Владыка Смерти - Танит Ли

— А что, мяса нет? — спросил Йолсиппа.

— Я не ем мертвую плоть, — ответил Симму.

— Ну-ну, — уж совсем непочтительно бросил Йолсиппа, быстро утратив прежнее благоговение. — Он не ест мертвой плоти, но он ест мертвые плоды, злодейски сорванные с ветви. Он жует их и чавкает, а ягоды, может быть, еще живы и кричат от боли, только мы этого не слышим!

— Я не ем ничего, что передвигается по земле. Я ни разу не видел, чтобы ягоды ходили.

— Они могут научиться, — сказал Йолсиппа. — Они научатся, чтобы убежать от тебя.

— Ты, верно, ясновидец, — заметил Симму. — Но пойми меня правильно. Вовсе не из жалости я не трогаю зверя или человека. Просто я не желаю ничего отдавать Смерти. Возьми эту «убитую» ягоду. И послушай: если я разбросаю по земле семена этого дерева, из них вырастут новые деревья. А если разбросать кости мертвого оленя, вырастет ли из них новый олень? А может, ты думаешь, что из костей мертвого человека рождается ребенок? Я никогда по своей воле не отдам черному королю того, что нельзя восстановить.

Йолсиппа впился зубами в один из корешков.

— Ну что ж, ты, как видно, и в самом деле герой. Бороться со Смертью… Да, это по-геройски! Но у тебя должна быть крепость, твердыня, в которую Смерть не сможет найти лазейку.

— Моей крепостью станут люди. Бессмертные.

— Да? И как же ты собираешься разделить воду бессмертия? — спросил Йолсиппа. — К примеру, если бы у тебя был выбор, посчитал бы ты меня достойным вступить в твое братство? Нет! Ты должен быть очень разборчив. Только лучшие из лучших имеют право жить вечно. Кому нужны вечно живущие отбросы общества?

Покончив со скудным ужином, Симму достал свирель и заиграл. В этом чужом и жутком месте музыкальные звуки казались цветными нитями, переплетающимися с красноватыми отблесками костра. Ночь уже раскинула черный шатер, усыпанный немигающими глазами звезд. Йолсиппа поежился, вспомнив древнее предание о том, что не только люди изучают звезды, чтобы читать по ним свои судьбы, но и звезды изучают землю и читают свои судьбы, наблюдая за передвижениями людей.

Кассафех, не отрываясь, глядела на Симму, полностью растворившись в нем.

Йолсиппа, не желая упускать столь удобный случай и умея декламировать под музыку не хуже любого бродячего актера, стал расписывать великолепие представавшего перед его глазами видения — крепости Симму.

Устремленные ввысь башни, золотые ворота, через которые смогут пройти лишь немногие избранные, крыши, касающиеся неба, искушающие богов сойти по ним, как по ступеням. И все это находится в горах, в краю, где разреженный воздух; в краю, где не встретишь голубя, куда залетают лишь орлы. Небесное королевство на земле. Любой, желающий войти, должен подвергнуться суровым испытаниям. Лишь лучшие из лучших смогут жить в граде Симму.

— Со мной ты ошибся, — понизив голос и хитро ухмыляясь, сказал Йолсиппа. — Это послужит тебе уроком. Все мы учимся на своих ошибках.

Самого Йолсиппу его ошибки так ничему и не научили, хотя он сознавал, что это было бы для него очень полезно.

Симму смотрел на бродягу невидящим взглядом. Йолсиппа начал сомневаться, слышал ли вообще этот необычный юноша хоть слово и собирается ли он последовать советам мудрого человека. На мгновение бродяге и шарлатану показалось, что Симму чем-то напоминает несчастного, чьи руки скованы цепями, а на шее висит мельничный жернов.

— Не стоит, — проворчал Йолсиппа, когда свирель умолкла и костер погас. — Право же, не стоило похищать бессмертие, чтобы потом всю жизнь скрываться от ответственности за то, что сделал. А может, в этой фляжке обычная грязная вода?

Но вдруг Йолсиппа почувствовал, что глаза Симму говорят с ним. Они прошептали то, чего Симму никогда не сказал бы вслух: «Если бы это было так…»

Около полуночи Йолсиппа проснулся от холода. Костер погас. Симму и Кассафех нигде не было видно — они ушли, чтобы насладиться любовью. Йолсиппа испугался, не ушли ли они совсем, не бросили ли его одного в этом мрачном месте. Беспокоясь, он сел и вдруг заметил тощего черного пса, сидящего по другую сторону остывшего костра.

Собак Йолсиппа терпеть не мог. В какой бы двор он ни забирался, собаки постоянно выпроваживали его оттуда. Бродяга нашарил подходящий камень и уже собрался швырнуть его. Но что-то зловещее в позе пса остановило его руку. Йолсиппе почему-то расхотелось бросать в него камень. Волосы на его голове встали дыбом.

Вдруг бродяга услышал сзади легкий шорох и испуганно обернулся. Там сидела женщина как раз в его вкусе: полногрудая, широкобедрая, но с тонкой талией, одетая в какие-то прозрачные, ничего не скрывающие одежды. И еще у нее была обольстительная улыбка и изумительно косящие глаза.

Йолсиппа, потеряв голову от вожделения, неуклюже поднялся на ноги и, шатаясь, шагнул к этой соблазнительнейшей из женщин. Она нетерпеливо поманила бродягу, Йолсиппа бросился вперед и… неожиданно налетел на сухое дерево.

— Что такое? — закричал обиженный Йолсиппа, потому что женщина то ли исчезла, то ли превратилась в дерево, а может, это с самого начала было дерево. Секундой позже Йолсиппа обнаружил, что зловещий черный пес тоже исчез, а вместо него у потухшего костра сидел высокий человек, закутанный в плащ. Он был черноволос, в одежде чернее ночной тьмы, и, хотя яркие звезды освещали все вокруг, лицо его скрывала тень.

Йолсиппа увидел вполне достаточно для того, чтобы догадаться, кто перед ним. Он благоразумно опустился на колени и уткнулся лицом в грязь, моля о снисхождении:

— Не так далеко отсюда мой господин найдет прекрасных юношу и девушку. Несомненно, они больше порадуют взгляд моего господина, нежели жалкое ничтожество у его ног.

— Успокойся, — ответил черный человек. — Мне нужен именно ты.

Но это совсем не успокоило Йолсиппу. Он еще сильнее вжался в землю, словно желая провалиться сквозь нее. Черный человек не заметил этого и, непринужденно развалившись у костра, щелкнул пальцами. Из пепла взметнулось яркое пламя.

— У нас с тобой, — сказал он, — похожие мысли.

— Мой господин! — в приступе самоуничижения простонал Йолсиппа. — Может ли сравниться жалкий прах с многогранным сверкающим черным бриллиантом твоего несравненного разума!

Черный человек мрачно засмеялся. Услышав этот смех, Йолсиппа затрясся от страха.

— Эта твоя идея о городе… — вновь заговорил ночной гость. — Избранные блаженствуют за крепкими стенами, остальные возмущаются снаружи… Интересная идея — люди, ставшие богами. Простые смертные зеленеют от зависти, смута царит в королевствах…

Слыша, что черный человек пустился в рассуждения, Йолсиппа отважился чуть поднять голову. Но и на этот раз он не смог разглядеть лица того, кто сидел у костра, и испытал одновременно и сожаление, и облегчение. Он придвинулся ближе к костру и приподнялся еще немного, готовый, впрочем, в любой момент снова пасть ниц.