Сионистское движение в России - Ицхак Маор

В конце 1914 года Членов и Соколов приехали в Лондон с политической миссией, возложенной на них на заседании Большого исполкома в Копенгагене 3–6 декабря. Однако еще до их приезда в Англию Вейцман, проживавший в Манчестере и преподававший химию в тамошнем университете, развернул пропагандистскую кампанию в пользу сионизма. Он делал это в тесном контакте со своим другом Ахад-Гаамом, который жил тогда в Лондоне. Приехав в Англию, Членов и Соколов присоединились к Вейцману и втроем повели сионистскую политическую работу, прибегая при этом к советам Ахад-Гаама.

Вейцман и Ахад-Гаам верили, что в войне возьмут верх государства Антанты. Не так думали Членов, Усышкин и остальные сионистские лидеры в России, большинство которых полагало, что против могучей Германии этим государствам не устоять. Отсюда сопротивление российских сионистов политической ориентации на Англию, проводимой Вейцманом. Вейцман же считал необходимым установление связей с западными демократиями, потому что был убежден, что судьба сионизма связана именно с ними, а не с Германией. В неоднократно цитировавшейся выше автобиографической книге Вейцман замечает, что Членов с Усышкиным до последнего момента не верили в победу Англии. Членов возвратился в 1915 году в Россию, в то время как Соколов остался в Лондоне и продолжал вместе с Вейцманом бороться за привлечение общественного мнения на сторону сионизма. С этой целью Соколов посетил Париж и Рим и установил в Риме связи с правительственными и католическими кругами.

Вейцман вначале не имел связей среди английских политиков. Первый контакт с министрами ему помог наладить редактор влиятельной либеральной газеты «Манчестер Гардиан» Ч. Ф. Скотт, которого Вейцман сделал сторонником сионизма.

Скотт стал посредником между сионистскими руководителями и людьми, делавшими английскую политику. Он устроил Вейцману встречу с двумя членами британского кабинета: Ллойд-Джорджем и Гербертом Сэмюэлем — со временем первым верховным британским комиссаром в Палестине (1920–1925 гг.). В то время Ллойд-Джордж был министром военного снабжения, Герберт Сэмюэль — министром внутренних дел (Сэмюэль был первым евреем, служившим министром в правительстве Великобритании, поскольку Бенджамин Дизраэли (лорд Биконсфильд), глава английского правительства в эпоху королевы Виктории, не считался евреем: отец крестил его в тринадцатилетнем возрасте.).

Эта встреча показала Вейцману, что Сэмюэль успел самостоятельно сделать выбор в пользу сионизма и начал действовать в этом направлении в правительственных кругах. В этом смысле он отличался от большинства еврейских нотаблей в Англии, закоренелых антисионистов, всячески осложнявших сионистам работу в английских политических кругах.

Через некоторое время после встречи с Сэмюэлем и Ллойд-Джорджем Вейцман обзавелся рекомендацией и к Артуру Джеймсу Бальфуру, также являвшемуся членом кабинета в должности Первого лорда адмиралтейства (министра военно-морского флота). Бальфур принял Вейцмана сердечно и по этому случаю вспомнил состоявшуюся у них встречу в начале 1906 года — через полгода после Седьмого сионистского конгресса, отклонившего угандийскую рекомендацию английского правительства, возглавлявшегося тогда Бальфуром.

Дело было во время общих выборов в Англии. На этих выборах Бальфур фигурировал в качестве кандидата от северного Манчестера — города, в котором Вейцман проживал уже года полтора. Руководитель местного сионистского союза, он же глава городских консерваторов, устроил Вейцману встречу с Бальфуром в самый разгар предвыборной политической борьбы. Бальфур поинтересовался, почему сионисты так непримиримы в вопросе об Уганде, хотя принятие английского предложения могло бы намного облегчить участь евреев.

Вейцман подробно изложил ему сущность сионизма, подчеркнув его духовную сторону, и добавил, что если бы Моисей присутствовал на Шестом конгрессе в момент, когда там приняли резолюцию о посылке экспедиции в Уганду, он наверняка снова разбил бы скрижали… Дабы еще более осязаемо довести до сознания своего собеседника, что возрождение еврейского народа возможно только в Эрец-Исраэль и более нигде, Вейцман сказал:

— Мистер Бальфур, представим, что я вам предложу вместо Лондона Париж, неужели вы примете?

Бальфур выпрямился в своем кресле:

— Но, доктор Вейцман, Лондон-то — наш!

— Совершенно верно, — ответил Вейцман, — но Иерусалим был нашим во времена, когда Лондон был еще болотом.

