Все тайны проклятой расы - Вера Чиркова

Он отвернулся от удрученной таким обращением гоблинки, которую немедленно перехватили сородичи и бережно усадили в кресло, и переместился на середину стола. Я осторожно, на цыпочках, вернулся на свое место, и едва сел, как подвергся самой настоящей атаке соратников, прямо-таки забросавших меня подозрительными пристальными взглядами. Но дальше всех пошел Торрель, перегнулся через подлокотник и грозным шепотом осведомился, что это такое сейчас произошло?

— Не знаю, — так же тихо ответил я, — это духи попросили.

Он снова выпрямился и застыл, задумчиво глядя в никуда, и наверняка не я один догадался, что теперь наш король вознамерился получить ответ с древней.

И в этот самый момент в судной комнате разом погасли все лампы и резко потемнело. Вскочили со своих кресел Зиновас и пара магов, но тут же сели снова, разглядев появившееся прямо посреди стола полупрозрачное зеленоватое изображение Артемии. Размером оно было в половину оригинала и больше всего походило на одну из тех иллюзий, что кастуют на праздниках маги средней руки для потехи зрителей. Только маги обычно изображали диковинных животных или полумагических существ, и их создания могли лишь слабо шевелиться, но не говорить.

А вот созданная духами копия в точности повторяла рассказ Артемии, с теми же самыми интонациями, горькими вздохами и так же глотая в паузах призрачный отвар. Взгляды всех судей были прикованы к необычному зрелищу, и мне хотелось верить, что все они чувствуют сегодня ту же самую боль, что рвала вчера мое сердце.

Рассказ смолк, растаяла дымкой иллюзорная картинка, сами собой вспыхнули в лампах живые огоньки.

— Я думаю, теперь всем понятно, почему именно это дело я решил разбирать сегодня первым? — не давая коллегам расслабиться, осведомился я с самым непреклонным видом. — Оказывается, гоблины под видом людей многие столетья ходят среди нас, как скотину вырезая наших ни в чем не повинных женщин. И хотя госпожа Артемия Шуглинд несомненно заслужила наказание, вначале я хотел бы выслушать того, кто является отцом ее дочери.

Он встал, не мешкая ни секунды, размеренно прошагал к одиноко стоящему стулу для подозреваемых и так же спокойно сел. Вот только лицо его больше не было бесстрастной маской, в уголках губ притаилась горечь, а глаза были полны боли.

— Ответьте, командор Тайгар, — холодно предложил я гоблину, — в чем провинились перед вами наши женщины?

— Чтобы ответить на ваш вопрос, я должен рассказать историю моего рода… — глухо и обреченно произнес гоблин, — иначе вы не поймете…

— Мы уже знаем вашу историю, ровно столько, сколько знают древни, — отозвался я, — и про то, что вы сами погубили свой родной остров, и про развязанную вами безжалостную войну, и про эльфов.

— Про эльфов? — Против моего ожидания эти слова не озадачили, а обрадовали Тайгара и словно вселили в него какую-то надежду.

— Они помнят про эльфов?! — с той же безумной надеждой вскочила с места старая повелительница и почти бегом ринулась в мою сторону. — Скажи, умоляю… — она, задыхаясь, остановилась рядом, — даэрри знают, в чем смысл проклятия?

— Нет, — начиная что-то подозревать, осторожно ответил я, и женщина сразу потухла, — но ведь у вас есть артефакт… который мы принесли, и ты же сама сказала, что у Зерида есть копия?

— Ты не понимаешь… — Неожиданно она села прямо на пол, и я успел порадоваться, что он застелен толстым ковром. — Мы сотни лет жили, свято придерживаясь правил, выгравированных на табличке, но это не спасло наш народ. А однажды, совсем недавно, лет сорок назад, Растур привез точно такую, купил случайно в лавке антиквара. Зерид начал изучать и обнаружил, что они не одинаковы. Немного, всего на один знак, но он менял весь смысл.

Командор, покинув место подсудимого, уже успел обежать судейский стол и схватить мать за руку, пытаясь поднять.

— Оставь, — отмахнулась она, но гоблин был настойчивее.

