Арес - Даниил Аксенов

– Брось нож, в последний раз говорю, – произнес Антипов, как ему хотелось надеяться, предупреждающим тоном.

Незнакомец недобро зыркнул и еще крепче сжал оружие. Он успел подняться и теперь стоял, прижимаясь спиной к дереву.

Виктор выставил вперед щит и начал осторожно приближаться к противнику. Тот попытался принять стойку, слегка присев и расставив руки в стороны.

Новобранец приблизился по всем правилам, не откланясь ни на йоту от канона, который преподал ему Нурия. Противник атаковал стремительно, но щит оказался на месте. Нож стукнул по нему, Антипов размахнулся и хотел было нанести удар рукоятью меча по голове, но мужчина уклонился. Его равновесие снова было неустойчиво и Виктор, воспользовавшись ситуацией, ударил правой ногой чуть выше бедра. Неприятный тип упал, так и не выронив нож, и, быстро перекатившись, начал подниматься, опираясь на другое дерево.

– Бросай нож, мужик, не доводи до смертоубийства! – новобранец не на шутку рассердился. – Ты же ранен, ходить не можешь! К чему все это? Бросай нож!

Губы раскрылись, обнажив крупные желтые зубы. Из-за бороды было непонятно, то ли он улыбается, то ли просто оскалился.

– Ну, как хочешь! – Виктор ринулся вперед. Эта атака явилась почти точной копией предыдущей. Нож звякнул о щит, рукоять меча не смогла поразить голову, зато толчок ногой получился лучше прежнего.

Враг опять упал, но теперь Антипов не стал дожидаться, пока он поднимется, а развернув меч плашмя, обрушил его на голову упрямца. Тот как-то странно захрипел и повалился на землю. Воин барона поморщился, ему очень не понравился хруст, который раздался во время столкновения меча с противником. Этот звук напоминал треск яичной скорлупы, если на нее резко наступить ногой.

Новобранец осторожно подошел к лежащему и наступил на кисть, все еще сжимающую нож. Тот не шелохнулся. Виктор отложил щит в сторону и, направив острие клинка в грудь незнакомца, осторожно вытащил оружие из кулака. Пальцы мужчины безвольно обмякли.

'Кажется, не дышит…, – Антипов был возмущен до глубины души поведением незнакомца. – Я не рассчитал силу удара, слишком волновался…. Проклятие! Ну почему этот осел не бросил нож? Вот же какие кретины бывают! Или он понял, что я не опытен и решил меня подловить? Все равно осел!'

Виктор много читал о том, что когда убиваешь человека, то испытываешь потрясение, долго нервничаешь, переживаешь, обдумываешь все до мельчайших деталей. Похоже, что это был не тот случай. Его переполняли эмоции, но какие-то однобокие. Он чувствовал только раздражение из-за того, что 'идиот' не бросил нож. И ничего более. То ли Антипов успел проникнуться духом этого мира, где жизнь не стоит и ломаного гроша, то ли испытания сделали его сердце черствым, но никакой вины он не испытывал. Ни малейшей. Тем более старался сохранить жизнь своему пленнику.

'Поздравляю с первым трупом, – мрачно сказал он себе. – Вот уж Арес обрадуется. Хотя чему тут радоваться? Победа-то хлипкая, над раненым. Эх'.

Виктор решил оставить труп здесь и вернуться к своим обязанностям, а именно – к засаде. А потом, когда прибудет смена или напарник, незнакомца можно будет обыскать.

Новоявленный убийца печально побрел к дубу, размышляя о том, что придурки могут жить долго, но если начинают бросаться с ножами на добропорядочных людей, то пиши пропало. Тут уж их обычное везение поворачивается к ним спиной.

Он снова засел в засаде, искренне надеясь, что напарник придет скоро. Ему было трудно сказать, сколько времени он прождал, но вдруг снова услышал какой-то шум. И этот звук мало того, что приближался со стороны замка, так еще напоминал стук копыт скачущей лошади.

'Ты смотри, какое-то рыбное место, – озадаченно подумал Виктор. – Неужели второй гонец? Но почему снова по моей дороге?'

Но Антипов решил не предаваться бесплодным догадкам, а действовать. Он взял в руки палку и изготовился. Из-за дуба было видно плохо, но воин барона старался вглядываться как только мог. И действительно – на тропинке показался всадник!

Виктор быстро отвернулся, поднял палкой веревку и снова обратил взор к дороге. Надо сказать – вовремя. Зрелище разительно отличалось от предыдущего. Несущаяся лошадь внезапно остановилась и взвилась на дыбы прямо перед натянутой веревкой, испустив звонкое ржание. 'Эх, рано поднял', – догадался Антипов.

Всадник кубарем вылетел из седла и перекатился несколько раз, прежде чем остановиться. Лошадь же, всхрапнув, бросилась в кусты.

Виктор не стал ее догонять, а мгновенно распрямился и кинулся к очередному пленнику. Тот, как и его предшественник, шевелился, но новобранец решительно сдернул шлем с головы врага и вполсилы ударил по темечку рукоятью меча. Теперь-то ловец гонцов был осторожен, наученный горьким опытом. 'Должно хватить, господин Пирогов!', – подумал он.

Быстро оттащил тело с дороги и уже наметил план, как прочно свяжет руки и ноги куском веревки, а потом пойдет на поиски лошади, как вдруг услышал снова подозрительный звук.

'Чтоб мне провалиться! Опять, что ли?! Да что же это такое, не тропинка, а проходной двор!' – звук еще больше усилил возмущение Виктора.

Он бросился к дубу и принял исходную позицию, надеясь, что на этот раз все пройдет как надо, потому что времени на маскировку веревки уже не было. Антипов спешил, поэтому не столько увидел, сколько услышал близость очередного всадника. Он сориентировался по мелькнувшей тени и 'активировал' ловушку. Тут же раздался знакомый грохот. 'Ну, хоть на этот раз прошло как надо!'

Виктор быстро выскочил из засады и устремился к лежащему человеку. Он сделал прыжок, потом шаг, потом…, впрочем, с каждым новым движением вперед его пыл угасал, а настроение портилось. Он почувствовал какую-то непонятную тоску, сжавшую грудь. Ноги враз потяжелели и просто отказывались идти. Его внезапно одолела апатия. Совершенно ничего не хотелось делать! Такое бывает только у пресыщенного жизнью человека, но даже у него не наступает столь внезапно. Антипов остановился, глядя на то, как всадник пытается приподняться, потом развернулся и зашагал в сторону кустов, постепенно ускоряясь и даже переходя на бег.

– А ну стой! – прокряхтел голос за спиной.

Новоявленный воин замер, подняв глаза к небу. Тоска превратилась во вселенскую печаль.

– Стою, – вздохнул он.

– Да чтоб тебя разорвало, Ролт! Недаром господин барон хотел от тебя избавиться! Я теперь вижу, почему! Столько лет служу, но такого в моем десятке еще не было!

– Виноват, господин Нурия, – пробормотал Антипов, оборачиваясь.

На тропинке в окружении веток и местами пожухлой травы, копошился десятник, пытаясь подняться. Его шлем слетел на землю, на доспехах налипла грязь, волосы стояли дыбом, а глаза были красноречивей любых слов. Перехватив этот взгляд, Виктор понял, что сегодняшний день тоже не задался.