Избранные произведения. Том 1 - Сергей Городецкий

Алый Китеж. Стихотворения этого цикла высоко оценил А. Белый. Он писал: «Здесь действительно заря, а не занавеска, действительно вздох и природа, а не вымученная картонная риторика, сменившая былую свежесть у некоторых молодых, быстро увядающих поэтов» («Весы», 1907, № 6).

Весна (Монастырская). Одно из самых знаменитых стихотворений Городецкого. А. В. Луначарский в предисловии к предполагавшемуся, но неосуществленному сборнику Городецкого писал, что в свое время это стихотворение было «необычайно любимым». Положено на музыку многими композиторами, в т. ч. И. Стравинским (1908 г.). На тему стихотворения выполнено несколько живописных работ, в т. ч. Т. Мавриной: «Стоны, звоны, перезвоны…»

Весна (Городская), Конка — городской экипаж, запряженный несколькими лошадьми и ходивший по рельсам. Пролетка — конный экипаж.

О времени, о своих настроениях, когда были созданы основные стихи «Яри», Городецкий сообщал Блоку в письме, к которому в числе других было приложено и это стихотворение: «Не делая дела, не читая, живу на горке и слушаю Пана. Хожу кругом, в деревни — смотрю в лица, в леса — слежу за белкой и кротом; мелькают бывания. И вдруг в яркой толпе детей на зеленом косогоре, в игре, увидишь что-то очень старое, а из толпы на смутный фон воспоминания выйдет мальчик в белом с тонким лицом и сине-синими глазами в черных кругах ресниц покажет наяву вечное. Или в лесу, на конце его, оглянешься на золотое молчание заката — уже совсем старое, — а луч искривится, скомкает облако — и вот новое счастье. Или перламутровый селезень настигнет утку, вода расплеснется под ними, а Пан на берегу в кустах, чтоб кивнуть им, откинет зеленые волосы, плеснет белой бородой по небу — увидишь самый глаз. Иногда — в сенях просторной избы станешь перед мелкорезным шкафом, полюбив его, а мужик скажет со странной улыбкой: «в старину окном было» — проедешь под излучиной реки мимо заколоченного строения, а возница кнутом покажет и скажет: «здесь мельника жгли», — Играешь с детьми — считают: чирики, милирики, по госту, по мосту, жучка, хрюк — за гулянье стоит руб… Так и сплетается. Это бессвязно, почти заглавия, но все это встречи» (ЦГАЛИ).

«Стены серы, даль в тумане…» Алая вечерница — планета Венера.

На Смоленское. Смоленское — кладбище в Петербурге на Васильевском острове.

Вот опять снега растают. Ефрем Сирин — святой русской православной церкви.

«Слепая мать глядит в окно…» Под названием «Весна» было включено в альм. «Вольница», вып. 2. СПб., 1906, с. 16. Альманах был арестован петербургским комитетом по делам печати. В докладе цензора было сказано: «Подбор статей и стихотворений, помещенных в настоящем сборнике… с несомненностью свидетельствует о намерении составителей вызвать в читателе революционное настроение и оскорбить верховную власть и русскую армию и призвать к ниспровержению существующего государственного строя». В альманахе были опубликованы: рассказ М. Арцыбашева «Революционер» о бессмысленном терроре властей, едкая сатира М. Первухина на Людовика XVI «Король», прямо перекликающаяся с явлением фаворитизма, характерными и для русского двора, стих. М. Волошина «Голова принцессы Ламбаль» о событиях французской буржуазной революции, переводы из Ш. Петефи, пьеска Н. Черняка «В красную ночь» о еврейском погроме, стих. К. Бальмонта «Истукан» и др.

Червонец. Фай — ткань из шелка.

Браслет. Столоначальник — чиновник в министерстве или департаменте.

На массовку. Стихотворение написано в июне 1906 г., в Лесном под Петроградом, и тогда же было послано Блоку. Позже А. В. Луначарский назвал это стихотворение «первым подарком поэта рабочему движению».

Третий сборник стихов Городецкого вышел в конце 1907 года. Поэт спешил издавать свои стихи, и эта поспешность сказывалась на качестве его новых книг. Об этом писала современная ему критика. «Появись эта книга за другой подписью, мы приветствовали бы ее с радостью, — писал Брюсов. — Но от автора «Яри» мы требуем большего».

«Дикая воля» полностью вошла во второй том Собрания стихов Городецкого. Напечатан в изд. Вольф в 1910 году.

Мать родимая, тебе я эту книгу отдаю. В сборнике «Дикая воля» напечатано как посвящение.

«И вот опять совсем один…» В правленном Городецким экземпляре «Дикой воли» стихотворению предпослано заглавие «Валун».

«Под вечер жизни, в час унылый…» В правленом экземпляре «Дикой воли» стихотворению предпослано заглавие «Облак». Последняя строфа в настоящей редакции написана в 1944 г.

