Повелительница ястреба - Мэрион Брэдли

В этот момент опять раздался крик баньши, и дом Карло глянул вверх. Ромили поразилась его самообладанию — он был смертельно напуган, но умудрялся держать себя в руках… Ромили крепко обняла Кэрила, не задумываясь — больно ему или нет. Душа пылала, какое-то бурное, бесшабашное, истерическое веселье охватило ее.

— Помоги мне успокоить животных, — шепнула Ромили на ухо мальчику. Вот, оказывается, что ее беспокоило — ребенка срочно нужно было занять делом. Тем более ребенка, обладающего такой могучей силой…

Опять Ромили увидала необычное свечение над головами животных и всадников. Это было возможным из-за ее дара — ларана, как его называли. Теперь свечение было ярким, многоцветным, пульсирующим. Заметил ли его Кэрил? Ее это страшно заинтересовало, но спрашивать было некогда — ее влекла неведомая сила, плеснувшая из души. Ответ пришел сам собой, ясный, очевидный — он тоже видит. Он включился!

Люди заметно повеселели, успокоились и животные. В наступившей тишине раздался голос Аларика:

— Я уже охотился на баньши, ваи дом. Набил их немало…

— Не сомневаюсь, ты храбрый человек, — ответил Карло, — но ты не понимаешь… Ты ошибаешься, если думаешь, что там, — он указал в сторону теснины и открывавшегося за ней ледника, — нас поджидают только две твари. У нас нет ни собак, ни сетей, ни веревок. Если мы загородимся конями и червинами, в случае удачи сможем прорваться на ту сторону. Но что нам делать дальше? Пешим, без припасов, зимой в Хеллерах!.. И здесь нам оставаться нельзя — мы как в ловушке.

— Лучше погибнуть от клюва баньши, чем испытывать милосердие людей Лиондри, — заявил один из спутников, выехав вперед. — Ваша участь, мой господин, будет и моей участью. Поеду посмотрю, что там впереди.

— Послушай, парень, не пори горячку, — спокойно осадил его Орейн. — Погибнуть мы всегда успеем. Ты бы лучше учился у мальчишки, как обращаться со сторожевыми птицами. Послушай, Румал, ты можешь успокоить этих тварей? Попробуй!.. Вспомни, как ловко у тебя получалось с ястребами и нашими красавицами. И ты будешь нашим лерони, как то бывает у каждого Хастура.

Неужели он тоже догадался? Эта мысль смутила Ромили. Неужели ему тоже пришло в голову, что с этими птицами стоит пообщаться заранее, а не тогда, когда они бросятся на них, хлопая короткими крыльями. Просьба Орейна умалила ее решимость. По силам ли ей войти в контакт со страшными, обезумевшими от близости добычи хищниками, излить на них елей умиротворяющей доброты, сострадания и милосердия?

Ромили глухо спросила:

— Вы шутите, ваи дом?

— Вовсе нет! — ответил за него Кэрил. — Почему не поработать с этими чудовищами при помощи ларана, как со сторожевыми птицами и домашними курами? В них же нет ничего сверхъестественного, и если Ром… Румал соберется с силами — а я ему охотно помогу, — почему, собственно, нам не постараться убедить баньши, что мы вовсе не годимся им на завтрак?

Ромили промолчала — отступать некуда. Это был единственный выход.

— С большой неохотой, — тихо сказал Карло, — я вынужден вручить наши жизни двум детям, которых нам более пристало защищать. Но когда взрослые мужики бессильны… — Он развел руками. — Ребята, у нас нет выбора. Твой отец, Кэрил, костьми ляжет, но скоро доберется сюда. Тебе это ничем не грозит, а нам всем придется помучиться. Нам не позволят так просто расстаться с жизнью.

Кэрил помигал.

— Я не хочу, чтобы вам причинили вред, сир. Я верю, отец в душе знает, что вы добрый человек. Скорее всего, это дом Ракхел настроил его против вас. Как бы я хотел помочь вам поскорее закончить эту ссору! — Мальчик задумался, потом добавил: — Выбор сделан, сир. Я постараюсь помочь чем смогу. Беда только в том, что я их очень боюсь. — Голос Кэрила задрожал. — И Румал их тоже боится, а бояться нельзя, тогда ничего не получится. Я убеждаю себя, убеждаю, что они тоже Божьи создания, но ничего не выходит. Все равно боюсь… Одна надежда — давайте все помянем святого Валентина, ведь он же сумел найти общий язык с баньши. Он даже подружился с ними и звал меньшими братьями. Давайте обратимся к нему, вспомним его подвиг, совершенный в этих снегах…

«Не думаю, чтобы мне уж так хотелось побрататься с баньши», — решила Ромили, тем не менее сжала коленями бока лошади и заставила ее податься вперед. Конь вздрогнул, Ромили пришлось успокаивать его — бедное животное запрядало ушами, однако девушка, чуя приток силы, которая исходила от Кэрила, с легкостью уговорила скакуна не пугаться, держаться смелее, ведь она же не боится… «Все мы братья…» Конь, обретая надежду, доверился ей и, дробно постукивая копытами, выехал вперед. «Мы все братья… Все мы от одного Творца. Хвала ему и слава…» Сторожевые птицы прекратили чистить перья и потянулись за конем — вытянули головы в ту сторону, проворковали на прощание что-то ободряющее. За ними потянулись остальные кони, веселее пошли червины. Сияние над ними приобрело голубоватый тон, кое-где возникали розовые прожилки. Все слилось в единое облако — оно вело их, как песня, исполняемая перед решающей битвой, в которой радостно было погибнуть с именем Бога на устах!

«Если баньши мне сестра…»

Она явственно услышала быстрый неслышимый шепот Кэрила — он бормотал что-то невнятно, страстно…

«Хранитель Разума… Святой Валентин…» Ребенок молился, и волны его дара подхватили девушку. Он повернулся к ней, взгляды их встретились. Их сознания начали сливаться, полниться несказанной добротой — ею было не жалко поделиться с баньши. Разумны ли они? Прочь, страх, испуг, неверие, ну вас! У них есть разум, они знают, что такое добро. Зачем бояться, хотя это естественно, это от незнания — дом Карло и Орейн боятся, а они вон какие здоровые, сильные. Страх — это хорошо, но радость встречи с ближним своим — лучше…

Ромили закрыла глаза, погрузилась в молитву, читаемую мальчиком, сама решила сказать что-то свое, заветное…

«Хранитель Разума, ты же знаешь, что я люблю тебя, верю в тебя, но у меня сейчас нет достойных слов, чтобы выразить свои чувства. Мне надо спасти этих людей, мне потребуется много сил. Так наполни меня своей благодатью, положи мне свою светоносную руку на плечо! Святой Валентин, научи — о чем думать, как? Укажи мне путь. Надоумь…»

— Ну что, Кэрил, готов? — спокойно спросила она мальчика. — Попытаемся?

Он кивнул.

— Тогда держись за меня покрепче.

Ромили выпрямилась, конь легко двинулся вперед. Она все вобрала в себя — и разум своего коня, и загадочные умишки сторожевых птиц, до смерти пугающихся мрака, холода, но ведущих себя тихо и покорно потому, что они доверяли голосам Ромили и Кэрила, твердившим о доброте и любви.