Белый шайен - Сергей Юров

— Махпия Лута, запомни, я продырявлю свинцом всякого, кто посмеет продать Хи Сапа!

Я убедился, что Бешеный Конь говорил правду. Не успели мы моргнуть глазом, как Маленький Великан наглядно продемонстрировал свой необузданный, непредсказуемый характер. Его выходка не могла остаться без последствий. Среди полицейских началось движение, послышалось угрозы в сторону отчаянного оглала. Несколько человек из их числа направили лошадей к Маленькому Великану. Не теряя времени, наш небольшой отряд опередил полицейских, встав вокруг Маленького Великана кольцом. Первые пятеро полицейских в нерешительности остановились. Но вскоре к ним на помощь пришли другие, и обстановка стала накаляться. Угрозы и проклятья посыпались как из рога изобилия. Руки полицейских потянулись к поводьям лошади Маленького Великана, к нему самому. Один чересчур расторопный малый ударом копья сшиб с него головной убор из орлиных перьев, который тут же рассыпался под копытами. Молодой воин посчитал надругательство над головным убором вождя своим подвигом и хотел было огласить округу боевым кличем. Его поднятый к небу подбородок был отличной мишенью, и я поспешил этим воспользоваться. Мой правый кулак мелькнул в воздухе, челюсть полицейского хрустнула, и он с воем полетел с лошади в пыль. Это был знатный удар. Больше мне не потребовалось махать кулаками. Другие полицейские отпрянули в стороны и дали нам возможность с достоинством удалиться.

Во главе с Маленьким Великаном мы отъехали на сотню ярдов и стали ждать продолжения переговоров. Но ждали мы напрасно. Вместо того чтобы вести беседы, белые комиссионеры поспешно удалились в форт Робинсон под эскортом кавалерийского эскадрона. Видно, появление свободных тетонов и угрожающее поведение Маленького Великана напрочь испортили им настроение.

Только спустя трое суток переговоры возобновились. Но не на старом месте, а в агентстве Красного Облака и под усиленной охраной кавалеристов. С комиссионерами разговаривал, главным образом, Синте Глешка, Крапчатый Хвост. Его слова, однако, не доставили белым удовольствия. Негативное отношение вождя брюле к продаже Черных Холмов было столь очевидным, что переговоры не продлились и часа. У Крапчатого Хвоста были причины проявить твердость. Дело в том, что за день до возобновления переговоров его типи навестили Маленький Великан и Боевое Оперенье. И после этого непрошеного визита у вождя брюле не осталось выбора. Он прекрасно знал, что Маленький Великан не бросает слов на ветер.

Таким образом, переговоры правительственной делегации с тетонами завершились ничем. Черные Холмы не пошли с торгов. Ими дорожили те, кто еще держал в руках оружие.

Никто не ведал тогда, однако, что из этого выйдет. А вышло так, что история индейского сопротивления заняла самую кровавую и драматичную колею. Провалившиеся переговоры толкнули президента Соединенных Штатов на выработку жесточайшей индейской политики. Новый, 1876 год обещал быть крайне богатым на важные события в многолетнем противостоянии двух враждебных рас.

Глава 5

Наш отряд вернулся восвояси в начале октября, месяце. Когда Меняется Погода. Сидящего Быка здесь уже не было. Он увел хункпапа дальше на северо-запад, к устью Паудер, в те места, где эти лакота предпочитали проводить зимы. В фортах Пек и Бертольд они обычно совершали свои торговые сделки.

Миннеконджу, сансарки и шайены откочевали к западу, к окрестностям форта Пиз. Вскоре из того района пришли печальные вести. Скончался верховный вождь миннеконджу Одинокий Рог. Отец Прикоснись-К-Тучам со своими людьми попеременно жил то в агентствах, то среди свободных индейцев, но оставался уважаемым вождем, и его кончину оплакивали многие.

Бешеный Конь с удовлетворением воспринял наш отчет. Он надеялся на Маленького Великана, и тот не подвел его, показав, что не зря слыл мастером укрощать краснокожих торговцев землей.

Хункпатилы недолго оставались на месте. Вскоре они и множество присоединившихся к ним индейцев из агентств ушли далеко на запад, к Танг-Ривер, где и был разбит большой зимний лагерь. Его местоположение отвечало всем насущным потребностям. Тут хватало вдоволь и дичи, и топлива, что. собственно, и было главным для любого индейского зимнего стойбища.

Лакота готовились к продолжительному ничегонеделанию, к задушевным разговорам у вечерних костров, к всевозможным развлечениям и играм.

Сам я тоже любил это время, когда в бесконечной череде хмурых и холодных дней можно было оставаться в семье, иногда откликаясь на то или иное приглашение на пир.

Как-то в начале января, отказавшись составить Боевому Оперенью компанию в охоте, я решил навестить Бешеного Коня. Я захотел услышать кое-какие рассказы об одном священном предмете, который хранился в его жилище.

Боевой вождь северных оглала встретил меня с всегдашней доброй, едва заметной улыбкой и, указав на почетное место в дальнем правом углу типи, предложил мне поесть. От такого прекрасного деликатеса, как запеченный в углях бизоний язык, трудно было отказаться даже сытому. Отведав угощенья, я удобно расположился на лежанке из бизоньих шкур и раскурил свою трубку. По привычке я начал разглядывать убранство почетного угла. На кожаных стенах висело несколько замшевых чехлов с праздничной одеждой и оружием, магическими амулетами и талисманами. Они были добротно сделаны, красиво вышиты, но мой взгляд остановился на определенном чехле, который висел чуть в стороне от остальных. Много раз я видел его в руках вождя на больших советах и на обрядах Танца Солнца, но почти ничего не знал о той вещи, которая в нем хранилась. Это был чехол со священной Трубкой Мира, и я пришел на сей раз к вождю за тем, чтобы восполнить этот пробел, К счастью, Бешеный Конь был в приподнятом настроении, часто улыбался и шутил.

— Можно рассмотреть Трубку Мира получше, Ташунка? — набравшись храбрости, произнес я.

Лицо вождя посерьезнело, и давний шрам от пули Нет Воды, тянувшийся от ноздри к щеке, отчетливо обозначился.

— Ее нельзя брать в руки в простые дни, Шайеласка. Ты это знаешь. Отец-Солнце будет гневаться.

Конечно же, я знал, однако пошел дальше, прибегнув к незамысловатой хитрости.

— Когда я подходил к типи Бешеного Коня, Ви (солнце) накрыла большая туча.

Он заулыбался, и я понял, что близок к цели.

— Тебе очень хочется?

Я сделал торжественное лицо и, ударив себя в грудь, воскликнул:

— Если Отец-Солнце будет гневаться, то пусть его гнев обрушится только на голову Шайеласки!

— Уаште, — промолвил Бешеный Конь, протягивая руку к кожаной стене. — Хорошо, мне трудно тебе отказать.