Семь лет в Тибете - Генри Харрер

Вероятно, я довольно долго и неуклюже возился с проектором. Живой Будда нетерпеливо оттолкнул меня в сторону и занялся фильмом сам, показав себя весьма опытным киномехаником. Потом он рассказал мне, что всю зиму учился обращаться с аппаратурой, разбирая ее на части и снова собирая. Тогда я впервые понял: Бог-Король всегда пытался добраться до сути вещей, не воспринимая их как данное. Поэтому впоследствии, подобно хорошим отцам, старающимся завоевать уважение сыновей, я проводил вечера, восстанавливая в памяти полузабытые вещи или разбираясь в новых проблемах, и тщательно, с научным обоснованием, готовил ответы на различные вопросы, понимая, мои ответы лягут в основу представлений Живого Будды о западном мире.

С первой встречи меня поразили способности далай-ламы разбираться в технике. Удивительно: четырнадцатилетний мальчик без посторонней помощи разбирал и собирал кинопроектор, не имея возможности даже прочитать английскую инструкцию! Когда начался просмотр, Бог-Король очень обрадовался и похвалил меня за проделанную работу. Мы сидели вдвоем в проекторной комнате и смотрели кино через маленькие окошки. Фильм сильно понравился монарху, и он, как возбужденный ребенок, радостно хлопнул меня по плечу. Впервые в жизни оказавшись наедине с белым человеком, юноша не выказывал ни тени смущения. Вставляя новую катушку пленки, он сунул мне в руки микрофон и попросил прокомментировать фильм, а сам вглядывался через маленькие окошки в залитый электрическим светом зал, где на коврах сидели его учителя. Я заметил, с каким любопытством далай-лама наблюдал за выражением лиц благопристойных настоятелей, вдруг услышавших из громкоговорителя человеческий голос. Не желая разочаровывать парня, я предложил почтеннейшей публике оставаться на местах и посмотреть новый фильм с интересными сценами из тибетской жизни. Мальчишка радостно засмеялся, заметив испуг и удивление на лицах монахов. Такие легкие и неподобострастные интонации, как у меня, никогда не звучали в присутствии Божественного правителя, чьи глаза искрились от удовольствия, доставляемого ему ситуацией.

Юноша попросил меня зарядить пленку, отснятую в Лхасе, пока сам возился с выключателями. Мне тоже было любопытно увидеть первый полнометражный фильм, отснятый мною. Специалист, конечно, нашел бы в нем множество недостатков, но нам он показался вполне удовлетворительным. Мелькали кадры «маленького» праздника Нового года. Даже настоятели стряхнули свою официальную напыщенность, увидев самих себя на мигающем экране. Когда же в кадре появился министр, уснувший на церемонии, зал разразился бурным смехом. В нем не слышалось ничего угрожающего, поскольку каждому из троих монахов иногда приходилось бороться со сном во время бесконечных празднеств. Позже высший класс прослышал-таки об описанном эпизоде, и с тех пор, где бы я ни появлялся с камерой, все сидели прямо и позировали перед аппаратом.

Сам далай-лама получал большее удовольствие от фильмов, чем кто-либо другой. Обычно замедленные движения Живого Будды становились оживленнее, и он с энтузиазмом комментировал каждую ленту. Потом я попросил его поставить картину, отснятую им самим, но он скромно заявил, что не осмеливается демонстрировать свои детские опыты после увиденного сейчас на экране. Однако мне очень хотелось узнать, какие объекты для съемок выбрал монарх, и я все же уговорил его посмотреть пленку. Конечно, парню недоставало опыта. Бегущую панораму Лхасы он снял слишком быстро. Изображения знатных всадников и караванов, проходящих через Шо, оказались недостаточно освещенными. Крупный план повара свидетельствовал: далай-ламе нравятся кинопортреты. Продемонстрированный мне фильм был первой попыткой юноши отснять кино без какой-либо помощи или инструкции. Когда лента закончилась, он попросил меня объявить через микрофон о завершении сеанса. Затем, открыв дверь в кинозал, Бог-Король отпустил настоятелей, дополнив слова красноречивым жестом руки. Я вновь убедился: передо мной не марионетка, а сильная личность, способная диктовать свою волю другим.

Оставшись одни, мы убрали фильмы и накрыли проектор желтым покрывалом. Потом уселись на роскошный ковер в просмотровом зале. В окно светило яркое солнце. К счастью, я уже давно научился сидеть скрестив ноги: среди мебели далай-ламы не встречались стулья и подушки. Сначала я думал отказаться от его приглашения сесть, ведь даже министры не сидели в присутствии монарха,но он попросту взял меня за рукав и усадил рядом с собой, положив тем самым конец всем сомнениям.

Юноша сообщил мне, что уже давно планировал нашу встречу. Благодаря ей ему представлялась единственная возможность познакомиться с внешним миром. Он предвидел возражения регента, но решил сделать по-своему и успел обдумать ответы на предполагаемые возможные выступления оппозиции. Намереваясь выйти далеко за пределы чисто религиозных представлений об окружающем, далай-лама видел только меня в роли своего помощника. Он и не подозревал о моем дипломе учителя, но, похоже, это для него значения не имело. Юноша спросил, сколько мне лет, и удивился ответу: тридцать семь. Подобно многим тибетцам, монарх считал мои «желтые» волосы свидетельством преклонного возраста. Изучая мое лицо с детским любопытством, Живой Будда пошутил по поводу моего длинного носа. Нормальный по нашим меркам, мой нос часто привлекал к себе внимание курносых монголов. Тут далай-лама заметил волосы у меня на руках и, широко улыбаясь, заявил: «Генрих, ты волосат, как обезьяна». Но я знал легенду о происхождении тибетцев от соития их бога Ченрези с женщиной-демоном. Перед совокуплением Ченрези превратился в обезьяну, а поскольку далай-лама являлся одной из реинкарнаций этого бога, я счел сравнение меня с обезьяной комплиментом.

После подобного обмена любезностями наша беседа потекла свободно, без какого-либо стеснения. Теперь я полностью ощутил привлекательность личности юноши, о чем прежде только догадывался. Далай-лама отличался довольно хрупкой комплекцией. Глаза монарха, чуть более узкие, чем у европейцев, выразительно сияли. Щеки пылали от возбуждения. Немного оттопыренные уши являлись характерной чертой бога Будды, и, как я потом узнал, стали одной из примет, по которой в далай-ламе признали реинкарнированного. Прическу он носил длиннее типичной тибетской, но, возможно, просто для защиты от холода Поталы. Высоковатый для своего возраста, Бог-Король с годами обещал превратиться в весьма стройного мужчину, унаследовав прекрасную фигуру от родителей. К сожалению, длительное пребывание в скрюченном положении во время ученых занятий подпортило осанку Живого Будды. Свои красивые руки с длинными аристократическими пальцами он обычно складывал определенным образом, демонстрируя миролюбие. Мальчик часто с интересом следил за моей жестикуляцией при разговоре. Она противоречила духу тибетцев, достойными позами олицетворявших спокойствие Азии. Одевался далай-лама всегда одинаково: в простую красную монашескую робу, предписанную когда-то Буддой.