Не спуская с Вейцмана глаз, Бальфур откинулся на спинку кресла:

— А много ли евреев рассуждают, как вы? Вейцман ответил:

— Убежден, что я выражаю настроения миллионов евреев, которых вы никогда не увидите и которые не могут высказаться сами, но я мог бы заполнить ими все улицы той страны, откуда я приехал (имелась в виду Россия.)

— Если ваши слова соответствуют действительности, — сказал Бальфур, — придет день, когда вы превратитесь в силу.

И перед тем, как проститься с Вейцманом, добавил:

— Странное дело. Евреи, с которыми я встречаюсь, совершенно иные.

На это Вейцман ответил:

— Мистер Бальфур, вы встречаетесь не с теми евреями.

Так эта встреча описана у Вейцмана.

Ее-то Бальфур и вспомнил, когда через девять лет вновь встретился с Вейцманом.

Он выразил надежду, что после войны евреям, возможно, будет возвращена их страна. После этой встречи состоялась вторая беседа в доме у Бальфура. Вейцман говорил о положении еврейского народа в мире и о преследованиях евреев в России. Бальфур сказал, что дело, на которое работает Вейцман, — великое дело, и что Вейцман может обращаться к нему всегда, когда это потребуется.

Еще до встречи с Бальфуром Вейцман, как упоминалось, встретился с Ллойд-Джорджем, для которого сионизм тоже не был неизвестным понятием. В 1903 году, когда Герцль вел переговоры с английским правительством об Уганде, адвокатской конторе, возглавлявшейся тогда Ллойд-Джорджем, было поручено разработать проект «чартера» для еврейского поселения в Уганде. Теперь же, во время своей встречи с Вейцманом, Ллойд-Джордж услыхал из уст последнего основные положения идеи о возвращении еврейского народа на свою историческую родину при поддержке Великобритании и под ее покровительством. На Ллойд-Джорджа, большого почитателя Библии, слова Вейцмана произвели сильное впечатление.

Отношения Вейцмана с Ллойд-Джорджем упрочились еще больше, когда Вейцман покинул Манчестер и кафедру в университете и переехал в Лондон на работу в государственных лабораториях по усовершенствованию своего открытия, сыгравшего важную роль в удешевлении производства взрывчатки.

В качестве министра военного снабжения Ллойд-Джордж считал себя обязанным Вейцману за его открытие, и спросил последнего, какое вознаграждение он хотел бы получить за услугу, оказанную вооруженным силам Великобритании. Вейцман ответил, что для себя он не просит ничего, но жаждет добиться национального очага для своего народа. В декабре 1916 года Ллойд-Джордж возглавил английское правительство, а Бальфур стал министром иностранных дел, в компетенции которого входило и рассмотрение требований сионизма. Политическая ситуация для предъявления этих требований английскому правительству также была благоприятной.

Однако далеко не однородным был состав британского кабинета. Имелись министры, считавшие, что поддержка сионизма пойдет на пользу английским интересам, но были члены кабинета, придерживавшиеся прямо противоположной точки зрения, полагавшие, что Англии это только повредит.

К противникам сионизма в составе правительства присоединились главы еврейской общественности в Великобритании и представители ее центральных органов, не жалевшие сил, чтобы провалить активность сионистов в правительственных кругах.

Ассимилированные евреи, они отвергли еврейский национализм и видели в евреях лишь религиозную общину; самих же себя они считали стопроцентными англичанами и опасались, что поддержка целей сионизма может им повредить.

Из числа представителей еврейской общественности в Англии наиболее рьяно выступали против сионизма Люсьен Вольф, Клод Монтефиоре, Эдвин Монтегю, ставший с 1916 года членом британского кабинета, и другие.

В своем непомерном английском патриотизме они дошли в отчуждении от еврейского народа до того, что избегали контакта не только с евреями — подданными вражеских стран, но и с евреями из нейтральных государств. Это была, понятно, трусость, «рабство во свободе», по выражению Ахад-Гаама.

Членов уехал из Лондона в начале июня 1915 года. По дороге в Москву он остановился в Копенгагене, чтобы принять участие в заседании Большого исполкома, состоявшемся там 10 и 12 июня. На заседание прибыли делегаты России, Германии, Англии и Голландии. Непосредственно из России приехали И. Розов, Б. Гольдберг и М. Усышкин. Одним из главных вопросов предстоящего обсуждения был план Жаботинского о создании еврейского легиона, который будет сражаться в рядах английских войск за Эрец-Исраэль.