Теневая лампа. Книга четвертая - Стивен Рей Лоухед

красивая траншея и ничего больше, а припасы подходили к концу. Он вызвал Шакира в палатку повара.

— Нам нужно больше еды и воды, — сказал он, указывая на мешки и шкуры, сваленные в углу. — И людей хорошо бы побольше.

Юноша кивнул.

— Хорошо, начальник.

Чарльз вышел на улицу и указал на мулов.

— Возьмешь быков и одного человека, — сказал он, напрягая свой арабский до предела. — Привезешь еды и воды. — Он поднял ладонь, растопырив пальцы. — Пять человек рабочих. Пять. — Затем Чарльз сделал вид, что отсчитывает монеты. — Я даю тебе деньги. Хорошо?

— Хорошо. Уже иду.

Шакир с одним из рабочих ушел после полудня, забрав с собой животных. Он вернулся через пять дней с припасами и прочими необходимыми вещами. С ним пришли пятеро рабочих, правда, двое из них выглядели сущими подростками. Но Чарльз был рад и им. Он отправил молодежь на кухню и поручил им прочую незамысловатую работу, освободив тем самым троих сильных людей, что не могло не сказаться на ходе работ.

Жизнь в лагере наладилась. Каждые две недели Шакир с одним из рабочих отправлялся за новыми припасами, и все начиналось сначала. Случались, конечно, мелкие непредвиденные события. Однажды тяжелый камень упал на босую ногу рабочего; у другого рука опухла от укуса скорпиона; кто-то отравился пересоленной рыбой; а сам Чарльза получил солнечный ожог, сняв по глупости рубашку, чтобы постирать.

Траншея выросла. На другой стороне вади заложили новую. Но с каждым днем надежда найти гробницу таяла. Но однажды, почти через два месяца после начала раскопок, когда оптимизм и средства приближались к концу, Чарльза вытащили из палатки настойчивые крики.

— Начальник! Начальник! — кричал один из рабочих, и его крики подхватили другие. Чарльз выбрался из палатки и увидел жестикулирующих людей; они звали его на место раскопа.

Он поспешил туда, где землекопы расчищали узкую расщелину, размером чуть больше трещины в камне, но эта трещина шла перпендикулярно стене и была прямой, словно проложенной по линейке: такое мог сделать только человек.

— Отлично! — воскликнул Чарльз. — Расчистите здесь! — Он обозначил место, где нужно копать. — Уберите мусор!

Рабочие принялись расширять раскоп вдоль линии в камне. Из траншеи летела пыль и повисала в мертвом, неподвижном воздухе. Постепенно, по мере того как лопаты и мотыги обнажали основание, росла уверенность в том, что они нашли блоки, закрывавшие какой-то проем.

Когда пыль рассеялась, стали видны размеры кирпичной кладки; По оценкам Чарльза, они оказались перед отверстием шириной примерно два метра и высотой около трех метров.

— Это оно! — вскричал он, чуть не подпрыгивая от волнения. — То самое место. Мы нашли!

Трудно было пережить послеполуденный перерыв, раскопки возобновились, когда на дно ущелья пала тень, и прекратились только с наступлением полной темноты. Когда последний землекоп вылез из траншеи, Чарльз посветил факелом и понял, что им удалось вытащить большую часть замковых камней и обнажить степени лестницы.

— Молодец, Шакир, — сказал он. — Все молодцы. Утром продолжим.

Голодные измученные рабочие потащились в палатки, чтобы поужинать и отдохнуть. В ту ночь все спали крепко, а когда проснулись на следующее утро, жара стала еще больше. Иссохшее белое небо ощутимо давило на плечи, воздух совсем замер — даже пыль от корзин с мусором почти не поднималась. И все же к середине утра вход был вскрыт: узкий дверной проем, заделанный камнем. Чарльз большую часть утра провел в траншее, и теперь отнял кирку у рабочего и попытался расколоть блоки.

С каждым ударом каменная кладка слегка поддавалась и осыпалась после нескольких взмахов кирки. Кирпичи с грохотом рухнули. Это произошло так неожиданно, что Чарльз некоторое время стоял, прислушиваясь к эху и вглядываясь в зияющую перед ним тьму.

— Свет! — крикнул он Шакиру, ожидавшему наверху. — Принесите факелы. Мне нужен свет.

Он все еще что-то говорил, когда послышался новый грохот, похожий на предыдущий. Чарльз вгляделся в темноту, ожидая увидеть, как рушится дверной проем. Но камни оставались на месте. Он снова посмотрел на Шакира. Молодой человек и несколько рабочих задрали головы и смотрели в небо.

— Что это было? — крикнул он снизу. — Шакир! Что за звук?

Пока он говорил, небо озарилось вспышкой молнии; несколько секунд спустя низкий грохот эхом разнесся по ущелью. Гром. Надвигалась буря. Редкое событие в одном из самых засушливых регионов мира, тем не менее, это происходило, и именно сейчас.

— Факелы! — снова крикнул Чарльз. — Тащите факелы. Нельзя терять времени!

Он вошел в гробницу. Глаза медленно привыкали к темноте. Он начал различать неясные очертания предметов, все-таки немного света проникало снаружи. Он уже готов был снова кричать, когда в проеме появился Шакир и протянул ему факел.

В его трепещущем свете стал виден какой-то хлам, сваленный небрежными кучами. Все покрывал толстый слой пыли. Подобный беспорядок Чарльз уже наблюдал на собственном чердаке. Но если на чердаке Чарльза стояли чайные ящики, полные старой одежды, книг, устаревшей мебели, сезонных постельных принадлежностей и тому подобного, здесь стояли кресла, кровати и высокие подсвечники, тонкие колеса нескольких разобранных колесниц и сами колесницы, копья и луки с колчанами стрел, расписные ширмы, сундуки из камня и дерева и множество небольших статуэток. И везде баночки, сосуды всех форм и размеров, от крошечных изящных алебастровых горшочков для мазей с головами богинь на крышках до огромных терракотовых кувшинов для зерна. Чтобы вытащить их, потребовалось бы несколько человек.

На стенах картины — тщательно продуманные сцены из нильской жизни, с любовью прописанные мельчайшие детали, отражающие время и культуру, отстоявшие по крайней мере на три тысячи лет от сегодняшнего дня, но все еще яркие, словно краска на них не успела просохнуть. Цвета и мастерство художника захватывали дух.

Чарльз в восторженном изумлении наблюдал все это великолепие. Столько замечательных вещей! Сокровища поражали видом и количеством. Он вырос под рассказы о богатстве древних, но никогда не мог себе представить, что оно лежит кучами и ждет, пока кто-нибудь придет и заберет его. Ясно же: гробница нетронута с того дня, как заложили вход.

Чарльз вступил в сокровищницу, его факел открывал все больше и больше чудесных вещей — многие из них блестели теплым золотом. Но чем больше он видел, тем больше беспокоился. С замиранием сердца он понял, что не видит того единственного предмета, который рассчитывал найти. Здесь не было саркофага!

Его тревога