Забег на невидимые дистанции. Том 2 - Марьяна Куприянова

переживает, – мельком подумал Веласкес, пытаясь прочесть в ее глазах хоть каплю сомнения, волнения или неуверенности. Но там была холодная решимость, какая бывает, если приходится выбирать из двух жизней, и ты выбираешь свою. Она что, действительно на время выбросила из головы, кто я и что я ей делал?

– Начали. – Тренер щелкнул клавишей секундомера.

Парни в ожидании зашевелились, придвигаясь поближе, а Рамон опустил подбородок, выставил сжатые кулаки и крадущимся шагом пошел на Нину, продумывая удар. Конечно, она ходит сюда дольше него, но он ведь мужчина, у него преимущество – сила (другими словами, природная расположенность к насилию). Что она умеет? Удар слева, удар справа, апперкот – и она в нокауте. Правда, потом меня нокаутирует Сет, но это будет потом…

От первого хука Нина уклонилась так ловко, будто прочла его мысли (неужели так предсказуемо?), а второй совершить не позволила. Подавшись вперед для первого удара, в который вложил всю удаль, Веласкес растерянно замер, когда девчонка просто отодвинула корпус, и его кулак прошелся по воздуху рядом с ней. Он застыл слишком близко к ее телу, открыв голову. Всего секунда, которую Дженовезе использовала по назначению.

Ускользая от намечающегося в зародыше второго замаха, Нина прыгнула не от него, а прямо к нему. Она развела ладони и хлопнула его по ушам, будто хотела со всей силы ударить в ладоши, но в последний момент между ними оказалась чья-то голова. Рамон почувствовал себя тарелкой на барабанной установке – до того все зазвенело, что даже в глазах задвоилось на мгновение. Непроизвольно он отступил на полтора шага, болтая головой, как под водой. И практически сразу, стоило отдалиться, почувствовал свирепую тяжесть на груди, вслед за чем перед глазами почему-то оказался потолок.

– Тридцать семь секунд. Отлично, Дженовезе, но не гордись особо, помни, что это новичок.

Рамон с трудом вдохнул – из грудной клетки выбили весь воздух, словно таранным бревном, и откинули на несколько ярдов, заставив проехаться на лопатках по шелестящей поверхности мата. Хорошо, что его размеры предназначены для подобных исходов.

– Цел? – над головой возникло перевернутое лицо тренера.

– Ага.

– Помогите ему подняться. Следующая пара…

Но Веласкес встал на ноги сам, отказавшись от помощи, и тихонько сел на скамейку поодаль от места позора. В ушах до сих пор звенело.

Чем она его так? Уж не ногой ли? С ударом Сета все равно не сравнить, хотя оба оказались непредсказуемо сильны. Ридли бьет так, будто сбивает поезд, а Нина – автобус или трамвай на средней скорости.

Но как? В ней веса сколько? Откуда все это? Разве не противоречит каким-нибудь законам про массу и энергию? Или это все потому, что Рамон довольно худой? Так ведь и Нина небольшая совсем, и ростом, и весом. Хотя, возможно, под одеждой она может быть жилистой и мускулистой – на это он никогда не обращал внимания, обманываясь общим впечатлением и безобидным личиком.

Он попытался отыскать ее глазами и сразу же нашел. Девушка стояла подле тренера, руки в боки, и внимательно следила за ходом поединка, не выказывая ни малейшего интереса к поверженному и униженному врагу. Вот тут-то Веласкес впервые улыбнулся, глядя на нее. Не улыбнулся даже, а ухмыльнулся и не стал себя одергивать. Все равно на него уже никто не смотрел. Мало ли тут бывает падений? Текущие поединки интересовали всех гораздо больше, чем оскорбленное эго новичка.

До конца занятия он пробовал бороться еще с парочкой парней, но те были более предсказуемы (и доброжелательны), и в целом все прошло неплохо. С Ниной он больше не разговаривал – просто не знал, что сказать, а она и не требовала внимания. Ей, кажется, было все равно. И это ударило по нему сильнее, чем проигрыш.

Однако сердце требовало ответного действия, и для противовеса Рамон поплелся следом за Дженовезе после тренировки. Решение казалось таким логичным, будто иначе и быть не могло. Наверное, все парни мира начинают преследовать девчонку, которая вышибла из них все дерьмо, прищемив самолюбие, иначе как еще объяснить происходящее? Последовать за нею было самым естественным, что можно предпринять в сложившейся ситуации. Ради чего? Он не знал. Возможно, поговорить, а может, узнать слабые места и в следующий раз быть более готовым.

Безразличие Нины к его поражению уничтожало всякую обиду – Рамон даже не чувствовал себя уязвленным, что странно. Ему, наоборот, было весело, как перед прыжком с парашютом. Несколько минут спустя он перестал скрываться и держать дистанцию, ему хотелось получить какую-то реакцию на свое присутствие.

– Думаешь, я тебя сразу не заметила? – остановилась Нина, и только затем повернулась к нему всем телом. – С твоим прикидом можно не мечтать о конспирации.

Она осмотрела его с ног до головы. Хренов модник! Никто в школе (а может, и во всем Мидлбери) так не одевается, и это одна из раздражающих вещей во всей его бесячей натуре. Специально он, что ли, выглядит и ведет себя так, чтобы действовать на нервы как можно большему количеству людей? Даже одежду специально для этого подбирает.

Нина поморщилась, не скрывая неприязни к стиляге. Вельветовые штаны цвета корицы, смешанной с пеплом, едва доставали до рыжих замшевых ботинок без шнуровки, с единственной молнией на пятке; карамельная куртка из мягкого тонкого дерматина, напоминающего телячью кожу, с теплым шерстяным подбоем цвета молока, была небрежно распахнута, чтобы продемонстрировать рубашку – то ли шелковую, то ли атласную, со слабым отблеском на гладких складках; но на этом ее необычность не заканчивалась. Вещь была запринтована узором «змеиная кожа»: слева и справа от пуговиц вырисовывалась пестрая мозаика шкуры питона – бежевая с черным, очень реалистичная.

У парня определенно есть чувство стиля, в отличие от чувства меры. Прямо сейчас можно на подиум – будет как рыба в воде. И вещички, наверное, брендовые. Пижон.

– Отомстить хочешь, да? Ударить, пока никого нет рядом, чтобы вернуть самоуважение?

Рамон приблизился с озабоченным выражением лица.

– Неужели я зарекомендовал себя таким ублюдком?

– Да, – бросила Нина и вернулась к прежнему курсу, открывая спину. Как бы говорила: бей, если хочешь, я тебя не боюсь. Провокаторша.

– Я хоть раз кого-то в школе ударил? – прищурился Веласкес, подстраиваясь под ее шаг. – Тем более девочек, исподтишка.

Дженовезе не ответила, но лицо у нее скривилось. Это тебе вместо человеческого диалога. Реакция на твою персону, которой ты в итоге добился.

– Зачем ты ходишь на борьбу?

– Зачем ты ходишь за мной?

Она была настроена агрессивно, хотя сначала так не показалось.

– Нина, да брось. Я проверял тебя на прочность, а