Остров на карте не обозначен - Дмитрий Чевычелов

Действовал Пархомов быстро. Но все же наверху он находился уже минуты четыре-пять. И за это время эсэсовцы из караульного помещения уже достигли радиостанции и сейчас внизу, у входа, набросились на часового: почему тот не обратил внимания на их знаки и крики и не задержал русского. Пархомов слышал их ругань. Медлить было нельзя.

Он с силой нажал на окованную железом дверь, но она даже не дрогнула. Тогда он стал резко, с короткими перерывами нажимать на кнопку звонка. Послышался лязг задвижки, в двери открылось маленькое окошечко, и оттуда показались мясистый нос, лохматые брови и маленькие острые глазки.

— Что случилось? Что надо? — спросил радист.

— Открывай скорей! — приказал Пархомов. — Не видишь, что ли, кто я?

Немец непонимающе впился взглядом в лицо Пархомова.

— Сюда нельзя! Не разрешается!

— Открывай, говорю! Быстро! У тебя сейчас будет авария, — взрыв! Поворачивайся, черт возьми! Дорога каждая секунда!

Внизу тревожно хлопнула дверь, и в вестибюль с громкими криками ввалились эсэсовцы.

— Открывай, стерва! Или получишь сейчас вот это! — Пархомов сунул в окошко ствол автомата.

Перепуганный радист торопливо отодвинул тяжелый засов, и Пархомов вломился внутрь. Перехватив в одну руку оба автомата, он закрыл за собой дверь и задвинул засов. Так же быстро он захлопнул окошко, затолкав до отказа задвижку.

Растерянный и перепуганный радист молча смотрел на действия Пархомова, ничего не понимая.

— Ну, показывай быстрее аппаратуру! — приказал Пархомов, повесив один автомат на грудь, а второй взяв в руки.

Радист поспешил вперед.

Коридорчик был короткий — не более двух метров. А за ним, сразу за портьерой, аппаратная.

— У тебя оружие есть? — на ходу спросил Пархомов.

— Нет.

— Может, кинжал имеется?

— Только перочинный ножик и вилка.

— А не врешь?

Немец испуганно оглянулся.

— Ты не оглядывайся, а быстрее показывай, где какая у тебя тут аппаратура…

— Адская машина, что ли, здесь? — все более пугаясь, спросил радист.

— Хуже! — обрезал Пархомов. — А есть ли где запасная аппаратура, если эта окажется взорванной?

— Есть, но она здесь же.

— Где?

— Вот в этой кладовой.

— Но, может быть, есть еще где на острове?

— Нет. Только здесь.

Пока бледный радист, запинаясь и торопясь, показывал и объяснял расположение аппаратуры, резко зазвонил звонок. Одновременно в дверь загрохотали тяжелые удары прикладами.

Радист бросился в коридор, но Пархомов его остановил.

— Ты не лезь. Я сам…

Он прошел к двери, отодвинул задвижку и рывком открыл окошко. Сунув в него автомат, он веером дал очередь.

От двери отвалились двое, срезанные насмерть.

Пархомов быстро выглянул. Больше на площадке никого.

— Живее выходи отсюда! — приказал он побелевшему радисту. — Будет взрыв — пострадаешь. Ну, поворачивайся! Сейчас Кирилл Пархомов будет показывать, что такое моряк-сибиряк!

Радист, шатаясь, боком вышел на площадку и, споткнувшись о труп, почти без сознания скатился по лестнице.

Пархомов подобрал автоматы мертвых эсэсовцев и вернулся в коридор. Он плотно задвинул тяжелый засов, так же тщательно закрыл окошечко и прошел в аппаратную.

Глава пятнадцатая

ВОССТАНИЕ

1

Короток день в ноябре на острове обреченных и мучительно длинна ночь. Но на этот раз она — эта ранняя, долгая ночь — была союзницей в борьбе за свободу… Только под ее покровом смогла дюжина смельчаков спуститься с высокой скалы в расположение склада с оружием.

В этот темный ранний вечер от складов к воротам подошла группа вооруженных людей в форме эсэсовцев.

— Почему не вовремя и откуда вас так много? — удивился караульный у ворот. — Что случилось?

— Сейчас объясню, — ответил шедший впереди. — Держи пока папиросу!

Но часовой так и не успел ни закурить, ни получить ответ. Оглушенный ударом в голову, он беззвучно опустился на камни…

Действия ударной группы разведчиков были четки, быстры и рассчитаны до мелочей заранее. Через несколько минут на вышке уже стояли другие люди, в караульном помещении у телефона сидел Медведев, а в открытые ворота бесшумно прошел большой отряд. Еще через десять минут склад с оружием находился в руках восставших.

Несколько позже во двор арсенала въехали восемь фургонов, захваченных на автобазе. Две машины с оружием были отправлены в гавань, а другие, с вооруженными людьми, разъехались в разные пункты для дальнейших действий и перехвата коммуникаций острова. К арсеналу потянулись пешие отряды. Они вооружались и в строгом строю уходили по назначению.

В гавани в это время события развернулись по-другому…

После расстрела Матвеева прошло около двух часов. Над островом опустились густые сумерки. Загорелись яркие фонари, освещая палубу. Все это время работа на судах продолжалась в молчании и была как никогда четкой. Дисциплина и порядок казались образцовыми.

Шарфюрер Краух снова поднялся на палубу в сопровождении двух автоматчиков и переводчика. Медленно шагая, он внимательно всматривался в лица работающих, выискивая непочтительность или дерзость, к чему можно было бы придраться.

Наконец он остановился. Ему показалось, что нашлось нечто, заслуживающее внимания. Группа русских, напрягая силы, безуспешно пыталась высвободить металлическую сетку, наполненную тяжелыми ящиками, которая застряла в люке.

Несколько минут эсэсовец молча наблюдал за бесплодными усилиями ослабевших от многочасовой работы людей. Затем он подошел ближе.

— Вы что же это возитесь столько времени? Закупорили люк! Живее, живее!

Не глядя на эсэсовца, работающие снова попытались высвободить тяжелый груз, но снова ничего не вышло…

— Быстрее, говорю! — злорадно крикнул эсэсовец, подходя еще ближе. Молчание и казавшееся покорным безразличие работавших поднимало у него желание поиздеваться, показать свою власть.

— Молчите? Притихли, наконец?! Поняли теперь, что значит поднять руку на немца?! — все более распалялся эсэсовец. — Я сейчас буду плевать вам в глаза, и вы непосмеете мне возражать!

Эсэсовец подошел к работающим вплотную и, ухватив за ухо стоявшего ближе к нему украинца Григория Марченко, попытался вывернуть его голову лицом в свою сторону.

В это время зеленая ракета с шипением пронеслась мимо судов — и одновременно эсэсовец получил сильный удар в переносицу. Он отпрянул назад, хватаясь за автомат, но на обеих его руках повисли двое. Автомат с него сорвали.

Здоровый, как бык, откормленный эсэсовец рванул руки. Казалось, что истощенные, измученные люди должны были бы сразу же оторваться. Но накопившаяся ненависть утроила их силы, и они впились в руки врага, как клещами…