Легко подхватил повелительницу на руки и понес на место, не обращая на нас никакого внимания. У меня на языке крутилось несколько вопросов, рвущих мозги пониманием какого-то очень странного и очень нехорошего обстоятельства, и я никак не мог решить, в каком порядке их задавать. Но тут встал со своего места гоблин, которого они звали учителем. Решительно прошел к стулу подсудимого, но садиться не стал, а бережно развернул принесенный сверток и разложил на столе три совершенно одинаковые на вид таблички.

В комнате и так было тихо, а в этот момент все даже дыхание затаили.

— Среди вас есть маги, — поднял на судей усталый взгляд Зерид, — они смогут точно сказать, какой из артефактов истинный.

— Средний, — не задумываясь, сообщил Леон, и все маги подтверждающе кивнули.

Всякая попытка применить в этой комнате человеческую магию гасилась установленной на комнату защитой, но неактивную магию амулетов и заряженных вещиц маги могли видеть свободно.

— Да, — бережно беря в руки среднюю табличку, гоблин отложил ее в сторону. — Раз вы знаете, что произошло в той, древней войне, не стоит объяснять, что наши предки бежали оттуда не оглядываясь. Унося с собой вот этот артефакт. Постепенно их набралось несколько тысяч, но воевать больше никто не собирался. На суровом восточном берегу мужчин ждали во временных жилищах женщины и дети, и нужно было думать, как их накормить и устроить.

Чтобы не утомлять вас долгим рассказом, скажу кратко, в конце концов повелитель решил вернуться на оставшиеся от нашей родины острова и попробовать выживать там. Три острова, большой и плоский Коштэ, высокая скала Артаг, которую с вершин и до подножия полностью занимала академия, и маленький Баэтор, принадлежавший жрецам, — это все, что осталось у нас от прежней жизни. Первое время гоблинам жилось там очень тесно, особенно в академии Артага и на Баэторе, где остались жилые подвалы и Храм морской владычицы. Он был разрушен, но наш род никогда не боялся работы. Предки восстановили храм, начали строить поселок на Коштэ, одновременно построили несколько поселков на восточном берегу, у них сохранилось несколько кораблей и они намеревались построить новые.

Зерид на несколько мгновений смолк, и кто-то из магов подвинул старику бокал с бодрящим настоем. Он рассеянно кивнул, отпил несколько глотков и, собравшись с силами, продолжил рассказ:

— Великий Зугебар, повелевавший в те времена нашим народом, хранил как самое великое сокровище послание эльфов и повелел самым искусным мастерам высечь несколько копий. Одна из них все время лежала на его столе, и каждый мог прочесть, что на ней написано. Это было нетрудно, эльфы знали все языки мира, и табличка была сделана на нашем языке и нашими знаками. Предки свято выполняли написанные на табличке правила, и долгие годы казалось, что судьба повернулась к гоблинам лицом. Они много трудились, строили, ловили рыбу и разводили на восточном берегу скот, учились жить по-новому. Беда подкралась незаметно, хотя ее и бедой-то вначале никто не посчитал, наоборот, решили, что морская владычица, покровительница гоблинов, таким образом помогает нам выжить, даря нашим женщинам только одну девочку на десяток мальчишек. Но постепенно предки начали понимать, что это не благодать, а кара. И тут случилось еще одно несчастье — внезапно из глубин океана пришел разрушительный шторм небывалой силы. Погибли почти все жители острова Коштэ, и снова сильно пострадал храм. Тогда жрецы и учителя взялись за книги и старинные записи и нашли предупреждение о том, что раз в несколько сотен лет такие шторма смывают все с мелких островов, потому предки и избегали на них селиться. После этого известия все переселились на берег, и первая избранная повелительницей старшая мать под страхом изгнания из рода запретила нам даже на час ступать на родные острова. С каждой сотней лет наш народ становился все меньше, и однажды, после очередного шторма, было решено уйти вглубь материка. Это было больше тысячи лет назад, наши деды и прадеды заранее разведали путь и шли только по пустынному бездорожью, далеко обходя города и деревни. Достигнув гор, где разведчики обнаружили несколько огромных природных пещер, предки устроились на зимовку. А весной решили, что дальше идти не стоит. В тех местах оказалась мягкая, короткая зима, богатые рыбой речки и бесхитростные скотоводы по соседству, которые отдавали за простой нож или топор целого бычка.