Сборник "Хроники Амбера+Амберские рассказы" - Роджер Желязны

Оставались сам Эрик, Джулиан, Джерард и Каин. Вычеркнем Эрика. О мнимом отречении папаши он не стал бы говорить так, как Бенедикт это воспринял. Джулиан поддерживал Эрика, но имел и собственные интересы на лучшую участь. Он мог поделиться сведениями, если видел в этом выгоду для себя. То же самое относилось и к Каину. С другой стороны, мне казалось всегда, что для Джерарда благополучие Амбера важнее, чем то, кто занимает престол. Он не слишком симпатизировал Эрику, а когда-то даже собирался помочь мне или Блейзу против него. С его точки зрения, осведомленность Бенедикта о событиях была чем-то вроде страхового полиса для всего Королевства. Вне сомнения, сообщил ему кто-то из них троих. Джулиан ненавидел меня, Каин не проявлял ко мне ни особых симпатий, ни антипатий, а с Джерардом нас связывали теплые воспоминания детства…

Я должен был немедленно понять, кто это, а Бенедикт, естественно, не собирался мне помогать, ничего не зная о моих нынешних намерениях. Его связь с Амбером могла быть опасна для меня или полезна — все зависело от того, куда тянулась связующая нить. Она была и мечом, и щитом Бенедикта, и я почувствовал себя уязвленным оттого, что он так быстро прибег к этому оружию. Я предпочел считать, что чрезмерную осторожность вызвала свежая рана — ведь сам я не подал ему ни малейшего повода для беспокойства. А потому мне следовало проявить особую осторожность — печально было сознавать это, встретив брата через столько лет.

— Интересно, — сказал я, задумчиво поглаживая кубок. — Похоже, что все несколько поторопились.

— Не все, — ответил Бенедикт.

Я слегка покраснел и сказал:

— Извини.

Он отрывисто кивнул:

— Будь добр, продолжай свой рассказ.

— Далее цепь предположений, — сказал я, — приводит меня к выводу: когда Эрик решил, что трон пустует уже достаточно долгое время и наступила пора действовать, ему показалось, будто амнезии для меня мало и все мои возможные претензии следует вырвать с корнем. Тут-то он и устроил мне на теневой Земле ту аварию, что должна была покончить со мной. Но вышло все наоборот.

— Почему ты так думаешь? Быть может, это только твои подозрения?

— Флора почти признала это, когда у меня появилась возможность повыспросить ее, с учетом ее собственного участия во всем, конечно.

— Очень интересно. Продолжай.

— Простой удар по черепу сделал то, чего не сумел сделать и сам Зигмунд Фрейд, — сказал я. — Память стала возвращаться сперва понемногу, а потом все быстрее, в особенности после встречи с Флорой, которая помогала мне многое припомнить. Я сумел обмануть ее: сестрица решила, что память ко мне возвратилась полностью, и говорила обо всем: о людях и вещах. А потом появился Рэндом, от чего-то спасавшийся.

— Спасавшийся? От чего? И почему?

— От каких-то странных тварей из Теней. А почему — я так и не узнал…

— Интересно, — промолвил Бенедикт, и я вынужден был согласиться.

Я часто думал еще в своей камере — почему вдруг на сцене оказался преследуемый фуриями Рэндом? С того момента, как мы встретились, и пока не расстались, нас обступала опасность. Я был поглощен своими делами, а он молчал о причинах своего внезапного появления. Все эти мысли пришли мне в голову, конечно, сразу, но я не был тогда уверен, что за его появлением что-то кроется, и потому пустил все на самотек. Последующие события заслонили тайну, но я не забыл — и тогда в камере, и сейчас в компании Бенедикта. Интересно? Безусловно. И небезопасно.

— Я попытался использовать Рэндома, — продолжал я. — Он решил, что я добиваюсь трона, а я всего лишь пытался вспомнить себя. Он согласился доставить меня в Амбер и выполнил свое обещание. Почти… — поправился я. — Мы попали в Ребму. Там-то я и признался ему в моем истинном состоянии, и он предложил мне пройти Образ, чтобы полностью восстановить память. Возможность была под рукой, я воспользовался ею и таким образом перенесся в Амбер.

Бенедикт улыбнулся:

— Должно быть, ты несколько огорчил Рэндома.

— Ну, петь от счастья ему было не с чего, — ответил я. — По приговору Мойры он вынужден был жениться — она выбрала для него слепую девушку по имени Виала — и не покидать жену раньше чем через год. Рэндом остался там, а потом я узнал, что он исполнил все требования. Дейдра тоже была там — она бежала из Амбера, и мы встретили ее по дороге в Ребму и попали туда втроем. Там она и осталась.

Я допил вино, и Бенедикт кивком указал мне на бутыль. Там почти ничего не осталось, и ему пришлось достать из сундука непочатую, после чего мы налили по новой. Я глотнул. Вино было явно получше, чем в первой бутыли. Видно, из его личных запасов.

— Во дворце, — продолжал я, — мне пришлось отправиться в библиотеку, где я отыскал колоду Таро. Но прежде чем я успел что-либо сделать, явился Эрик, и мы бились с ним прямо в библиотеке. Я сумел ранить его и, наверное, смог бы прикончить, но тут к нему подоспела помощь, а я был вынужден бежать. Я успел связаться с Блейзом, и тот укрыл меня в Тени. Остальное ты, должно быть, знаешь из собственных источников. Мы с Блейзом объединились, попытались атаковать Амбер и проиграли. Блейз упал с Колвира. Я бросил ему свою колоду, он успел поймать ее на лету. Насколько мне известно, тела его не нашли. Лететь к подножию долго, хотя прилив тогда был высоким. Не знаю, жив он или нет.

— И я тоже, — отозвался Бенедикт.

— Меня заключили в тюрьму, а Эрик короновался. Меня заставили участвовать в коронации, что позволило мне внести толику неразберихи в церемониал. Я сумел примерить корону себе на голову, прежде чем этот ублюдок — в генеалогическом смысле — вырвал ее у меня и возложил на собственную голову. А потом он велел ослепить меня и заточить в темницу.

Наклонившись вперед, Бенедикт внимательно изучал мое лицо.

— Да, — сказал он, — эту часть я слышал. Как они это сделали?

— Раскаленным железом. — Я непроизвольно вздрогнул и подавил желание прикрыть глаза руками. — К счастью, я скоро потерял сознание.

— Произошел ли контакт с глазными яблоками?

— Да. По-моему, так.

— Сколько же времени потребовалось на регенерацию?

— Я смог видеть примерно через четыре года, — ответил я. — А полностью восстановилось зрение буквально на днях. Значит, на все про все около пяти лет.

Бенедикт откинулся назад, вздохнул и слабо улыбнулся.

— Хорошо, — сказал он. — Теперь у меня есть некоторая надежда. Другие наши родственники теряли некоторые детали анатомии и отращивали их заново, но мне прежде не доводилось терять ничего существенного.

— Что говорить, — ответил я, — полный реестр впечатляет. Иногда я освежаю его в памяти. Коллекция укусов и обрубков, большая часть ее утрачена, но в общем и целом, плюс мой личный опыт, это пальцы на руках и ногах, мочки ушей и прочее. Я бы сказал, рука у тебя восстановится. Не сразу, конечно. Так что хорошо, что ты одинаково владеешь обеими руками, — добавил я.