Одиночка - Ерофей Трофимов

компаниях пользовался большой популярностью. Да и репертуар имел весьма обширный. Понятно, что исполнять здесь большую часть тех песен было глупо. Но некоторые, особенно те, что исполняли авторы-исполнители, вполне могли звучать.

Занимаясь своими делами, Елисей то и дело поглядывал на инструмент, вспоминая свою прошлую жизнь. Потихоньку накатила ностальгия. Воспоминания хлынули рекой, заставив его закончить работу и взять гитару в руки. Быстро перестроив инструмент под себя, он пробежался пальцами по струнам, отмечая, как неловко двигаются пальцы. Не хватало мышечной памяти, и подушечки левой руки уже начали саднить. Так теперь будет до тех пор, пока не появятся мозоли.

Постепенно пальцы стали работать более уверенно, и он, прогнав несколько мелодий, улыбнулся. Не забыл. Не разучился. Хоть и не свое тело, а навык все равно имеется. Увлекшись, Елисей принялся наигрывать разные композиции, тихо подпевая. Руки двигались все увереннее, а голос крепчал. Благо возрастная ломка уже прошла и теперь это тело обладало звонким баритоном. Снова нахлынули воспоминания о курсантских временах, и Елисей, сам того не заметив, запел в полный голос.

Видимо, привычка контролировать себя так въелась в кровь, что он запел песню из репертуара автора-исполнителя, знаменитого в его времени циклом казачьих песен. Выводя во всю глотку «Друг ты мой серебряный», Елисей не замечал, как по его щекам стекают слезы. Закончив, он растерянно хмыкнул, утирая лицо рукавом, и, вздохнув, отставил гитару в сторону.

– Разошелся, блин. Все, уймись. Теперь твоя жизнь здесь, – напомнил он себе, поднимаясь с табурета.

Елисей едва успел отдышаться и успокоиться, когда раздался осторожный стук в дверь и на пороге появилась крепкая фигура.

– Входи, дядька Ермил. Хотел чего? – нашелся парень, увидев пластуна.

– Ты пел? – откашлявшись, тихо уточнил казак, оглядевшись.

– Угу, – нехотя кивнул парень, понимая, что отрицать очевидное бессмысленно.

– Здорово, – вдруг восхищенно улыбнулся пластун. – А спой еще, а. Не мне одному. На улицу выдь, – быстро добавил он.

– А что там? – насторожился Елисей, мысленно кляня себя за слабость.

Подойдя к двери, он выглянул и едва не выругался в полный голос. Перед сараем толпилось человек сорок казаков, глядя на сарай так, словно ожидали второго пришествия.

– Спой еще, Елисей, – тут же послышались голоса, и парень понял, что крепко влип.

Отказаться причин не было, а весть о его талантах уже успела разнестись по всей крепости. Тут и к бабке не ходи.

– И как узнали-то? – растерянно спросил он, вернувшись в сарай за гитарой.

– Так казаки мимо шли, да музыку услышали. Остановились, да так и стояли, пока другие их не приметили. Так и собрались, – пожал пластун плечами. – Добре поешь. Да и песни добрые.

– Знакомец один писал, – кивнул Елисей. – В мор пропал, – добавил он, чтобы не вдаваться в подробности. В его положении это был самый простой и подходящий выход.

– Жаль. Добрые песни, – вздохнул пластун, крестясь. – Царствие небесное человеку.

Елисей прихватил табурет и, вынеся все на улицу, уселся у двери сарая. Чуть размяв пальцы, он сделал перебор и, посмотрев на случайных слушателей, спросил:

– Так чего спеть-то?

– Про шашку, про коней, друга серебряного, – тут же посыпалось со всех сторон, и парень понял, что придется перепеть весь уже исполненный репертуар.

Но едва он успел исполнить одну песню, как у толпы остановилась коляска и средних лет майор из свиты приехавших полковников, протолкавшись вперед, громко произнес:

– Так вот кто мою гитару нашел. Хорошо поешь, парень.

– Я ее в кустах приметил, – вздохнул Елисей, поднимаясь и протягивая инструмент хозяину. – В комендатуру занес, а дежурный сказал, что ее нарочно выкинули, чтобы ссоры не было.

– Кх-м, да, увлеклись вчера малость, – смутился офицер, беря гитару в руки и быстро осматривая. – Ладно, хоть не разбил. Поцарапалась только, – покривился он, увидев царапину.

– Ваше благородие, – вдруг выступил вперед Ермил. – Продай струмент. Ты себе в городе новую купишь, целую. А эту вон парню продай. Все одно ж выкидывал.

– Не могу, казаки. Подарок это, – вздохнул майор с заметной растерянностью. – Давай так. Ты, парень, пой пока. А как я уезжать стану, принесешь, – чуть подумав, решил он, протягивая гитару Елисею.

* * *

– Блин, идиот, ну когда ты научишься себя в руках держать?! – ругал себя Елисей, с силой всаживая кулаки в кожаный мешок, висевший на древесном суку в крошечном саду у дома, где он жил.

Тренировок парень не забрасывал, стремясь побыстрее довести свое новое тело до нужных для выживания кондиций. Выпустив пар и немного успокоившись, Елисей оставил несчастный мешок в покое и взялся за кинжалы. Ножевой бой – штука интересная и в нынешних его условиях весьма полезная. А с учетом того, что пользоваться саблями, шашками и тому подобным оружием он почти не умел, кинжалы были хоть каким-то выходом.

Еще в станице Елисей пытался пробовать работать шашкой, но быстро понял, что без наставника тут далеко не уедешь. Да, его тело пыталось чему-то учиться, но этого чего-то явно было очень мало. В общем, оставив эти попытки, парень решил сделать ставку на огнестрел. А в случае плотного контакта с противником – на кинжалы. Вот тут он мог запросто потягаться с очень многими. Ножевой бой и система БАРС давали ему серьезные преимущества.

Прокручивая кинжалы в пальцах и нанося удары воображаемому противнику, Елисей не заметил, как выдвинулся из-за дома. В себя его привел неизвестный голос, одобрительно воскликнувший:

– Ай, любо! Ай, молодца!

Доведя связку до конца, Елисей сделал глубокий вдох и, медленно выпуская воздух через нос, обернулся к плетню. За ним стоял седой как лунь казак, в потертой, но чистой черкеске. В левом ухе старика поблескивала серебряная серьга. Лицо морщинистое, словно печеное яблоко, было обрамлено седой бородой, а зеленые глаза под кустистыми бровями лучились интересом и азартом.

– Здрав будь, дедушка, – первым поздоровался Елисей, соблюдая приличия.

– И тебе здоровья, казачок. Добре пляшешь. А с шашками так можешь?

– Нет, дедушка. Поначалу годов не было учиться, а теперь и обучить некому, – вздохнул Елисей, делая скорбную физиономию.

– А найдешь две шашки, для показу? – вдруг спросил старик.

– Найду, да вы проходите на двор, дедушка, – опомнился парень.

Опираясь на клюку, старик степенно перешагнул через тын и, пройдя на середину двора, с любопытством огляделся. Елисей, оставив его осматриваться, запрыгнув в свой фургон и подхватив две одинаковые по длине шашки, выскочил обратно.

– Ага, – обрадовался было казак, но как следует рассмотрев оружие, скривился.

– Не булат, конечно, но для показу хватит, – развел Елисей руками.

– Тоже верно, – тихо рассмеялся старик и, отдав ему клюку, скомандовал: – А ну, отскочь в сторонку, казачок.

Елисей успел сделать всего три шага