Бей или умри - Софья Валерьевна Ролдугина

характер Тейта и отчаянную жажду постоянно что-то кому-то доказывать. Удержать такую живую бомбу всё равно не получится, а первая же его ошибка почти наверняка станет фатальной…

Меня пробрало холодком.

Нет уж, пожалуй, обойдёмся без ошибок.

К месту встречи я немного опоздала – заблудилась самым позорным образом. Итасэ пришлось прождать меня почти полчаса… Однако скучать ему явно не пришлось.

– …а потом оно как ширбанёт! Я такая не улю, куда бежать, вообще заскримчала даже, а потом смотрю – а, баштар-моштар, а это рииз, только здоровый прямо вообще, как полгоры, нет, целая гора, а я… Трикси!

Айка, остриженная ещё короче прежнего, врезалась в меня с разбегу, повалила, покатала по земле, уделывая относительно чистый костюм, запуталась в моём шарфе, распуталась – и это не переставая болтать без умолку на загадочном языке, расшифровать который не помогал и плотный купол четвёртой ступени.

– Ты не торопилась, Трикси-кан.

В поле зрения возникло лицо Итасэ, измученное и злорадное одновременно.

– Торопилась, честное слово… Ох!

Девчонка, расстроенная тем, что я отвлеклась от её поразительного монолога, слегка надавила мне руками на грудную клетку – так, что рёбра, кажется, хрустнули.

– А правда, что ты мне подругу нашла? Или я не пырчу?

Я не сумела сдержать улыбку.

– Пырчишь-пырчишь. И сейчас мы как раз идём знакомиться.

Айка задрала голову к небу и восторженно взвыла. Пока мы шли к мастерским созидающих совершенство, она так и носилась вокруг с воплями. Вот посмотришь со стороны – невоспитанная, неуравновешенная, наглая, словом, общаться с такой особой – удовольствие сомнительное. А если задуматься… В походе она, конечно, развлекалась вовсю, умудрилась даже Ригуми Шаа довести до белого каления, но при первых же признаках опасности мгновенно переключилась в другой режим. Хитрая, осторожная, изворотливая и способная на разумный риск – честно признаться, гораздо более опасный противник, чем я сама. И в первый раз, когда Аринга бросила свою группу в горах, Айка оказалась в числе немногих, кто сумел отбиться и выжить, а затем добраться до Лагона.

Тейт когда-то говорил, что направляющие удар не любят интриги, действуют обычно просто, напрямую. Мне довелось узнать немногих из этой ложи: Лао, Худама, Айка, сам рыжий, но среди них не нашлось ни одного наивного простака, даже самая младшая проблемная ученица – и та с двойным дном.

Пожалуй, коварства в них даже побольше, чем в выходцах из ложи внимающих и поющих, которым по определению выгодней добиваться цели уловками, чем вступать в прямое противостояние.

– Дети ужасны, – прервал мои философские размышления Итасэ. К нему Айка слишком уж нахально не совалась – видимо, понимала, что может нарваться на что-то посерьёзнее оплеухи, если перейдёт грань. – Не представляю, как их можно выносить подолгу.

Я невольно улыбнулась:

– Мне кажется, мы все когда-то такими были.

– Только не я, – поморщился он. – Спасибо Шаа, я пришёл в мир уже тринадцатилетним. И с тех пор не сильно изменился.

– Ну, это не значит, что ты родился сразу взрослым, – ответила я машинально, заглядываясь на Айку, которая подобрала камень размером с великанью голову и принялась пальцами вертеть в нём дыры. – Скорее всего, ты просто ещё не повзрослел.

Итасэ закашлялся; до самой мастерской он больше ни слова не проронил.

В обитель Аноры Лэккен – кстати, это оказалась женщина, очень красивая, с аккуратным фиолетовым каре и глазами цвета аметиста – нас не допустили. Я только издали полюбовалась на лаборатории: огромная прозрачная линза в земле, размером с небольшой стадион, а в глубине – множество уровней и отсеков, свет неровными вспышками, «технические» запахи и чудовищно разнообразная боль в ментальном фоне. Если честно, находиться здесь было жутковато и даже промелькнула мысль: «Хорошо, что нам туда не надо».

Орсу уже вылечили, и она отдыхала в так называемой «сфере наблюдения», местном аналоге карантина. Половину помещения, небольшой подземной комнаты с хрустальным потолком, занимало простое ложе, слегка похожее на стол для препарирования, только чуть помягче и значительно побольше. Вторую половину Соул успел захламить свитками, пиалами с шергой и сладостями. В дальнем углу сидела подмастерье созидающих совершенство, невысокая полноватая женщина в жёлтых одеждах, обритая налысо. Она словно бы дремала – по крайней мере, на наше появление не отреагировала ни вслух, ни ментально.

– Вы пришли! – вскинулась Орса. Видок у неё был бледноватый, но в пределах нормы. – Я вас не ждала и совсем не рада! И я не спрашивала Соула, когда к вам можно! И я совсем не благодарна, а эти вкусные шарики для себя оставила, и шергу тоже, а пиалы я не знаю, кто принёс, вот.

– Спасибо, Орса, – растроганно произнесла я. – Я тоже очень рада тебя видеть.

Подмастерье в углу открыла один глаз, чёрный, без белка и радужки, но промолчала. Видимо, посчитала, что пока мы не беспокоим больную сверх допустимого.

– Сестра здорова, как видите, – сказал Соул, не отвлекаясь от свитка. – Хорошо… А ты привела обещанную подругу для неё, да?

Орса заинтересованно засопела и ползком перебралась на край ложа. Айка на одной ноге пропрыгала через всё помещение, ловко лавируя между разбросанными свитками, и остановилась напротив неё, приподнявшись на мыске и закинув руки за голову. Лично я бы в такой позе долго не устояла, но куда мне против вундеркиндов из числа направляющих удар!

– А на пырта ты так говоришь? Смешно, – фыркнула Айка.

– Я не говорю. – Орса заморгала, глядя исподлобья.

– Совсем слуксилась? Думаешь, я не улю?

– Я не это самое и я не думаю! И мне не интересно, что за пырта, вот вообще.

Орса демонстративно отвернулась. И одновременно – вслепую протянула Айке кулёк с маленькими невзрачными комочками, сладкими и острыми; Соул в своё время тоже угощал меня чем-то подобным.

Айка высыпала себе на ладонь сразу половину.

– А ничего так, фыртачит. Тебя кто того? – и она выразительно похлопала свободной рукой по краю ложа.

– Свободные! – гордо надулась Орса. – Я иду такая, никого не трогаю, а потом раз в сторону, два и ка-ак врежусь в кого-то! А там никого! Я искрами туда, огнём сюда, и тут они ка-ак появятся! Ну, а потом меня раз и убили.

– Что, прямо совсем? – поразилась Айка. Надкушенный шарик, ярко-малиновый и мягкий, выпал у неё из руки.

– Ну вот прям, – ответила Орса и сделала большие глаза. – Меня и тут убивают-убивают, но никак не убьют.

– А на пырта? То есть за что?

Айка, похоже, действительно заинтересовалась, если сделала попытку говорить по-человечески. Орса только скорчила трагическую физиономию и очень грустно вздохнула, а потом огляделась – и прошептала заговорщически: