Там, где заканчивается радуга - Сесилия Ахерн

Рози: Возраст — это всего лишь цифра, а не состояние ума или повод вести себя как-то по-особенному…

Алекс: Да? Ну ни фига себе… Так в чем вопрос-то?

Рози: С чего это я тогда упала и стукнулась головой, хотя сидела себе на табуретке?

Алекс: О боже! Вот это вопрос! Вопрос вопросов.

Рози: А что такого?

Алекс: Рози Данн, я почти двадцать лет ждал, чтобы ты задала мне этот вопрос, и думал, уже не дождусь.

Рози: Что???

Алекс: Почему ты так его и не задала, выше моего разумения, но на следующий день ты очнулась и объявила, что ничего не помнишь. Я не хотел тебе напоминать, тебе и так ночью досталось!

Рози: Что именно ты не хотел мне напоминать? Алекс, скажи! С чего я свалилась с табуретки?

Алекс: Не думаю, что ты готова это узнать.

Рози: Перестань. Я Рози Данн, черт побери! Я с рождения готова к чему угодно.

Алекс: Ну, если ты так уверена в себе…

Рози: Уверена! Ну, говори же!

Алекс: Мы целовались.

Рози: Мы — что?!

Алекс: Угу. Ты тянулась ко мне, сидя на своем высоком табурете, и целовала меня. Табурет был колченогий и нетвердо стоял на старых, неровных плитках пола. И ты упала.

Рози: ЧТО??

Алекс: О, какие милые пустяки ты в ту ночь нашептывала мне в ухо, Рози Данн! Так что я совершенно обалдел, когда на следующий день ты все забыла. И это после того, как я держал твою руку, когда тебя выворачивало!

Рози: Алекс!

Алекс: Что?

Рози: Почему ты мне не сказал?!

Алекс: Потому что нам запретили видеться, а писать об этом в записке я не хотел. А потом ты сказала, что хочешь забыть все, что было в тот вечер, и я подумал, что, может быть, ты все-таки смутно кое-что помнишь и жалеешь о том, что было.

Рози: Ты должен был мне сказать.

Алекс: Да, и что бы ты тогда?

Рози: Н-ну… даже не знаю, что тебе и сказать.

Алекс: Вот именно.

Рози: Это просто с ума сойти. Даже не верится. Потому что я упала, нас поймали, и мне пришлось сидеть дома, а тебя наказали тем, что послали работать в отцовский офис, где ты встретился с Бетани. Ты сказал тогда, что ты на ней женишься.

Алекс: Правильно, так я и сказал.

Рози: Да уж!

Алекс: Ну, на самом деле я сказал это, просто чтобы тебя проверить, но, поскольку тебе вроде бы было все равно, я стал за ней ухлестывать. Надо же. Смешно. Я и забыл, что это сказал! Бетани это понравится! Спасибо, что напомнила.

Рози: Нет-нет, это тебе спасибо, напомнил…

Алекс: Ну, пока.

Вам пришло ICQ-сообщение от: РУБИ.

Руби: Послушайте, мисс, сколько можно ждать? Я должна делать вид, что работаю! Ты выяснила, что тогда было?

Рози: Да, выяснила. Я самая идиотская идиотка на целом свете. Аааааа!

Руби: И я ждала так долго, чтобы это услышать? Тоже мне новость!

Дорогая Кэти.

Самого счастливого шестнадцатилетия!

Твоя мама

Дорогая внучка!

Поздравляем с шестнадцатым днем рожденья!

Любящие тебя бабушка и дедушка.

Моей подружке.

Дорогая Кэти!

С днем рожденья!

Любящий тебя Джон

Милая Кэти!

С днем рожденья, зануда! Еще несколько месяцев, тебе снимут скобки, и я не буду знать, что ты ела на обед.

Тоби

Доченька!

Поздравляю! Тебе шестнадцать!

Надеюсь, Джон не пытается тебя поцеловать!

Твой папа

Дорогие мама и папа,

я больше никогда не заговорю с Рупертом. Счастливые шестнадцать, черт побери!

Кэти настояла, чтобы я отдала ей деньги, которые планировала истратить на подарок, сказала, сама поедет в город и выберет себе что-то из одежды, и я обрадовалась, потому что обычно я ночами не сплю, придумывая «идеальный» подарок, который она как пить дать возненавидит и забросит под кровать. В общем, в итоге она вошла в дом за руку со своим здоровилой (Джоном) и так улыбалась во весь рот, что я немедля почувствовала подвох. Она приподняла топ, спустила немного джинсы, и я это увидела.

Чертову татушку! Омерзительную, пакостную, невыразимо уродливую — я только что поняла, что говорю, как ты, мама! — татуировку. Правда, ма, она ужасно уродливая. При этом еще сочится кровью и начинает опухать. Очевидно, Руперт сказал, что тем, кому исполнилось шестнадцать, согласие родителей не требуется. Я пошла вниз в интернет-кафе проверить, в самом ли деле это так. Похоже, что да, но я найду какую-нибудь лазейку, чтобы подвесить его за одно место…

Хозяин интернет-кафе, толковый парень, поинтересовался, все ли у меня в порядке, и на вид был всерьез озабочен, так что я даже подумала, не начало ли это чего-нибудь романтического. Но потом поняла, что луплю по клавиатуре так, что он, наверно, беспокоится за свою собственность.

Еще тошней оттого, что в тот день я пыталась готовиться к последнему экзамену, а дребезжание, доносившееся из салона тату, ужасно мешало. И ведь я понятия не имела, что под этот визг уродуют тело моей дочери.

При этом немыслимо сказать Руперту, что я об этом думаю, потому что нельзя выразить мою ненависть к татуировкам, не ранив его в самое сердце, ведь он сам — ходячая татуировка.

Но мало этого! Кэти еще и язык себе проткнула. Это Руперт сделал бесплатно. В подарок, черт бы его взял. Говорит она так, словно во рту у нее горячая картошка. В общем, представьте: входит ребенок в дом, неестественно скалясь, еле выговоривает: «Аам, аатри, а ату еаа», а потом поднимает маечку. И как я, по-вашему, должна реагировать?! Джона разукрасили тоже: у него на бедре клюшка для травяного хоккея и мяч. Вам лучше не знать, на что это похоже, тем более что Руперт нарисовал мяч слишком близко к клюшке и с неправильного ее конца, если вы понимаете, о чем я.

Наверно, могло быть хуже: они могли написать имена друг друга. И рисунок у Кэти мог быть пострашней, чем клубничка размером с мой ноготь.

Может, я преувеличиваю? Но что же тогда, интересно, почувствовали вы с папой, когда я сказала вам, что беременна?

Вот теперь, когда я об этом подумала, у меня возникла идея, не похвалить ли мне Кэти? Не поощрить ли за примерное поведение? Как бы то ни было, надо возвращаться наверх, где орет музыка, и продолжать заниматься. Не верится, что еще немного — и учеба позади. Два года пролетели как сон, страшный сон, должна я сказать: тяжеловато далось мне заниматься ночами, днями работать и при этом не переставать быть матерью. Представьте, у меня будет выпускная церемония! Вы с папой наконец-то сможете увидеть, как я, в бесформенной мантии и шапочке, получаю диплом. Правда, на четырнадцать лет позже, чем планировалось, но все-таки лучше поздно, чем никогда.