Стальной лабиринт - Александр Зорич

Конечно, в этом им помогала медицинская капсула — многофункциональный робот, способный провести самую сложную операцию, а потом ускорить процессы заживления и реабилитации в десятки раз.

К концу этого медицинского марафона у Растова имелись: неизбывная, тяжелая, как пресс, головная боль, шум в ушах, свежий, бугрящийся целебной слизью белый шрам под мышкой и расплющенная о его родное ребро пуля в специальном наглухо запаянном стаканчике. Всему этому аккомпанировало вполне сносное самочувствие.

Самое главное: во время операции и череды реабилитационных процедур Растов наконец-то успел выспаться. И это было действенней любых лекарств!

Сон майора, впрочем, не был по-детски безмятежен — ведь ему беспрерывно снилась Нина Белкина. Они говорили, гуляли, выпивали и жадно, как выпущенные из тюрьмы узники, целовались на бортике фонтана в харьковском городском саду имени Тараса Шевченко…

Однако стоило Растову почувствовать себя лучше, как все его мысли устремились от фонтана к родной роте. И более того! С аппетитом поглощая завтрак из свежего сока пшеничных ростков, омлета на перепелиных яйцах и салата из голотурий с планеты Цандер, Растов уже внутренне подготовился к тому, что отринет все обязательные возражения хирурга Десятинова, глумливого бородача с глазами осьминога, и направится к своему заместителю Лунину, последние двое суток исполнявшему обязанности комроты, безо всякой посторонней помощи, прямо на своих двоих.

Однако полковник Дидимов-Затонский, показав себя настоящим телепатом, майора опередил.

— Приятного аппетита, — вместо «здрасьте» сказал он Растову, уверенно ступив под полог медицинской палатки.

— Сбасиба, — энергично жуя, отвечал Растов с набитым ртом и сделал попытку встать на ноги.

— Сидите, сидите, — попросил его полковник. — Вам сейчас можно.

Голова Растова неожиданно сильно закружилась, и земля галопом ускакала из-под ног. В общем, майор был вынужден послушаться.

— Дорогой Константин, — сказал полковник, — благодарю вас за службу! Если бы не вы, этот сумасшедший фанатик-заотар и его в голову ударенная баба наверняка перестреляли бы нас в яме как вальдшнепов. А то и попросту забросали бы гранатами.

«Ударенная баба — это Армаити… Госпожа Света», — с трудом сообразил Растов и бросил взгляд на тумбочку, где, как реликвия, стояла извлеченная из него пуля (майор хотел удостовериться, что этот страшный сон имел место наяву).

— Я уже отправил вместе с очередным донесением описание вашего подвига прямиком маршалу бронетанковых войск. Ходатайствую о представлении вас к боевой награде.

— Здорово! — как ребенок обрадовался Растов. Он широко, от сердца, улыбнулся и, спохватившись, добавил: — Служу России!

— И второе, — напустив на себя серьезности, продолжал полковник. — Положение гарнизона Стального Лабиринта, к сожалению, стремительно ухудшилось… Возможно, уже в самые ближайшие часы его можно будет описать литературным словом «безнадежное»… Клоны применили подлую уловку! Окружив нас цепью боевого охранения, они сосредотачивают ударные части, а это десятки танков и до тысячи пехотинцев, прямо среди многоэтажек Геля… Прикрываются, черти драные, гражданскими! Из-за этого мы лишены такой необходимой ракетной поддержки с орбиты! А клоны в любой момент могут получить приказ на решительный штурм Стального Лабиринта!

Растов нахмурил брови. Что же это творится, а?

— Товарищ полковник! Я лично готов принять роту прямо сейчас! Думаю, мы отобьем любую их атаку! Ведь стрелять по самому Лабиринту клоны, как сообщил Мурадов, не решаются!

Дидимов-Затонский поглядел на Растова озабоченно.

— Это раньше они «не решались». Есть мнение, что сегодня у них будет другой приказ.

— В любом случае я готов выполнить свой долг до конца! — с горячностью, плохо сообразующейся с медицинскими повязками, проводами и трубочками, выпалил Растов. — И кстати, что там Терен? Он ведь обещал включить защитное поле… Такие красивые слова говорил… Фотографиями размахивал!

— Да что Терен… Возится! Расшифровывает! Нашел, говорит, что-то вроде центра управления всей этой пижней… Центр управления, а под ним, говорит, еще какой-то «детонатор»… Утверждает, что от этой штуки Лабиринт может трансформироваться и в своем новом виде чуть ли не по воздуху летать, как «Шамшир», прости Господи…

При упоминании о «Шамшире» — конкордианском летающем танке размером с дом — Растов криво ухмыльнулся. Русские танкисты видели их только в довоенных репортажах с хосровских парадов. За всю войну «Шамширы» на поле боя так и не появились. Так что и раньше, и теперь в русских бронетанковых войсках к «Шамширам» было принято относиться юмористически, и Растов изменять этой славной традиции не собирался.

— Да только жалуется Терен, — продолжал Дидимов-Затонский, — ничего он в этом центре управления понять не может…

— Почему-то я не удивлен, — вздохнул Растов. — Он ведь, небось, и машину-то водить не умеет, правильно?

— Кстати, да! Не умеет! О чем он мне вчера, за чашечкой коньяка, и поведал! — заметил полковник.

— Так то машина… А тут целый Лабиринт!

— Ты хочешь сказать, что если бы с Тереном был какой-нибудь хороший человек, который разбирается в технике, шансы профессора протумкать, что там и где, куда давить, стали бы выше?

— Именно это я и хочу сказать, — кивнул Растов. — Да только Терен из тех людей, которые ни за что в жизни не сознаются, что они в чем-то разбираются плохо. Они во всем всегда разбираются «лучше всех». И нет такой задачи, которая им, таким сверхумным, была бы не по зубам! Так что вряд ли он согласится на какую-либо помощь.

— Что значит «согласится»? Я ему прикажу — и всех согласий… Ну да ладно, Растов, это мы с тобой не в ту степь заехали…

— А какая степь «та»? — Растов потянулся за водой, во рту неожиданно сильно пересохло.

— Поступило строгое приказание контр-адмирала Кораблева эвакуировать всех раненых из Стального Лабиринта. Через, — полковник посмотрел на часы, — через три минуты прилетят «Гекконы»… Ты улетаешь, как и другие раненые офицеры, с первым.

Растов от такой новости оторопел и возмущенно выпучил глаза.

— Как «улетаю»? А мои ребята?! А рота?! Доктор соврать не даст, я здоров как бегемот! Хотите, кросс пробегу, чтобы вы убедились?! Или анализы могу сдать…

— Анализы твои, дружок, мне прекрасно известны. Вот прямо тут, в планшете у меня, — Дидимов-Затонский похлопал себя по нагрудному карману. — По обезболивающим и седалгирующим препаратам у тебя сейчас в крови и тканях трехкратное превышение физиологической нормы… Ты по любым правилам, хоть нашим, хоть чоругским, командовать подразделением права не имеешь.