Мой встречный ветер - Анастасия Зарецкая

указывает на север. Даже полярная звезда знает, что к гармонии ведет лишь тишина, спокойствие и холод.

А мне бы так хотелось туда, где тепло.

***

Мои инициалы представляют собой маленький лоскуток алфавита — Б, В, Г. Плавный перелив из красного в фиолетовый, из фиолетового в каштановый. Выглядит так, как будто я должна весьма уверенно встраиваться в этот мир в качестве закономерной его деталь.

А я почему-то все время выбиваюсь, как чужая.

Если бы я поделилась этими мыслями с кем-то взрослым, меня обвинили бы в юношеском максимализме, более чем уверена. Все мы не такие как все, когда нам восемнадцать. Но затем почему-то всё равно превращаемся в безликую серую массу.

В десятом классе между учениками нашего района проводился конкурс. Тогда я еще претендовала на звание отличницы, поэтому одноклассники выдвинули меня практически единогласно.

Одним из заданий было творческое, и руководство нашей школу голову сломало, придумывая, чем таким интересным я могла бы развлечь жюри. За пять минут на сцене актового зала я вряд ли бы что-то приготовила, а ничего другого они не могли придумать.

Я и сейчас особо не распространяюсь о том, что увлекаюсь стихосложением. А в школьные времена тем более предпочитала это умалчивать. Тем не менее, тогда я все же призналась, что пишу стихи. И что-то могу даже прочитать.

Наиболее креативная учительница (информатики) тогда посмеялась — мол, кто из нас в юности не писал стихов? Она и сама писала.

Вот только я воспринимала стихи не мимолетным увлечением.

Я ничуть не обманывала Ника, когда говорила, что для меня это — единственный способ быть откровенной и с внешним миром, и с внутренним.

Вместе с тишиной приходит чувство, будто жизнь протекает неравномерно.

Даже если сама я молчу, нечто внутри меня должно говорить, а иначе жизнь чувствуется неполноценной. К базовым потребностям — пить, есть, принимать душ, разговаривать с людьми, — у меня прибавляется еще одно. Творить.

Последние полтора месяца месяца, с тех самых пор, как я познакомилась с Ником, в моей творческой стороне жизни творится настоящий кавардак. А последние три дня я и вовсе не могу выдавить из себя ни одного слова, которое бы хоть сколько-нибудь мне понравилось.

По бумаге раскинулись точки — её родинки. Когда всё складывается так, как нужно, они образуют определенный узор. На моем листе же сейчас творится настоящий хаос. Я пыталась соединить точки в созвездия (бесконечными перечеркиваниями), но очень быстро сдалась.

На всякий случай закинула блокнот и карандаш в сумку.

Сегодня мы уезжаем отдыхать — вдруг мне поможет смена остановки?

С другой стороны, разве она заставит меня прекратить думать о нем? Не знаю, насколько быстро нужно бежать, чтобы из головы раз и навсегда выветрились все мысли.

Меня отпустило бы.

Если бы я смогла написать стих, который в полной мере описал бы все то, что я чувствую. Он бы стал ловушкой — той самой, в которую я заключила бы эти чувства. Каждый раз, возвращаясь к стихотворению, я бы проживала их вновь и вновь, и сердце каждый раз болело бы, как впервые. Однако я бы вновь становилась собой, как только задевала взглядом последнюю точку.

Но могу ли я описать все свои чувства? Разложить на спектр нечто яркое и необъятное, чтобы понимать наверняка, что прячется в каждом уголке сердца?

И хочу ли?

Хочу, чтобы отпустило?

К слову, на том самом конкурсе два из четырех моих соперников тоже читали стихи. И не мне, а кому-то из них отдали награду как самой творческой личности.

***

Летняя поездка на машине — это особый вид удовольствия. Тем более если день выдается жарким. Открыты все окна, ветер трепещет, да так, что волосы мгновенно превращаются в гнездо. Хочется высунуть голову, а следом и язык, как делают собаки. Мама бурчит — закройте окна, пока не продуло. Мы слушаемся, но, стоит маме отвернуться, как Илья с самым хитрым выражением лица на свете вновь открывает окно. Он с самого детства такой пакостный.

А август на то и август, что дни его куда короче июньских. Близится к закату солнце. Поскольку дорога наша проходит через лесополосу, солнца мы давно не наблюдаем — зато видим тени от бесконечных сосен, темные и светлые штрихи, которые мелькают так быстро, что рябит в глазах. Я взяла с собой книжку, но прочитать смогла от силы две страницы, потому что очень скоро начало подташнивать.

Сколько себя помню, мама всегда покупает нам в дорогу вкусняшки. Раньше об этом Илья беспокоился — мам, заедем в магазин? — а потом мама стала покупать их без напоминаний, хотя ни я, ни Илья уже не сходим с ума по чипсам и сухарикам, как это происходило в детстве.

Вообще, конечно, много что сейчас не такое, каким было раньше. Илья, например, тащит с собой ноутбук, потому что пообещал кому-то что-то посмотреть. Может, даже Нику. Мамин пятничный воспитанник отказался переносить занятие, так что завтра они будут беседовать по видеосвязи (что еще лет шесть назад вряд ли бы стал кто-то осуществлять). Лишь только мы с папой остаемся неизменными. У меня с собой гора хлама — блокнот, пара книг, ручки, скетчбук, несколько комплектов одежды, как будто я буду всем этим пользоваться. А папа то и дело отвечает на телефонные звонки, потому что без него работа не может никуда сдвинуться.

Когда мы приехали на базу отдыха, небо усиленно темнело. И все же время было слишком ранним, чтобы ложиться спать (хотя я, в отличие от всех остальных, к концу поездки начала уже клевать носом). Мама с папой остались в домике, чтобы приготовить ужин (у мамы с собой была гора продуктов, потому что она думала не только о собственных развлечениях). А мы с Ильей отправились исследовать территорию.

Вообще здесь было симпатично.

Незаметный съезд с трассы, лес, а потом вдруг появляется полянка, заставленная рядами одинаковых деревянных домиков. Внутри они небольшие, зато есть все необходимое — две спальни, кухня, совмещенная с гостиной (если судить по старинному дивану), ванная комната с горячей и холодной водой, батареи. В спальнях стены покрыты гипсокартоном, да так и брошены. Кухня сохранила первозданный деревянный вид.

Дорога между домиками вытоптана, по бокам растёт низкая трава и цветут ромашки. Я набросилась на ни в чем не виновные цветки, как дикая. Сорвала самую симпатичную ромашку и начала гадать. Любит, не любит, плюнет, поцелует, к сердцу прижмет, к черту пошлет, любит, не любит…

В воздухе повис тот самый ромашковый запах,