Кровь драконов - Юлия Сергачева

Иногда я видел людей, но уже не пытался гоняться за ними, поскольку все равно не мог так же легко ходить сквозь стены, как шныряли они.

Однажды я встретил и настоящих людей, которых, впрочем, людьми бы называть не стоило. Странные и страшные, они пронеслись мимо, как мираж, напали на ворсистого краба и разорвали его в клочья. Краб доблестно защищался и один из охотников погиб. Его товарищи, закончив пожирать краба, слопали заодно и погибшего.

Я не стал дожидаться, пока они завершат трапезу и почуют мое присутствие. Я сбежал оттуда, несколько раз специально стараясь вброд перейти немногочисленные каналы, чтобы уничтожить след. На всякий случай.

Потом живность снова сгинула и пошли мрачные, нежилые коридоры, стены которых украшали загадочные и явно официальные надписи. Здесь я наткнулся на останки человека. Человек, свернувшись калачиком, лежал прямо на полу у стены, и я бы прошел мимо, волоча так и не брошенную связку тетрадей, но металлический блеск значка до боли знакомой формы, заставил меня стряхнуть оцепенение и усталость и подойти поближе. Значок провалился через кости и доставать его я не стал, хотя рассмотрел, что он несколько другой, чем тот, что был на моей, забытой дома, куртке.

— Это Птенец? Никогда не слышал, чтобы кто-то из наших пропадал в подземелье.

«Нет», — ответил дракон. — «В его время таких, как ты, еще не называли Птенцами. Но дракон у него был»

— И когда же он родился?

«Она. Посмотри внимательнее — это девушка. По возрасту она могла бы стать бабушкой твоему дедушке».

— Любопытно, что же привело ее сюда… — произнес я, не рассчитывая на ответ, но не в силах отвести взгляд от умершей. Наверное, ей было жутко умирать здесь в темноте и одиночестве, в компании тусклых светлячков и дракона. — Ее дракон ничего не смог сделать?

«И я ничего не смогу», — угрюмо ответил дракон.

Это на какое-то время вернуло мне силы и желание вырваться отсюда во что бы то ни стало. Я помчался вперед, почти не разбирая дороги, и налетел со всего размаху на железную, отлично сохранившуюся решетку, перегородившую проход. Почему-то именно эта обычная решетка, не поддавшаяся моим усилиям, привела меня в совершенно необъяснимое замешательство и растерянность. Я и раньше шел наугад, изредка попадал в тупики и вынужден был искать обходные пути, но теперь мной завладело ощущение человека, внезапно лишившегося путеводной нити. И наверное, почти целый час я отрешенно пялился, прижав лицо к холодным прутьям, в темноту недоступного прохода, где не было даже ползунов и был не в силах покинуть это место, поискать другую дорогу или вообще плюнуть и выбрать иное направление.

… Есть хочется.

Я поймал себя на том, что с вожделением смотрю на светлячка-ползуна, прикидывая его вкус. И присматриваюсь к слизнеобразным наростам по краям некоторых пересохших водостоков. Голод еще не стал оглушающим и всепоглощающим, но основная часть моих мыслей теперь была занята едой. И тем, как здорово болят стертые ноги. Фаза галлюцинаций миновала, однако теперь из-за утомления я почти перестал воспринимать внешний мир. Я просто шел, шел, шел…

Пересекал залы и комнаты, полные непонятных вещей и, кажется, оборудования. Нашел мумифицированную оранжерею, где незнакомого вида растения рассыпались от моего дыхания. Отыскал двери, которые сами открывались при моем приближении. Нашел алтарь, на котором мятой кучкой лежали кости, а вокруг алтаря, скорчившись, валялись сожженные до блеска тела. Нашел…

А может быть, мне все это померещилось.

Потом я обнаружил новый зал, намного меньше того, что давным-давно поразил меня своими размерами, но зато ошеломивший меня иным способом. Вообще-то я пересекал очередные грандиозные сооружения, не глядя, но этот ослепил бешеным сверканием, стоило мне только переступить порог. Я уже привык к бледным светлячкам и болезненно взвыл, зажимая глаза ладонями, когда со всех сторон беспощадным потоком хлынул белый, жесткий свет, не похожий теплое мерцание огня. Чуть позже притерпевшись и оглядевшись, я с проснувшимся и ненадолго разметавшим апатию разочарованием выяснил, что ничего, кроме освещения в этом зале необычного не было. В центре высилась грубая каменная, словно наспех вылепленная и сильно стилизованная статуя взлетающего дракон, естественно, не в натуральную величину. Вдоль стен громоздились бесформенные, тоже каменные глыбы, смахивающие на заготовки для будущих изваяний. Некоторым из них будто бы пытались придать форму, но так и бросили, не доделав. Сами стены и центр потолка украшали нарисованные на фоне безобразных зеленых клякс четырехлучевые звезды, тоже символизирующие драконов. Свет неудержимо лился из круглых окошек, помещенных вверху.

Я ушел оттуда со слезящимися глазами, с ощущением звона в ушах, хотя тишину нарушало только мое неуклюжее шарканье подошвами о каменный пол, и настолько подавленный световым шоком, что завалился спать в следующем же помещении, где среди древнего хлама отыскался относительно удобный топчан. А проснувшись, нащупал под ухом некий расползающийся, но вполне опознаваемый предмет, сшитый, как книга, однако исписанный от руки незнакомыми значками. Его я, поколебавшись, тоже присоединил к своей коллекции. Дракон промолчал.

Что было дальше — плохо помню. Куда-то я шел, точнее плелся. Очень много блуждал кругами, то и дело возвращаясь и светящемуся залу, как к заколдованной поляне. Какое-то время я еще пытался помечать свой маршрут, но последняя монетка выскользнула из непослушных пальцев, и я не стал ее искать. Потом…

А потом я нашел выход. Щель, мерцающую призрачно-белым светом, не мертвенным, как светляки, не обжигающим, как странные светильники, хотя поначалу и этот блеклый свет причинил боль моим глазам. Но свет пах землей, травой и чистой водой. Свет обжигал лицо свежестью ветра. И расцарапывая пальцы до крови, я ринулся к нему, втискиваясь в слишком узкий пролом и осознавая с отчаянием, что если я не смогу пролезть, то уже вряд ли найду в себе силы уйти отсюда. Так и умру, рассматривая небо через щель.

Вырвавшись на свободу, я ничего не видел, кроме неба. Передвигал ноги, бессмысленно, как марионетка, а смотрел вверх, неотрывно, через прищуренные веки, через слипшиеся ресницы…

Хроники охотника за драконами. Сейчас.

Снова пахло сыростью. На этот раз не затхло и стыло, а пронзительно и свежо. Стало легче дышать. В прозрачном, очистившемся воздухе замелькали первые белые хлопья, невесомо и бесшумно посыпавшиеся с небес. Рыхлые, большие…

Падали, забеляя развороченную черную землю, пожухлую траву, грязь на камнях. Празднично опушая белым шитьем зыбкие древесные кроны. Колко и холодно касаясь теплой кожи людей.