Смеретушка. В экземпляре, принадлежавшем Городецкому, в 8-й строфе правка автора — «Пойдешь — деревья двинутся».

Тюремные песни. С. Городецкий в автобиографии «Мой путь» писал: «В том же году я выпустил вторую книгу «Перун», где противоречия, уже обозначенные в «Яри», выступали ярче, и вскоре третью — «Дикая воля», где тема противоречий погасла в личных переживаниях и сказках. Опыт по наблюдению жизни окраин и старой деревни при отсутствии стойкого мировоззрения оказался недостаточным для того, чтобы мое творчество развивалось плодотворно. Отдел этой книги «Тюремные песни» я написал в «Крестах» — царской тюрьме, куда я попал за перевоз из Финляндии в Петербург «Историко-революционного альманаха», только что изданного издательством «Шиповник» и запрещенного в столице».

Четвертая книга стихотворений Городецкого, вышедшая между 24 сентября 1909 года (на титульном листе — 1910 г.). Книга имела помету: «Вып. 1», но второго выпуска не последовало. Эпиграф к книге — из стих. Вяч. Иванова «Нищ и светел» («Cor ardens». М., 1911, с. 212). «Если бы исполнение последней книги стихов С. Городецкого, — писал Блок, — соответствовало ее замыслу, было бы уместно говорить о самом замысле, о том страшном, многоголовом чудовище, именуемом «Русью», которое из рода в род влечет и губит своих певцов. Но исполнение не соответствует замыслу. Книга «Русь», несмотря на присутствие в ней нескольких удачных стихотворений («Весна», «Золотой Спас», «Свирель в метелях»), строф и образов («дожди ушли столбами»; гроза «просвистела» дождями, «свирельный гимн по небу плыл и падал в тихие снега — на занесенные луга»), — лишена цельности. В ней нет упорства поэтической воли, того музыкального единства, которое оправдывает всякую лирическую мысль; нет и упорства, которое заставляет низать кольцо за кольцом в целую цепь. Это — книга переходная, полунаписанная, а потому — достойная внимания только как страница биографии талантливого поэта» (Блок А., т. 5, с. 649–650).

Русь. В автобиографии «Мой путь» Городецкий писал: «Много помогала моему самосознанию студентка Бестужевских курсов, начинающая актриса Анна Алексеевна Козельская, которая, став моей женой, увлекла меня на Волгу, к истокам Суры, где я опять соприкоснулся с народной жизнью и написал первую вышедшую массовым тиражом у Сытина (тридцать пять тысяч) книгу «Русь»… Но на Волге еще бытовала древняя Русь. И в «Руси» наряду с отражением народных страданий оказались и примиренческие христианские тенденции.

В день выхода книги Городецкий на экземпляре, подаренном жене, которую он называл Нимфой, написал: «Васильсурской Нимфочке, терпеливице, любимице, звездоглазочке, помощнице и союзнице в моей драке с современностью. Лесной. 24-IX-09» (Архив С. Городецкого).

Витязь. По поводу этого, а также некоторых других стихотворений, Блок писал: «Всякая неотчетливая мысль, стремящаяся воплотиться преждевременно, становится тенденцией, будь это заоблачный «витязь» или русский Христос, «Золотой Спас», — тенденции не миновать, если образы не выношены. Из неотчетливости возникает тенденция в «Руси» Городецкого; тенденция заставляет его вопрошать: «Где сияет солнце жарче, чем на Руси? Из ряда неожиданных вопросов-ответов вырастает «витязь», «жених», которому все нипочем…» (Блок А., т. 5, с. 650).

Опубликованная 12 октября 1909 г. в газете «Речь» рецензия Блока вызвала чрезвычайно резкую реакцию А. А. Городецкой и самого автора. «Я не ожидал иного отношения к книге от петербуржцев, — писал Городецкий Блоку. — «… Песни и думы» — только первый выпуск «Руси», а будет второй, третий, четвертый, в 9, 10, 11 и 12 гг. и только тогда ты мог бы судить о замыслах и соответствиях». 15 октября 1909 г. Блок писал матери по поводу писем о «Руси»: «С Городецким — бесплодная переписка, которая кажется ничем не кончится». (Блок А. Письма к родным, т. I, с. 275.)

Пятая книга стихотворений Городецкого посвящена: «Анатолию Константиновичу Лядову с любовью и восхищением». Книга вышла осенью 1912 года. Тесной дружбе Городецкого с Лядовым способствовала общая любовь к русскому фольклору, народной поэзии, музыке. На экземпляре сборника «50 песен русского народа», переложенных Лядовым, композитор написал: «С особой нежностью делаю эту надпись Сергею Митрофановичу Городецкому, поэзия которого так близка моей душе. 8 апр. 1911 г.».