эти травмы.

Он взял в руки одну из нижних фотографий. Это был фрагмент тела Киммо Торна, очевидно, потому что он был единственной жертвой с белой кожей, а на светлом фоне было проще разглядеть детали.

Линли всмотрелся в изображение. Из-за его плеча Хейверс тоже пыталась понять, что имел в виду Сент-Джеймс. На снимке было видно, что травма напоминает не синяк, а скорее отпечаток: участок бледной кожи обрамляет узкая темная окружность, а в самом центре круга различимы две точки, похожие на ожоги. С поправкой на оттенок кожи тот же рисунок повторялся на всех фотографиях, которые поочередно показывал Сент-Джеймс. Изучив их все, Линли поднял глаза на Сент-Джеймса.