Агатовый браслет - Екатерина Владимировна Овсянникова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Не горюй так, солнышко, – Генрих прижал меня к себе в попытке успокоить. – Не вырос – не судьба, значит.
– Ты не понимаешь. Я договорилась, что в обмен на цветок еще куплю лекарство для лечения твоего зрения, – с горечью возразила я, мотнув головой.
– Эрика, я же говорил, что спустя столько лет ко мне вряд ли вернется зрение…
– Но с этим цветком все возможно! Арчибальд сам заверил меня в этом.
Любимый растерянно пожал плечами. Казалось, будто его совсем не радует возможность исцеления.
– Тебе не хочется вновь видеть мир? – решила уточнить я.
– Хочется, не спорю. Но представь, как буду чувствовать себя я сам, осознавая, как ты страдала ради меня.
– Я не страдала! – возразила я. – Наоборот, я счастлива, что наконец-то хоть в чем-то могу тебе помочь. Подарить тебе нечто важное, как ты подарил мне кров и любовь.
Его рука успокаивающим движением скользнула по моей голове.
–Ты уже мне помогла, забыла? Еще в первый день, там в «Ночной азалии», благодаря тебе я поверил, что даже слепцу по силам отыскать свое счастье. И ты тогда верь.
– Но ведь это совсем не то…
– Еще как «то». Верь, что добьешься желаемого, ведь цветы чувствуют настроение хозяев. Только не переусердствуй, хорошо?
Ненадолго воцарилась гнетущая тишина, но чуть позже во мне нашлись силы ответить.
– Я постараюсь.
– Если хочешь, давай тогда посадим последние два семечка вместе. Только уже не сегодня – ты очень переволновалась, поэтому будет нелишним на денек забыть о случившемся и собраться с мыслями.
У меня не нашлось сил возразить. Живот опять свело от неприятного тошнотворного чувства, поэтому все, что мне сейчас хотелось – ненадолго прилечь перед очередным рабочим днем «Лазурной фиалки». Своими наблюдениями я поделилась в письме, адресованном Арчибальду. Оформила все, как мы договаривались: запечатала бумагу с наблюдениями в конверт, а сверху скрепила кончик восковой печатью. Запечатанный документ я уже доставила в магазин, откуда его уже заберет посыльный заказчика, а потом, закончив с делами на работе, отправилась домой. Тем вечером усталость ударила по мне с новой силой. Казалось, что если я хоть на секунду сомкну очи, то сразу усну. Хорошо хоть, что Генриха дома не было – он остался работать в магазине, и мне удалось до вечера избежать лишних вопросов. Еще успела подготовить письмо для Иммы и приютских ребят: с момента отъезда все не получалось им написать, но теперь меня было трудно оттащить за уши от новых писем. Воспитательница очень радовалась, что моя жизнь начала налаживаться, а также рассказывала, как идут дела у остальных ребят в приюте. Она также намекнула, что по возможности ждет меня в гости, и я мысленно дала себе обещание, что как только разберусь с усталостью и разрешу всё с магазином, то сразу же приеду, да еще и Генриха с Грегором с собой возьму!
Следующим утром мы с женихом, как и договаривались, после завтрака направились в баню с обустроенным для лотоса оазисом. По очереди ловким движением мы вытащили два последних семечка и посмотрели друг на друга. При взгляде на глаза возлюбленного, скрытые сейчас под темной повязкой, в душе еще сильнее загорелось желание добиться успеха. Нужно постараться! Генрих не заслужил подобной болезни!
Соединив свободные руки в замок, мы вместе погрузили руки в воду и посадили в песок семена. Там же, не доставая руку из воды, я, закрыв глаза, обратилась к своему дару.
– Пожалуйста, растите большими и здоровыми! Во благо здоровья людей, и во имя моего любимого, которому так хочется увидеть этот мир в красках…
– Растите большими и здоровыми. На радость людям, что обретут исцеление, и моей прелестной невесте… – произнес Генрих, в следующее мгновение примкнув к моим устам с нежным поцелуем.
И как же тут удержаться? Вытащив руки из воды, мы заключили друг друга в объятия. Улыбаясь, мы соприкоснулись лбами и так сидели несколько минут, наслаждаясь уединением.
– Все будет хорошо, цветочек! – прошептал он, в очередной раз коснувшись губами моей шеи.
– Верю и надеюсь! – прошептала я в ответ, уткнувшись носом в его сильное плечо.
Время неслось неумолимо быстро. Помимо работы в магазине, Генрих, как и обещал, вместе со мной присматривал за ростком лотоса, который за те же три дня прилично разросся. Из обеих семечек вылезло даже не по одному, а сразу несколько стебельков, из-за чего кадка в нашем самодельном оазисе превратилась в настоящий лес из золотистых кувшинок. И не было как-то в этот раз страшно за судьбу цветка… Скорее наоборот, внутри теплилась уверенность, что в этот раз все получится.
Следующую неделю я также наблюдала за нашим рукотворным оазисом и посылала письма государственному целителю. По его словам, если все пойдет так хорошо, то со дня на день лотос должен был зацвести, и он не прогадал… Еще спустя неделю, зайдя с утра на разведку, мы с Генрихом ахнули от удивления: среди леса золотистых кувшинок на нас смотрел пусть и пока маленький, но наливной будущий бутон! Словно дети, мы сидели по обе стороны от кадки и с неким трепетом разглядывали малютку лотос.
Яркий бутон словно выковали из настоящего золота – настолько он переливался и блестел! Рисунок из свитков, щедро выданных мне Арчибальдом, никак не передавал представшей перед нами красоты. Даже сейчас невозможно было вообразить, насколько ценен этот бутон, а что будет, когда он распустится? У меня аж голова закружилась от одной лишь мысли…
– Кажется, нужно будет подготовить Арчибальду новое письмо, – размышлял Генрих, коснувшись ручки двери. – Идем, солнышко. Не будем мешать красавцу расти.
– Молодец! Почти! Почти! – прошептала я лотосу, вдохновляя его таким образом на цветение, а потом последовала совету жениха и направилась к выходу. – Хорошо, идем.
Вдохновившись возможной удачей, я направила целителю конверт с запиской и стала продумывать, как в случае надобности доставить лотос в магазин. Если везти в открытую, то люди явно могут задаться вопросами, но и под покрывалом при этом его везти не получится… Какая-нибудь карета, думаю, подошла бы для этого идеально, но по найму горожан такие не катаются!
Не придумав ничего дельного, я продолжила заниматься домашними и рабочими делами, а утром, разумеется, еще до завтрака полетела вместе с Генрихом проверять наш оазис. С трепещущим от волнения сердцем я открыла заветную дверь и едва не удержалась, чтобы
